Куратор Центра Вознесенского
— Как возник «Центр исследований „оттепели“» и какая у него цель?
— Центр Вознесенского — институция, которая пытается смотреть на мир через книги и литературу. Будь то город, искусство, кино, театр или видеоигры, мы везде ищем «книжность» или показываем, чем инновации и прорывы в соседних областях знания могут быть полезны для развития литературы. В тоже время Центр носит имя поэта Андрея Вознесенского и имеет мемориальное направление. За почти 5 лет своего существования ЦВ уделил довольно много внимания его персоне, однако нам важно не только переоткрывать поэта для современности, но и исследовать контекст, в котором он жил.
В этом смысле в «Центре исследований „оттепели“» сходятся наши основные направления деятельности. Во многом он возник благодаря книге Владимира Кричевского «Графические знаки „оттепели“», в которой он вводит понятие «О-стиль» применительно к книжной графике 50–60-х годов и демонстрирует ее самобытность. Взяв в качестве отправной точки дизайн, книги и тексты «оттепели», кураторская команда сделала шаги в разные стороны — к искусству, журналам, графической культуре, поэзии, музыке 50–60-х годов ХХ века. Во всех трех первых эпизодах выставки мы пытаемся посмотреть под новым ракурсом на малоисследованные сюжеты «оттепели» через книгу и тексты, презентуя будущие направления исследований.
— Вы позиционируете «Центр исследований „оттепели“» не только как выставочный проект, но и самостоятельную историко-архивную лабораторию. Как она работает?
— «Центр исследований „оттепели“» — облачная институция, у нее нет своего штата: над проектом работает команда ЦВ, а также приглашенные кураторы и исследователи. Сейчас может показаться, что это архивная спекуляция, которую мы специально выдумали, чтобы создать легенду к выставочному проекту. Но изначально мы не предполагали, что впервые представим проект именно выставочным образом — у него была запланирована иная драматургия жизни, которую мы отредактировали в 2022 году.
Первым проектом ЦИО стала градиентная выставка, состоящая из разрозненных в некотором смысле, но сцепленных кусков. Каждый из них — это либо полноценное кураторское высказывание (как «Аргонавты андеграунда» в первом эпизоде), либо анонс будущей большой выставки, материал для которой еще будет собираться и исследоваться. Первый эпизод состоит из книжной коллекции ЦВ, а также работ и материалов, которые предоставили нам ГМИИ им. А.С.Пушкина, ММОМА, архив Музея современного искусства «Гараж», галерея «Галеев», коллекционеры Нина и Вадим Гинзбурги и другие. Всех здесь не перечислить, но, безусловно, все упомянуты на выставке — мы благодарим всех партнеров за оказанное доверие.
Также ЦИО запустил издательскую программу. Вышло уже пять книг, в рамках первых трех эпизодов планируется еще около десяти. Сейчас мы размышляем о возможном запуске академической программы — стипендии для магистрантов, которые занимаются оттепельными сюжетами. Поэтому ЦИО хоть и может считаться авторским проектом, стремится к обратному — стать платформой для работы исследователей, проектом с открытым кодом, который необходимо писать коллективно, дисперсно, не пытаясь монополизировать сюжет, конкурировать и загонять все в небольшую коробочку знаний в духе «вся „оттепель“ в пяти лекциях по двенадцать минут и одном тексте».
— По какому принципу проект делится на три эпизода?
— Нет никакого специального принципа. Изначально это интересные нам и нашим кураторам сюжеты. Они кажутся разрозненными, но в процессе так или иначе сцепляются между собой. Их без всяких проблем можно было бы представить не растянутыми во времени, а наоборот — сложенными в одну выставку. Например, в первом эпизоде из зала в зал кочует Вадим Сидур. А Виталий Стацинский, главный художник журналов «Веселые картинки» и «Колобок» в 60–70-е, представлен здесь лишь своими детскими книгами. Подробнее его фигура и дружба с поэтом Эдуардом Лимоновым раскрывается только в третьей части проекта, посвященной миру детских иллюстрированных книг. Она, в свою очередь, станет тизером одной из важных выставок Центра в 2023 году — «История советского детского иллюстрированного журнала в СССР».
Или запланированный на ноябрь второй эпизод открывается работами Соломона Телингатера — художника шрифта и книжного дизайнера, в основном популярного своими работами 20–30-х годов. Мы покажем его малоизвестные оттепельные эксперименты, например идею унификации латинского и греческого алфавита. А в других залах расскажем две, казалось бы, совершенно автономные истории журналов «Искусство кино» и «Иностранная литература» — мощных агентов, формировавших интеллектуальную повестку того времени. Однако оба зала объединены с первым через фигуру Телингатера, который в 60-е годы оформлял эти журналы. Такой принцип непрерывности, странных и неочевидных стечений обстоятельств и объединяет первые три эпизода выставочных проектов ЦИО.
— Давайте теперь подробнее поговорим о первом эпизоде, который уже можно увидеть сейчас. Из чего он складывается?
— Выставка делится на три зала. Первый рассказывает о самобытных, но забытых дизайнерах «оттепели», представляя подборки по несколько книг, тем самым пытаясь сформулировать дизайн-портрет каждого из художников. Мы пока мало знаем об их биографиях, но можем посмотреть на их графические особенности. Эту коллекцию книг, задуманную как начало архива оттепельной графики, ЦВ собирал в течение 2022 года и показывает впервые.
Во втором зале представлена выставка «Аргонавты андеграунда» Анны Романовой с линеарной графикой 50–60-х Соостера, Соболева, Яковлева, Сидура, Матисса и Пикассо. По мнению Анны, отечественные художники восполняли ученичеством пропущенные годы модернизма и копировали Матисса и Пикассо, но тем не менее изобрели свой собственный модернизм.
Третий зал рассказывает про три самостоятельных художественно-поэтических слоя богемной Москвы 60-х на примере нескольких ее героев — поэтов Эдуарда Лимонова, Владимира Ковенацкого и Сергея Чудакова, собравших в 60-е вокруг себя сообщества, которые мы знаем как Лианозовскую школу, Московский концептуализм, Южинский кружок и так далее.
Искусствовед и приглашенный куратор
— Какие изменения, произошедшие в художественной жизни в период «оттепели», демонстрирует выставка?
— Выставка «Аргонавты андеграунда» охватывает небольшой временной период конца 1950-х — начала 1960-х годов. Это очень яркий момент в истории нашего общества и истории отечественного искусства. Страна только начала восстанавливаться после нескольких десятилетий сталинского режима и открылась миру после долгих лет железного занавеса. С наступлением «оттепели» в СССР стали часто проходить разнообразные международные события — выставки, фестивали, конгрессы, появились иностранцы и международная пресса.
Первым большим западным художником, которого увидели советские зрители, был один из основателей кубизма — Пабло Пикассо. В 1956 году на выставке в Пушкинском музее его искусство потрясло публику, привыкшую к произведениям соцреализма. Несмотря на риторику передового метода, соцреализм никогда не претендовал на позицию современного искусства. Его теоретики всегда заботились о сохранении традиций — главным образом понятного всем реализма.
К началу ХХ века, времени появления искусства модернизма и осмыслить опыт современного западного искусства, научиться быть «современным художником»: например, понять как строится композиция кубизма и сюрреализма.
— Почему выставка называется «Аргонавты андеграунда»?
— Название — это метафора. Французский философ Ролан Барт приводит историю аргонавтов, которые на протяжении своего плавания были вынуждены заменить все части корабля «Арго» из‑за износа. В итоге от оригинального корабля осталось только имя и форма. Эта аллегория Барта мне кажется важной для искусства андеграунда. Художники андеграунда сохранили имя и форму модернистского искусства. То есть мы можем охарактеризовать произведение как сюрреалистическое, например. Но надо понимать, что в таком определении есть очень большая доля условности. Переосмыслив опыт западного искусства, русские художники произвели его пересборку, и сегодня под теми же терминами понимается совершенно другое искусство, слабо относящееся к оригинальному сюрреализму или абстрактному экспрессионизму. Это не означает, что это искусство хуже и лучше — просто это совершенно другое искусство.
— В чем именно проявлялось влияние западного искусства на художников андеграунда?
— Это влияние было многообразно. Но для нашей выставки выбраны произведения, выполненные в технике контурного рисунка. Его распространением в начале ХХ веке мы обязаны Анри Матиссу и Пабло Пикассо. Именно благодаря этим художникам контурный рисунок перестал рассматриваться как эскизный, подготовительный — виртуозные рисовальщики Матисс и Пикассо придали ему самостоятельное значение, показав ценность линии как таковой. Выставка построена как диалог произведений Матисса и Пикассо с линеарной графикой художников отечественного андеграунда. В нее включены произведения Владимира Яковлева, Вадима Сидура, Юло Соостера, Анатолия Зверева, Владимира Стерлигова, Стасиса Красаускаса, Юрия Соболева, Евгения Кропивницкого.
В каких‑то работах влияние Пикассо или Матисса чувствуется более явно, а где‑то, наоборот, художник выстраивает дистанцию. Например, Юло Соостер иронизирует над кубизмом. На выставке есть пример его пересмешничества: за один сеанс художник рисовал два портрета одного и того же человека — в реалистической и кубистической манере, иронически показывая путь развития искусства. В экспозиции можно увидеть два таких портрета, и оба они прекрасны.
— Почему художникам-шестидесятникам была так близка техника контурного рисунка?
— Минимализм контурного рисунка соответствовал духу «оттепели» — стремлению к простоте, легкости, открытости. С помощью него сложный образ можно было передать простыми средствами. Так, «Голубка мира» Пикассо, созданная в 1949 году для Всемирного конгресса сторонников мира в Париже, стала емким символом мира. А у нас многие могут вспомнить «девушку-березку» литовского художника Стасиса Красаускаса, напечатанную на обложке журнала «Юность». Вместо громких слов о родине он объединил лик юной девушки и березку — символ России, получился очень простой и понятный образ. Эта способность нарисовать простое девичье лицо никогда не рассматривалась всерьез. Казалось, что нарисовать «принцессу» может каждый восьмиклассник, но на самом деле контурная техника требует хорошей или даже виртуозной техники рисования, и многие художники андеграунда обладали ей. И вот в какой‑то момент я поняла, что эта «принцессовость» есть практически у каждого художника-шестидесятника, она действительно предмет времени. Вообще, линеарность, условность, контурность определили не только книжную и журнальную иллюстрации, но и дизайн мебели и моду «оттепели». И начало этому положили именно Матисс и Пикассо.
