Кризис на Кубе, война в Эфиопии: два отличных новых романа

Середина тридцатых годов XX века. Недавно осиротевшая Хирут работает в доме эфиопского офицера и его взбалмошной жены Астер. Та ревнует мужа к молоденькой служанке и глубоко скорбит о потерянном ребенке. Это война в пределах одного дома: сражения в душных комнатах для прислуги и господских покоях.

Затем начинается война настоящая: войска Муссолини входят в Эфиопию. Хирут, Астер и другие женщины работают в тылу — перевязывают раны, оттаскивают с поля боя и хоронят погибших. Но они хотят получить оружие и стрелять, как их научили отцы. Они знают, что могут сделать для своей страны больше, — и сделают.

По другую сторону от линии фронта сражается Этторе — итальянский фотограф, который никак не может определиться в своем отношении к происходящему. Как собиратель ужасов, он старательно документирует все, что видит: солдат, пленных, повешенных. И вскоре он встретится с Хирут, которая к тому времени станет военнопленной.

3 октября 1935 года она без объявления войны вторглась на территорию Эфиопии. Италии противостояла армия, сформированная из плохо вооруженных и необученных отрядов ополченцев. На оккупированной территории Эфиопии развернулась партизанская война. Только в 1941 году британские войска вместе с эфиопскими партизанскими соединениями освободили Аддис-Абебу, а к концу года — всю территорию страны.

Та самая «царская тень» появляется лишь во второй половине книги. Его зовут Миним, и он поразительно похож на эфиопского императора Хайле Селассие. Настоящий император сбежал, известие это подрывает уверенность солдат, но тут вместо него появляется Миним — на коне, в униформе, и отряды вновь готовы сражаться.

«Я хотела, чтобы название романа было многозначным, — говорит Менгисте в интервью The New York Times сразу после того, как „Царская тень“ вошла в шорт-лист Букеровской премии. — Самый очевидный смысл — двойник, который занимает место императора Хайле Селассие, бежавшего в Великобританию. Императоров в Эфиопии называли „солнцем своего народа“, и когда солнце уходит, страна погружается в тень. <…> Но заменой стал не только Миним — императора заменили все женщины-повстанцы. Еще один смысловой слой — это фотография. Фотограф работает со светом и тенью. Этторе, итальянский фотограф, называет себя архиварием непристойностей, но он также — в более темном смысле — царь, который живет в тени».

На работу над «Царской тенью» Мааза Менгисте потратила годы, углубившись в исследование людей по обе стороны конфликта. Материал она собирала в Италии: искала нужную информацию в официальных архивах, разговаривала с потомками итальянских солдат, ходила по блошиным рынкам в поисках дневников и фотографий. Порой продавать нужные материалы ей отказывались из‑за цвета кожи, и Менгисте приходилось просить итальянских друзей о помощи.

Сюжет романа неспешно раскручивается, набирает динамику, и к середине вы уже не сможете оторваться от его страниц. Менгисте живо описывает героев по обе стороны линии фронта. Вот Этторе получает письмо из дома, в котором ему, еврею по происхождению, рассказывают о нарастающих в Италии антисемитских настроениях. Вот вешают эфиопа-повстанца, и Этторе фотографирует его тело со всех ракурсов — так велело командование. Вот эфиопские женщины отказываются ждать мужчин дома, сидеть в тылу, и берут в руки винтовки.

Женская линия в романе особенная. В послесловии Менгисте вспоминает историю своей прабабки, которая в буквальном смысле отсудила у отца право носить винтовку и идти на фронт. «История войн всегда была мужской историей, — пишет Менгисте. — Но для Эфиопии это правило не действует — и не действовало ни в каких формах борьбы. Женщины были там. Мы и сегодня здесь».

Распад СССР повлиял на Кубу больше, чем кто‑либо предполагал: в стране финансовый кризис и общая безнадега, ведутся разговоры о выживании в режиме minimum minimorum. Государство вытрясает из населения золото и серебро, выменивая их на талоны. Выпускники школ и институтов уезжают из страны в поисках лучшей жизни. Куба разрывается между национальной валютой и долларом. С едой тоже напряженка: каждый день — соя, соевый фарш, соевое молоко и право на одну булочку. В Гаване вместо машин велосипеды, магазины закрыты, горы мусора на улицах.

Тридцатилетняя Хулия вынуждена покинуть университет, в котором преподавала математику, и устроиться в старшую школу. Ее бывший научный руководитель и бывший же любовник Эвклид тоже потерял работу и предлагает ей доказать, что на самом деле первый телефон изобрел не Александр Белл в США, а итальянец Антонио Меуччи на Кубе. Поиски заветных чертежей и записей Меуччи становятся отвлечением от творящегося вокруг хаоса, а также попыткой взять реванш за несостоявшиеся карьерные ожидания. Попутно Хулия встречает новую любовь — Анхеля, история которого оказывается одним из ключей к разгадке.

В своем романе Суарес описывает кубинское общество в 1993 году. «Города, в котором я выросла, — говорит она, — больше не существует, и, конечно, я тоже не та женщина, которая жила в нем. Может быть, именно поэтому я хотела воссоздать город в своих романах, чтобы он сохранился как на фотографии, ведь жизнь не стоит на месте».

Тонкими мазками Суарес выписывает действительность того времени, обращая особенное внимание на людей, ведь именно люди — мятущиеся, разведенные, погрязшие в долгах и собственных мечтах, — составляют основу описанной ей страны. История — и главная героиня Хулия — движется между тремя мужчинами, каждый со своим взглядом на происходящее и жизнь. Несмотря на тяжелую тему, книга получилась вовсе не мрачной благодаря неиссякаемым оптимизму и юмору Хулии, которая занимается любовью и мечтает, — что еще остается, когда вокруг нищета и разруха?

Большую роль играет и музыка. Хулии очень нравится бразильский певец Роберто Карлос, его нежные романтичные песни подчеркивают хрупкость самой Хулии, а мамбо Бени Море оттеняет ее меланхолию. В основе романа лежит разочарование и покорность судьбе, и это во многом заслуга близости читателя к рассказчице, к потоку ее мыслей. Роман практически становится дневником Хулии, в котором она обращается к читателю на «ты»: «ты не поверишь, что же со мной приключилось в тот день».

К слову об итальянском изобретателе Антонио Меуччи, ставшем наваждением главных героев. Он действительно какое‑то время жил на Кубе, работал по контракту в Гаванском театре, и действительно первым сделал опыты передачи звука по проводам. К сожалению, способностей к бизнесу у него было гораздо меньше: уже в Соединенных Штатах он получил патент на «телетрофон», не стал его продлевать, судился с Беллом, проиграл дело и вскоре умер. Лишь в 2002 году Конгресс США принял резолюцию, в которой признал настоящим изобретателем телефона Антонио Меуччи.

И это значит, что Хулия и Эвклид действительно были правы.