Летнее чтение-2016: лучший роман, лучшая фантастика и другие книги для каникул

Авторы: Профессор экономики Чикагского университета и журналист, придумавшие «фрикономику», заживо ставшие иконами поп-культуры — и даже прорвавшиеся на телевидение не в качестве приглашенных экспертов, а как полноценные звезды; и все потому, что доказали несколько подозрительно неправдоподобных теорем — например, о том, что плавательный бассейн во дворе вашего дома опаснее, чем револьвер, хранящийся у вас в шкафу.

В двух словах: Парадоксально опровергающее базовый постулат экономики о снижении предельных доходов (поначалу мороженое вкусно, но от четвертого стаканчика тошнит) продолжение «Фрикономики», «Суперфрикономики» и «Фрикомыслия». По правде сказать, книга — это обумаженный блог, который писатели завели лет десять назад; разумеется, только выдержки, «зе бест». Левитт и Дабнер сноровисто заглядывают популярным идеям под юбки, артистично развеивают предубеждения, остроумно высмеивают общепринятые ценности и нахально устанавливают неожиданные связи между далековатыми вещами и явлениями; вот только тексты стали короче, тон — развязнее, шутки — смешнее.

Детали: «Фрикономистов» интересует, по каким законам на самом деле функционирует общество — от Нобелевских лауреатов до сомалийских пиратов, от грабителей банков до служащих KFC, — но не глобально, а в конкретных областях. Лайфхаки из серии «когда лучше грабить банк», «какую награду лучше объявить за поимку бин Ладена» и «почему сотрудники компании Pepsi сами сдадут сотрудников Coca-Cola при попытке украсть секретную формулу напитка конкурентов» — не столько образцы экономического анализа, сколько рассказанные от «я» анекдоты в жанре «шел в комнату, попал в другую»: про визит к участковому терапевту, посещение автосалона, сеанс игры в боулинг или поход на телешоу; еще чаще — про столкновение со странными статистическими данными, которые никто еще не додумывался интерпретировать в повседневной жизни, на практике. Практической пользы от этих наблюдений не много — но зато всегда есть повод картинно выронить челюсть: ну и ну.

Цитата: «В 13 африканских странах между 1999 и 2004 годами провели любопытное социологическое исследование. 52% опрошенных женщин заявили, что муж вправе бить жену, если она не следит за детьми; около 45% — что бить ее можно, если она уходит из дома, не сказав мужу, или спорит с ним; 36% — если она отказывает ему в сексе; 30% — если у нее пригорает еда на плите. И так думают женщины! В странном мире живем».

Автор: Историк, время от времени попадающий в топ-100 «глобальных мыслителей», заядлый путешественник, не скрывающий свою ангажированность госорганами Америки — и все же позволяющий себе рискованные поступки, однажды он даже пробирается на охраняемую стройку в Шри-Ланке — «чтобы оценить величие затеянного» — и оказывается в полицейском участке. Говорят, его книга о Балканах убедила Клинтона начать вторжение на Балканы, а «Месть географии» возродила массовый интерес к этой якобы устаревшей в век Google Maps науке. Теперь Каплан выступает в роли сивиллы: грядет «Азиатское столетие» и будущее мира решается не в Европе и Атлантике, а в Индийском океане.

В двух словах: Аналитическая записка, основанная на отчете о турне по Азии и Африке и замаскированная под гимн удивительному климатическому явлению. Муссон — не просто сезонный штормовой ветер, но фактор, позволяющий жителям (среди которых много мусульман) нескольких густонаселенных регионов преодолевать значительные расстояния и быстро взаимодействовать друг с другом: а что будет, если они поставят под сомнение господство США? Сможет ли Америка освоить эти климатические и политические качели — подобрать ключ к их ритму? Именно от этого зависит будущее американского могущества.

Цитата: «Вот простая, квадратная оманская дверь из мангового дерева, усеянная большими чугунными нашлепками. Вдоль верхнего поперечного и боковых брусьев дверной коробки вырезаны рыбьи чешуйки, символ плодовитости, и цветы лотоса, означающие богатство и власть. Геометрический орнамент говорит о математике — и, следовательно, о мореплавании. Изображения канатов уточняют: о мореплавании на торговых фелуках. Заключаем: здесь было жилище богатого и многодетного оманского купца».

 Детали: Все прогнозы Каплана основаны на личном опыте, знакомстве с «местностью»; его харизма тревел-райтера едва ли не значительнее, чем компетенция политолога. Он наблюдает за строительством новых портов в Пакистане и на Шри-Ланке, читает знаки на занзибарских дверях, разглядывает следы деятельности оманского султана, смотрит «Аль-Джазиру» — и только на основе этих данных рассуждает о Занзибаре как образце не столько ранней глобализации, сколько примере запоздалого столкновения различных культур, анализирует последствия деятельности «недогосударств» на территории Сомали или прогнозирует неминуемое объединение Восточной Африки в единую торговую систему.

Автор: Наиболее вероятный победитель премии «Большая книга-2016» — и неудивительно, ведь именно он вернул крокодила в одержимую — от Ф.Достоевского до Э.Успенского — этими существами русскую литературу; подлинный «спаситель Петрограда» — но не от яростного гада, а, наоборот, от Вани Васильчикова.

В двух словах: Захватывающая автобиография легкого на подъем и высокочувствительного к сигналам из внешнего мира некабинетного ученого, который, исследовав редких мышей на мысу Канаверал и белых журавлей в Луизиане, приступает к написанию диссертации, главная цель которой — объяснить, почему крокодилы часто ревут и реже шлепают головами в больших водоемах, чем в маленьких, а также услышать — о чем, собственно, они ревут, какие именно крокодилы, для кого — и с какими целями. Ключ к этой загадке следует искать в 25 странах — начиная от США и заканчивая теми, где раньше туристов кастрировали, а теперь научились брать в заложники.

Цитата: «Мы слышали немало жутких историй об африканских больницах и ожидали увидеть зловонный холерный барак, в котором умирающие валяются на грязном полу вперемешку с умершими, единственным источником вентиляции служат крылья миллионов мух, шприцы стерилизуют ослиной мочой после каждой тысячи уколов, а с заплесневелого потолка падают комья вируса марбургской лихорадки. Однако больница, хотя и довольно спартанская, оказалась более-менее чистой и нормально работала. В течение часа врачи взяли несколько анализов, диагностировали острый гастрит, сделали укол и выписали таблетки, которые мы купили в аптеке через дорогу. К обеду Стася снова была весела, как птичка. Все это обошлось нам в шесть с чем-то долларов. Если я когда-нибудь заболею, лечиться полечу в Эфиопию».

Детали: Помимо истории превращения Марко Поло в Шампольона, расшифровавшего сигналы, которыми общаются между собой крокодилы, мы узнаем много полезного — как работает бизнес по торговле экзотической фауной, где и как происходит коммуникация экспертов по крокодилам, в чем состоит странная связь между крокодилами и любовью и как одно входит в резонанс с другим. Впрочем, как «крокодилий ключ» может открывать двери, имеющие отношение не только к зоологии, так и сами крокодилы скорее повод, чем причина: экзотический способ выстроить персональную систему путешествий и оправдать свой — или свою — Wanderlust.

Авторы: Завкафедры в Массачусетском технологическом, участник первой десятки экономистов в мире с самым высоким индексом цитирования плюс гарвардский профессор политологии. Уровень влиятельности книги сопоставим со «Столкновением цивилизаций», «Ружьями, микробами, сталью» и «Концом истории».

В двух словах: Весьма серьезные — парадоксы есть, а вот шуток раз-два и обчелся — очерки стран и народов, где вся история и сегодняшнее положение дел — способность контролировать и процветать и участь влачить нищету — объясняются через идею политических институтов. Нет никакой «судьбы», «внутренней структурной закономерности»; сравните Гаити с Доминиканой, Северную Корею — с Южной, мексиканские городки — с американскими по другую сторону границы: дело не в в географии, не в национальных или культурных особенностях, не в экономической некомпетентности элит, не в «ресурсном проклятии». Не научпоп, но читать все равно надо — самая горячая модель социума на сегодня; фиксация новой парадигмы.

Цитата: «Современная Демократическая Республика Конго остается бедной потому, что в ней до сих пор отсутствуют базовые экономические институты, которые могли бы послужить основой экономического роста. Не география, культура, невежество граждан или правителей делают Конго бедной страной — бедность приносят экстрактивные экономические институты. И они до сих пор не были заменены на более продуктивные потому, что политическая власть до сих пор сосредоточена в руках элиты, у которой нет стимулов для того, чтобы защищать права собственности простых людей и предоставлять им базовые общественные блага, повышать их уровень жизни и поддерживать экономический рост. Наоборот, интересы элиты заключаются в том, чтобы извлекать как можно больше доходов и использовать их для поддержания собственной власти».

Детали: Книга ломится от примеров, позволяющих понять, как работает диалектика инклюзивных и экстрактивных институтов (ну и чем первые лучше вторых, хотя те тоже иногда работают). Все прочее — рецепты, причем скорее весьма общего характера: стремитесь к централизации государственной власти, обеспечивайте работу политических институтов, следящих за плюрализмом в обществе, дайте населению право протестовать — и организовываться не посредством заговорщических сект, а при помощи институтов гражданского общества. И? И будет вам стабильный экономический рост; никакого другого Грааля у нынешних экономистов нет.

Автор: Шведский писатель, регулярно номинирующийся на премию «Золотой кинжал» — и заткнувший его за пояс еще после «Ночного шторма» — первого романа эландской тетралогии. «Призрак» — финальный аккорд серии: стопроцентно скандинавский детектив, в котором атмосфера — комбинация зловещей ауры места, радиационного фона ушедшей эпохи и заметенных под ковер давних семейных ссор — ценнее интриги. Хотя и трупов, конечно, хватает — они здесь всплывают целыми кораблями.

В двух словах: Летом балтийский остров Эланд — процветающий курорт, магнит для туристов, однако его подлинные хозяева — призраки — никуда не деваются. Чем обыденнее, нормальнее выглядит остров в глазах туристов — тем мрачнее и многослойнее это место для аборигенов. «Весь двадцатый век выдался скверным» — но какие скверные анекдоты произошли с островитянами? Почему в проливе между Кальмаром и Эландом один за другим всплывают трупы — и что станет с жителем Эланда, который, когда все эмигрировали в Америку, взял курс на СССР? Секреты в этих краях хранятся долго, иногда что-то узнаешь через поколения — когда привидения много десятилетий спустя предъявляют свои претензии на то, от чего сами некогда отказались.

Цитата: «Две башни беленой церкви возносились к безоблачному небу. Церковь была построена как настоящая крепость, с каменными толстыми стенами по периметру. Над плоским эландским ландшафтом плыли хриплые басовые стоны колокола. Казалось, даже воздух вздрагивал от этих тяжелых, тоскливых ударов. Звонарь звонил по усопшему. Герлоф открыл деревянную калитку и пошел по тропке между могилами. Налево помещался морг. А за моргом сидело привидение. То есть ему так показалось, что он видит привидение. Привидение ребенка. Герлоф зажмурился и открыл глаза — привидение никуда не делось».

Детали: Материал Теорина — сумеречная зона «Большой истории» и «Мести географии». Слишком суровое море, слишком обманчивый климат, слишком близкий большой сосед — словом, жуткое место, в котором уже не удивляешься, что какой-нибудь Арон Фред при ближайшем рассмотрении оказывается Владимиром Николаевичем Шевченко; или еще хуже — наоборот.

Автор: Ренессансного дарования писатель, у которого исключительно хорошо получается придумывать ужасы, как в «Терроре» и «Песни Кали», — но, похоже, еще больше нравится шутя балансировать между собственным и чужим вымыслом; лучше всего для этого подходят биографии других писателей. И раз уж с Хемингуэем, Диккенсом и Коллинзом все прошло удачно, то почему было не попробовать и с Генри Джеймсом — который по контрасту оказался подходящим партнером для одного из своих современников.

В двух словах: Салонный детектив — с ударением на первом слове — про Шерлока Холмса и Генри Джеймса. 1893 год. Вымышленный и «вымышляющий» персонажи случайно встречаются в Париже при попытках покончить жизнь самоубийством, но вместо этого отправляются в Америку распутывать смерть чужую — Кловер Адамс, состоявшей в членах литературного салона «Пять сердец». За океаном Холмс некоторое время выдает себя за пролетария, но в целом приятели ведут светскую жизнь — наслаждаясь компанией лучших писателей и политиков эпохи. В сущности, «Пятое сердце» не столько детектив, сколько сеанс забавного неймдроппинга — и Рузвельт с Киплингом, Генри Адамс с Марком Твеном — только наиболее часто встречающиеся имена. Кого здесь только нет; однако это не столько Лига выдающихся джентльменов, сколько Лига выдающихся рассказчиков: разговоров гораздо — гораздо больше, чем экшена.

Цитата: «Накануне, во вторник, двадать восьмого марта, когда Холмс объявил Джеймсу и Хэям, что шрифт на карточках «Ее убили» совпадает с адресом на конвертах от некоего Сэмюэля Клеменса, комната наполнилась изумленными возгласами. Когда они улеглись, Хэй объяснил Холмсу, что Сэмюэль Клеменс — настоящее имя прославленного литератора, пишущего под псевдонимом Марк Твен».

Детали: Шутки шутками, однко и без дела здесь никто не сидит. Пока молодой Тедди Рузвелть участвует в уличных драках, Холмс — пытаясь отвлечься от неприятных мыслей относительно степени своей реальности — шарит по чужим будуарам в поисках тайников, разведывает «планы Мориарти убить президента, устроить восстание анархистов и развязать массовые беспорядки», вдохновляет Твена на написание книги «Том Сойер — сыщик», советует ему носить белые костюмы с черными туфлями и подозревает авантюристку Ирэн Адлер в том, что та убила Кловер Адамс с намерением заманить его, Холмса, в Штаты. Словом, представьте себе «Террор» — действие которого разворачивается не в Арктике, а в литературных салонах Америки, и вместо Туунбака — Марк Твен. Получится как раз «Пятое сердце».

Автор: Преподаватель экономики Чикагского унивреситета, бывший корреспондент The Economist, создатель «Голой экономики» (входит в топ-100 лучших книг по бизнесу всех времен). Из тех «популяризаторов», которые больше похожи на стендап-комиков; закадровый смех в уилановских книжках можно включать уж не меньше раза на три страницы.

В двух словах: Популярное — то есть для тех, кто недолюбливает математику, но понимает, что цифры, в принципе, могут дать понять, как все в мире на самом деле устроено, — объяснение того, как увеличить шансы на успех и снизить издержки в повседневной жизни. Разумеется, с примерами из области спорта, секса, шопинга, студенческой жизни и голливудского кино (и, конечно, в какой-то момент здесь заходит речь об «Особом мнении», ведь статистика — это способ спрогнозировать вероятное будущее, исходя из подсчета шансов выпадения того или иного варианта).

Цитата: «Допустим, вы живете в городе, где будет проходить марафон. В нем примут участие бегуны со всего мира, а значит, многие из них не говорят по-английски. Чтобы своевременно и с максимальным комфортом доставить спортсменов к месту старта, всем участникам необходимо зарегистрироваться утром в день забега, после чего их произвольным образом рассадят по автобусам и отвезут на старт. К сожалению, один из автобусов затерялся где-то в пути. (Ладно, вам придется предположить, что ни у одного из его пассажиров не было мобильного телефона, а у водителя не оказалось GPS-навигатора; если не хотите заниматься утомительными математическими выкладками, всегда держите мобильный телефон при себе.) Будучи одним из общественных активистов города, вы подключаетесь к поискам пропавшего автобуса. Вам повезло: вы натыкаетесь на какой-то сломавшийся автобус неподалеку от своего дома; возле автобуса коротает время группа расстроенных пассажиров, причем ни один из них не говорит по-английски. Наверное, это и есть тот автобус, который вы разыскиваете! У вас появляется шанс стать героем дня. Правда, вас смущает одно обстоятельство: пассажиры автобуса — слишком упитанные люди. Окинув эту группу взглядом, вы заключаете, что средний вес ее пассажиров превышает 220 фунтов. Трудно представить, что в случайно сформированной группе бегунов-марафонцев могут оказаться столь колоритные экземпляры. Вы звоните по мобильному телефону в штаб-квартиру поисковой команды и сообщаете: «Мне кажется, это не тот автобус, который мы ищем. Продолжайте поиск». Дальнейший анализ подтверждает ваше первоначальное предположение. Когда на место прибывает переводчик, оказывается, что сломавшийся автобус направлялся на Международный фестиваль любителей сосисок, который также проводится в вашем городе, причем в тот же день, что и марафонский забег».

Детали: Разумеется, знакомство с книгой Уилана не гарантирует, что вы перестанете вести себя иррационально, однако по крайней мере несколько безусловно полезных советов вы точно получите: например, почему страховаться нужно только от чего-то очень существенного, а от всего остального страховаться нет никакого смысла. И бесполезных — тоже: ведь какова вероятность того, что мы все погибнем в ближайшие пять минут от падения астероида, на основе этой книги тоже можно рассчитать.

Автор: Как и рассказчик, он литератор, пытавшийся — в рамках своей работы на странный Фонд Пазолини — конвертировать нечеловеческое наследие режиссера и писателя в нечто форматное: например, сборник интервью. В 2012-м отчет Треви о попытках взаимодействия с мертвым Пазолини и его живыми отражениями выиграет приз Европейского союза в области литературы.

В двух словах: Текст, не позволяющий употреблять себя в автоматическом режиме, озадачивающий и шокирующий читателя, который не понимает, что ему залили в бак — не то мемуары, не то журналистское расследование о подлинных причинах убийства на пляже в Остии, не то поэтический комментарий к «Нефти», последнему роману-поэме Пазолини. Прокатиться с ветерком, за здорово живешь, на этой сырой нефти не получится: двигатель чихает и глохнет моментально; вы должны сами превратить «обжигающее» в «летающее» — а не то вам просто придется отталкивать самого себя на обочину.

Цитата: «Соединение Лауры Бетти и «Нефти» вызвало ту самую химическую реакцию, которая в мультиках кончается оглушительным хлопком и раскуроченной лабораторией. Для меня, начинающего в то время писателя, это было поистине захватывающей темой. Потому что литература, понимаемая как смелый эксперимент на грани человеческих возможностей, призвана всегда быть именно этим: детонатором, катастрофой, ведущей к необратимым переменам в жизни. Фактором дисбаланса. Чем больше книгу отличает подлинное величие, тем больше форм безумия, соответствующих этому величию, она способна порождать».

Детали: Роман Треви, кишащий чокнутыми, преступниками, сексуальными экзотами, политиками и философами, все время «протекает» и «смердит», он такой же «неудобный», такой же не поддающийся аккуратной мумификации, как раздавленный автомобилем труп Пазолини. Удивительнее всего, что химические свойства итальянского текста удалось сохранить в русском переводе. Вульгарное переименование итальянских слов превратило бы роман в «эссе», в бла-бла; к счастью, русская версия осталась романом, то есть действующим аппаратом, внутри которого нефть преобразуется в кикеон — напиток, позволяющий «напрямую увидеть истину»: беллетристика мертва, границы между искусством и жизнью должны быть стерты, литература — след, ведущий к чему-то, что стоит автору жизни, писательство — участие в мистериальном представлении, а ритуал встречи с похищенной Персефоной подразумевает метаморфозу — как духовную, так и физиологическую.

Авторы: Мур — живой классик, создавший «Хранителей», «V — значит вендетта», «Из Ада» и проч.; это ведь он превратил комиксы — особенный, ничем не хуже прочих, способ рассказывать истории и находить слова для той правды, которую невозможно обнаружить другими способами, — в высокую литературу? Болланд — иллюстратор, автор «Судьи Дредда», специализируется по обложкам для комиксов. Злые карлики, гигантская печатная машинка, емкости с химреактивами в его исполнении выглядят комичными и зловещими разом; не говоря уже о самом Джокере — обложка с фотоаппаратом и сакраментальным «Улыбочку!» действительно выдающаяся.

В двух словах: История про очередной побег Джокера из Аркхэма; психологически достоверный — и одновременно гротескный — художественный портрет Джокера. Цель шутника с зелеными волосами — доказать, что «один плохой день» легко может изменить не только всю жизнь, но и структуру личности любого человека. Например — Бэтмена.

Цитата: «Поэтому, когда темный поезд мыслей, с которого уже не сойдешь, помчит тебя в такие местечки твоего прошлого, где вопли и крики становятся невыносимыми, — в этот момент просто вспомни: даже у поезда есть аварийный выход. И выход этот — безумие. Надо просто сделать шаг в сторону, захлопнуть дверь прямо перед рожами всех тех кошмаров, что некогда случились. Ты можешь отсечь их, запереть далеко-далеко… Навсегда».

Детали: Джокер никогда не был особенно надежным рассказчиком — и его попытки философствования о том, что все в мире — розыгрыш, всегда выглядели подозрительными. Однако он, безусловно, надежный шутник — и рассказчик анекдотов: Бэтмен и тот смеется. Бэтмен, который здесь не только антагонист, но и, по сути, второе «я» Джокера, его мистер Джекил. Ко всему прочему, «Шутка» — хороший вход в готичный мир Бэтмена для новичков — внятный и захватывающий; именно здесь мы узнаем звучащую убедительнее прочих предысторию Джокера (собственно, половина романа — флешбэки). И не только вход, но и связка: именно здесь Барбара, дочь комиссара Гордона, была подстрелена Джокером — и парализована, чтобы затем превратиться в Оракула.

Автор: Сподобившийся твиттер-похлопывания по плечу самого Брета Истона Эллиса обладатель Гонкуровской премии за дебют (2010), создатель «литературной сенсации», путешественник, историк, крайне болезненно воспринимающий чужие попытки нарушить подлинность исторических событий — например, те, которые предпринял за несколько лет до него Джонатан Литтелл (собственно, значительная часть романа посвящена беспокойству, которое испытывает автор в силу несогласия с художественным методом коллеги).

В двух словах: Новаторский исторический роман — разыгранный через фигуру «я»-рассказчика, который не рифмуется с персонажами, но резко контрастирует с ними; те уже стали героями европейского эпоса, а этот против мифологизации прошлого в принципе. Невротичный, одержимый поисками исторической правды и знакомствами с красивыми иностранками «я» (автор всячески дает понять, что они с этим «я» абсолютно тождественны друг другу) реконструирует удивительный эпизод Второй мировой — операцию «Антропоид», в ходе которой подготовленные британскими спецслужбами чехи убили нацистского рейхспротектора Богемии и Моравии Гейдриха, спровоцировали варварскую месть немцев (истребление Лидице) и, возможно, повлияли на самое радикальное изменение общественного мнения с начала войны.

Цитата: «Поначалу мне казалось, что рассказать эту историю очень просто. Два человека должны убить третьего. Им это либо удается, либо нет, вот и все дела. Или почти. Остальные персонажи, думал я, всего лишь призраки, которые не без изящества проскользнут по канве истории. Призраками, конечно, тоже надо заниматься, и тут потребуются большие усилия, но я это понимал. Зато не знал — и даже не подозревал, хотя и следовало бы заподозрить, — что любой призрак жаждет лишь одного: возродиться. А я… а по мне, лучшего и пожелать нельзя, вот только у автора есть обязанности перед своей историей, и я не могу предоставить столько места, сколько хочется, этой армии теней, без конца растущей и неотступно меня преследующей в стремлении отомстить за недостаточное внимание».

Детали: Перед нами нон-фикшн — в том смысле, что автор полагает, будто выдумывание персонажей равносильно подделке доказательств, — причем на том месте преступления, где историк-следователь и так видит полно улик. С другой стороны, дебеллетризуя персонажей своей вполне голливудской истории, Бине форсированно романизирует самого себя. Это яркая диффузия героической «истории-истории» — и личной, приватной, частной биографии Лорана Бине — и обеспечивает освежающий эффект, встряхивает жанр.