Этого спектакля — да что уж там, любой премьеры — Кирилла Серебренникова мы ждали очень долго: коллаборацию с Deutsches Theater выпустили в Берлине накануне пандемии — настолько накануне, что после немецкой премьеры не все артисты смогли вернуться в Россию. И вот, спустя полтора года, актеры Deutsches Theater все-таки доехали до нас, и московская премьера «Декамерона» состоялась.
Выбор материала грандиозный: что своим «Декамероном», что кинопремьерой «Петровы в гриппе» Кирилл Серебренников попал в яблочко раньше, чем оно успело созреть: действие обоих произведений разворачивается посреди эпидемий. Но и в «Декамероне», и в «Петровы в гриппе» эпидемия — не то чтобы ключевое событие, это предлагаемые обстоятельства, которые меняют оптику и мировосприятие героев.
Отправное событие сборника новелл Боккаччо «Декамерон» — вспышка чумы в Европе XIV века. Выехав из карантинной Флоренции на загородную виллу, молодые люди начинают рассказывать друг другу истории, полные эротики и любви. В спектакле Серебренникова, состоящем из десяти новелл, подобное обрамление тоже имеется: основное действие разворачивается в спортивном зале, на аэробике для пенсионеров. Пока бабули приседают и покачиваются, прыгают на шарах и пошатывают бедрами, между тренерами, медсестрами и массажистками закипают нешуточные страсти. Речи о нависшей над героями смерти напрямую нет, но обаятельная неспешность физических упражнений забыть о ней не дает.
Серебренников выбрал из сотни новелл Боккаччо десять и расположил их в XXI веке. Чат в телеграме и кибербуллинг, религиозный фанатизм, эротический пранк в дополненной реальности — возрожденческие истории измен, мести и интриг легли на современные реалии как влитые. Жена не выдерживает религиозного экстаза своего мужа и начинает изменять ему с его духовным наставником, пока супруг висит на кресте; девушка троллит парня в телеграме и заставляет его раздеться на морозе, а фотки распространяет в интернете; жена убеждает мужа, что ее измена — лишь часть дополненной реальности. Истории цепляются одна за другую, и в этой сцепке образуются сквозные темы и персонажи. Артисты, четверо немецких и шестеро российских, переходят из истории в историю, таким образом создавая новые косвенные или прямые связи между сюжетами.
У спектакля сразу масса козырей, и главный — это невероятный актерский состав. На втором часу спектакля вдруг осознаешь, что в течение всего этого времени был просто не способен отвести взгляда от Регины Циммерманн, — тут и становится ясно, насколько сильно голодание по точной, одновременно холодной и страстной немецкой игре, по инородной актерской природе, по другому театральному языку. Параллельно Филипп Авдеев создает, кажется, одну из лучших своих работ — а точнее, сразу четыре или пять. Пластична, универсальна, до шока органична в каждом образе Ян Гэ.
Спектакль играют сразу на двух языках, русском и немецком, периодически снабжая действие титрами, и это не только технический прием: преодоление разобщенности — одна из важнейших тем постановки.
Немецко-российский микс и служит таким средством преодоления границ в тот момент, когда все уже слишком привыкли к тому, что они закрыты.
То, что границ нет, доказывает и присутствие в этой работе невероятной Жоржетты Ди — мужчины в жизни и шикарной хриплоголосой звезды кабаре на сцене. Спектакль разделен на времена года, за их смену и отвечает Жоржетта: каждое ее появление и песня — это переход в новый цикл. В черном бархатном платье, с нескрываемыми морщинами и сединой, являющая силу и хрупкость, боль и красоту, Жоржетта Ди становится проводником этого спектакля от весны к осени, от красоты к увяданию, от смерти к жизни.
Во втором акте бойкие новеллы, полные секса и афер, заканчиваются, и девятой будет душераздирающая история любви дочери военного и солдата-музыканта. Для молодых людей все кончится максимально трагично: папа преподнесет дорогой дочери шкатулку с сердцем ее возлюбленного. Именно эта новелла совершит ключевой прорыв и выведет спектакль к смысловой коде. В последней части «Шавасана» каждая из бабуль в спортивном зале кратко расскажет свою простую и трогательную историю любви: «Он мне изменил, а я его простила, живем уже 50 лет вместе», «Я его ждала из армии, встретила другого, но потом он вернулся, и я отправила на свидание с тем свою сестру, ведь мы как две капли воды похожи. Они поженились. И мы тоже поженились», «А я еще не встретила свою любовь. Что‑то было, но это все не то. А так, чтобы в самое сердце, еще не было. Я все еще жду».
Серебренников — мастер контрастов, он микширует энергии и сплавляет их в одну: бурлящая жизнь, смех и секс соседствуют с нежностью, старостью, любовью, умиранием и не вступают в противоречие друг с другом. В финале все герои лягут в шавасану, и прозвучит итоговый монолог о любви как смерти, после чего зритель обнаружит себя в очень смешанном состоянии: то ли это любовь, то ли оргазм, то ли время умирать.
