Познакомьтесь с главными белорусскими драматургами сегодняшнего дня

Родился в 1975 году и живет в Минске. Драматург экспериментирует с формой текста, иногда вовсе отказываясь от драматических категорий в привычном виде — например, конфликта, события, сюжета. У него есть пьесы, состоящие из смонтированного набора треков («Диджей Павел» и «Диджей Павел. Два перстня»), из фотографий и подписей к ним («Я свободен»), из двух предложений («Солдат»).

Пряжко сосредоточен на исследовании повседневности и формировании нового драматургического языка. Один из свойственных ему приемов — имитация словно записанной на диктофон речи персонажей. В ней можно найти обилие междометий, вводных слов, незаконченные фразы, повторы: «Так вот я тебе скажу, что вот этот логотип был у нас на заводе до 2003 года. А потом сменили уже в 2003 году, и пошел совсем новый уже логотип». Пряжко не первый автор, как бы документально воспроизводящий разговорную речь, однако она характеризует не только героя как личность, но и мир как изменяющуюся знаковую систему, да и синтаксически он доводит конструкции до предела, отказываясь от части знаков препинания.

Не всегда легко сразу сказать, о чем текст Павла Пряжко. Бывает, ждешь события, конфликта, а их как будто бы и нет — как, например, в пьесе «Сосед», за которую драматург получил «Золотую маску» в 2020 году. Или пытаешься уловить отношение автора к происходящему и подключиться к какому‑то из персонажей, а драматург лишь делится наблюдениями — как в пьесе «Поле».

В «Поле» речь идет о деревенских жителях, которые занимаются «уборкой зерновых культур». В какой‑то момент они осознают, что обрабатывают не свою территорию, а европейскую, — однако в итоге продолжают это делать. Последние сцены рисуют множественность одновременных миров, в которых существуют персонажи. Эту пьесу Павел Пряжко посвятил современной физике, а режиссер и основатель «Театр Post» Дмитрий Волкострелов поставил, опираясь на квантовую теорию: порядок сцен в спектакле определяет генератор случайных чисел. Новая премьера творческого тандема — постановка «Ленточки» по одноименной пьесе драматурга. Текст о «хладнокровно запечатленной реальности в эпоху пандемии» в 2021 году вошел во внеконкурсную программу «Любимовки» — как и пьесы Дмитрия Богославского и Константина Стешика, о которых речь пойдет дальше.

Спектакли: «Поле» Дмитрия Волкострелова, «Пушечное мясо» Филиппа Григорьяна, «Сосед» Леры Сурковой (Москва), «Урожай» Вячеслава Зайчикова в Городском драматическом театре (Нижневартовск), «Сосед» Евгения Маленчева (Нижний Новгород).

Принадлежит тому же поколению, что и Пряжко, родился в 1979 году в Солигорске, а сейчас живет в Минске. Константин Стешик исследует темы идентичности и насилия, мастерски передает состояние тревоги и шутит по-черному.

Герой его пьесы, обычно маргинальная личность, проходит некий путь, и читатель или зритель делает это вместе с ним.

Даже сам герой иногда воспринимает незнакомца как инфернального типа. Такие люди могут встретиться в реальности каждому: старушки в парках, которые любят поучить жизни, подвыпившие незнакомцы, начинающие разговор, чтобы поделиться своими философскими наблюдениями. Их функции разнообразны: они или влияют на самочувствие героя и ход сюжета, или подсвечивают общую проблему. Драматург может описывать случайных, на первый взгляд, прохожих в мифологично-ироничном ключе. Например, в пьесе «Мы будем жить с тобой»: «Рядом с Андреем останавливается компания из трех веселых мужиков в одинаковых лохматых шапках. Мужики похожи на братьев, такие они одинаково круглолицые, розовощекие и пьяные, причем пьяные настолько, что вместо слов используют для коммуникации между собой плаксивые подвывания, перемежаемые взрывами хохота. Андрей отходит чуть в сторону».

Истории Константина Стешика в разной степени условны и реалистичны, в них можно найти отсылки к определенным философским и религиозным концепциям. Например, в пьесе «Ловушка для птиц» речь идет о ритуале небесного погребения в Тибете, а в «Камне глупости» — об одноименном символе времен Средневековья: считалось, что, достав камень из головы, можно излечить человека от сумасшествия. Язык драматурга крепкий и ритмичный, в нем есть и юмор, и поэзия, и провокация: «Это не наш друг, сказал я и встал, а мужик перевел пистолет на меня. Это просто человек, мы его на улице нашли, под фонарем, сказал я» (цитата из пьесы «Друг мой»). В общем-то тексты Стешика приятно и просто почитать, насладившись его слогом, — это добротная литература.

Спектакли: «Летели качели» Марфы Горвиц (Москва), «Спички» Артема Устинова (Санкт-Петербург), «Летели качели» Марины Оленевой (Пермь), «Ловушка для птиц» Ивана Миневцева (Ачинск), аудиоспектакль Артема Терехина «Друг мой» на ютьюбе.

Андрей Иванов говорил в интервью о своем увлечении психоанализом — влияние этой теории ощущается в его работах. Ход его пьес определяется внутриличностными конфликтами и особенностями персонажей и их взаимодействием друг с другом, а точнее, их попытками взаимодействия.

Пьесы «С_училища» (про зависимые отношения между студенткой Танькой и преподавателем философии) и «Это все она» (про мать и сына после смерти главы семьи) реалистичны, любопытны и словно осязаемы: стремишься ухватить действие, раз — а его уже нет, так и идешь вдоль этой бурной реки, заинтригованный. А в конце — водопад, как будто заранее ожидаемый, но от этого падение, потрясение не становится менее болезненным. На первый взгляд все его пьесы о любви, но скорее они о том, чем может подменяться это чувство. Есть у Андрея Иванова и более условные с точки зрения сюжета пьесы: «Красные волки» и «Крестовый поход детей» — но и они говорят о проблемах внутриличностных.

Спектакли: «С_училища» Семена Серзина, «Это все она» Филиппа Виноградова (Москва), «Это все она» Александра Созонова (Санкт-Петербург), «С училища» Арсения Фогелева (Краснодар), «Танго морген, танго пли» Анастасии Патлай (Новосибирск).

Минчанин, родившийся в 1985 году, — романтик и гуманист, не ограничивающий себя формами и жанрами. Пишет бытовую драму «Любовь людей» и экзистенциальную философскую пьесу «Blondi» о щенятах собаки Гитлера, рассказывает историю о герое в борьбе с обстоятельствами в «Катапульте» и о дружбе и желании быть необходимым в «А если завтра нет?». Язык Богославского легкий, живой, поэтичный, добрый и ласковый, что ли.

Через некоторые свои тексты он приглашает читателей и зрителей на разговор по душам. В пьесе «Тихий шорох уходящих шагов» мужчина стремится отстоять родовой дом, который планируют продать его сестры. Самый значимый для него человек — умерший отец, с которым он ведет беседы в своих снах. Жанр пьесы так и обозначен: «сон в двух действиях». Это история про память, семейственность и прощение. А в пьесе «Точки на временной оси» по десяти документальным фотографиям Богославский говорит о ценности жизни, мира, любви и веры.

Спектакли: «Любовь людей» Никиты Кобелева (Москва), «Любовь людей» Семена Серзина (Санкт-Петербург), «Тихий шорох уходящих шагов» Олега Рыбкина, «Катапульта» Никиты Бетехтина (Красноярск), «Blondi» Сергея Чехова (Новосибирск).

Можно почитать их в библиотеке Центра белорусской драматургии или на сайтах драматургов, а также посмотреть читки пьес на фестивале молодой драматургии «Любимовка»: в этом году он пройдет в Москве с 2 по 10 сентября; в программах читок — «Полгода» Виктории Коваль, «Dark Room» Tester98, «IS MY RAVE» Анастасии Василевич, «Друг мой» Константина Стешика и «Катапульта» Дмитрия Богославского).

Белорусскую драматургию отличает ориентированность на российский рынок. Дело в том, что в белорусской театральной системе довольно много запретов — они появились не сегодня, а существовали и в нулевые годы. Второй момент: все драматурги из Белоруссии, известные в России, пишут на русском языке. Советизация в XX веке сильнее всего ударила по этой стране, и в результате целого ряда действий по русификации нации она почти потеряла свой язык. Белорусы были вынуждены говорить на русском языке, хотя мыслили на белорусском.

Драматургия отражает языковые проблемы, пароксизмы языка, его эволюцию, то, как люди разговаривают, как разговаривают разные группы населения, советские люди, постсоветские люди. О потере языка и коммуникации, о неспособности человеком овладеть собственным языком размышляет, например, Павел Пряжко, самый известный белорусский драматург. У него есть пьесы («Три дня в аду» и другие) про то, как люди перестали нуждаться в языке как в способе коммуникации, потому что современная цивилизация предлагает ряд технических возможностей. А Андрей Иванов в своей пьесе «С училища» работает с трасянкой — речью, в которой смешаны русский и белорусский языки.

Есть Павел Пряжко, Дмитрий Богославский, Андрей Иванов, Константин Стешик, Анастасия Малейко, Виталий Королев, Диана Балыко и ряд других драматургов. Павел Пряжко — посттеатральный драматург, который ставит перед театром задачи и тем самым подвигает его к изменениям. Константин Стешик умеет поразительно наблюдать за белорусским дзеном — в их языке есть слово «помярковность», означающее незлобивость и покорность человека — и говорит о недопустимости насилия. Дмитрий Богославский создает интересный чувственный мир, а Андрей Иванов пишет крепкие мелодраматические сочинения, ломая каноны жанра.

Важно сказать о том, что драматургическая ситуация в стране была инспирирована деятельностью «БСТ» — «Белорусского свободного театра», который оказался стартовой площадкой для драматургов. Он был мощным катализатором интереса к Белоруссии со стороны российского театра.