Труд Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий герой» вдохновлял Кубрика, Лукаса и Оксимирона. Суть его — в концепции мономифа. Согласно Кэмпбеллу, все истории на свете строятся по единой модели: герой нехотя пускается в приключение и, превозмогая трудности, превращается в спасителя, в котором так нуждается человечество. Подобные теории существовали и прежде — самой известной, пожалуй, оказалась «Морфология волшебной сказки» Владимира Проппа, — но именно модель Кэмпбелла благодаря «Звездным войнам» стала стандартом для современного сторителлинга. Но универсальное признание — не доказательство бесспорности. «Теория Кэмпбелла столь же мифологична, как и истории, на которых она основана», — утверждают Бонд и Кристенсен.
Для середины XX века работа Кэмпбелла была довольно прогрессивной: в отличие от многих предшественников он обращал внимание не только на античную мифологию, исследуя, в частности, мифы коренных американцев. По словам Патриса Рэнкина, профессора античности из Чикагского университета, Кэмпбелл создал более инклюзивную модель, — но ценой этой инклюзивности стало упрощение.
«Большинство мифов с мономифическими паттернами можно анализировать разными способами для разных целей», — отмечают авторы статьи. Чтобы создать своего универсального героя, Кэмпбелл представлял факты выборочно, подгоняя их под теорию. Исследуя мифы народов Африки, Ближнего Востока и Америки, он базировал свою модель на теории Фрейда и Юнга. Элементы, которые подтверждают — или кажутся подтверждающими — выбранные архетипы, Кэмпбелл подсвечивал, а те, что не вписывались в концепцию мономифа, игнорировал.
«Роковой изъян концепции Кэмпбелла — его непонимание того, что путешествие героя не происходит в вакууме, — говорят Бонд и Кристенсен. — Возможно, „Тысячеликий герой“ и не был совершенно европоцентричным, но он обращался с мировыми традициями по своему усмотрению и определенно был сконструирован для западного потребления».
Классицист Бретт М.Роджерс замечает, что после того, как благодаря Джорджу Лукасу теория Кэмпбелла стала общепризнанной, и рассказчики, и аудитория стали видеть эту модель повсюду.
По словам авторов статьи, сторонники концепции мономифа неверно понимают принцип работы мифологии. Многие мифы одновременно существовали в различных — и часто противоречивых — версиях. Сюжеты, которые кажутся нам классическими и неизменными, это лишь одни из многих вариаций сюжета.
Авторы статьи сравнивают Кэмпбелла с сотрудниками Управления временными изменениями из сериала «Локи», оберегающими Священный таймлайн, уничтожая альтернативные вселенные, слишком сильно отклоняющиеся от него, «но этот мир достигается за счет истинной объединяющей черты человечества: свободы выбора».
«Мономиф побуждает зрителей видеть себя главными героями в великой борьбе, а всех остальных — либо помощниками, либо помехами на пути. Мономиф в некотором смысле почти идеально нарциссичен. Он предлагает зрителям сосредоточиться только на одном персонаже, воспринимать мир как нечто, служащее интересам одной-единственной точки зрения».
Неудивительно, что почти всегда это маскулинная гетеронормативная точка зрения, маргинализирующая всех, кто от нее отличается. Когда на месте тысячеликого героя появляется женщина, она, как правило, десексуализируется и лишается способности иметь детей; когда роль этого героя отдается темнокожим актерам, массовая аудитория возмущается, демонстрируя, «что расизм — это особенность, а не баг героической концепции».
Токсичность заложена в эту модель изначально. Авторы статьи напоминают, что античные герои, на чьих историях во многом базируется мономиф, не были примерами для подражания. Геракл совершил 12 подвигов в наказание за то, что в приступе безумия убил своих детей (а в некоторых версиях истории — и жену). Одиссей, вернувшись на Итаку, убивает 108 человек и вешает служанок.
Бонд и Кристенсен отмечают, что есть немало примеров историй, противостоящих влиянию мономифа, называя в их числе «Дюну» Фрэнка Герберта, «Колесо времени» Роберта Джордана, «Темные начала» Филипа Пулмана, отдельные фильмы и сериалы Marvel и «Пацанов», — но тем не менее мономиф продолжает формировать истории, которые мы рассказываем, а эти истории — нашу жизнь.
«Функция героического мифа состоит в том, чтобы подчеркнуть опасность насилия и войны, показать важность семей и городов, а также помочь нам осмыслить самую невыразимую из тайн — смерть. Мономиф не оставляет места для старения, для создания семьи, для того чтобы научиться жить после окончания битвы.
Мы не будем вставать на сторону Платона и запрещать истории, которые, по нашему мнению, опасны для республики, но нужно признать, что истории могут причинять вред. Мономиф формирует нереалистичные ожидания. Он вредит людям, которые не видят своей репрезентации, и загоняет людей в ловушку ролей, определяемых телами, в которых они живут, цветом кожи, расой, полом, гендером и способностями».
Сводя сложную и противоречивую систему историй, которые люди рассказывают на протяжении тысячелетий, к единому мономифу, концепция Кэмпбелла утверждает, что все истории рассказывают об одном герое, для которого все остальные лишь инструменты возвышения. Какой бы привычной ни была эта история, она не единственно возможная — ни в книгах, ни на экране, ни в жизни. «Критика путешествия героя помогает принять хаотичность мифа и смириться с неизбежными различиями в наших личных и коллективных путешествиях».
