Международный аэропорт Лос-Анджелеса — аэропорт Шереметьево, Москва
Отправление: 7 мая, 2002 год
Я использую 11 сентября, чтобы рационализировать измену. Я не горжусь этим, но важно, чтобы вы знали. И я бы хотела, чтобы вы прочитали изложенную ниже историю через призму 11 сентября. Помните то время? Мы все были чуть больше благодарны за жизнь, чуть менее уверены в будущем? Так ведь? Помните?
Да, я знаю, это не слишком красиво. Но к сожалению, мой первый по-настоящему удачный курортный роман оказался моей первой (и единственной) изменой. Он случился во время моей поездки в Россию, когда я состояла в отношениях с Тревором — Тревор, приношу тебе свои искренние извинения. Мы с Тревором были друзьями годами, пока я встречалась с Вито, а затем, через шесть месяцев после того, как мы с Вито разошлись, Тревор пригласил меня на свидание. Он был жизнерадостным грубияном, который ненавидел большинство людей, поэтому я приняла то приглашение как комплимент. Спустя два года мы жили вместе, и он действительно хотел жениться. Я же, как обычно, — нет.
Мне исполнилось почти 29, сериал «Секс в большом городе» находился на пике своей популярности, и я ни черта в нем не понимала. Я никогда не была одинока, будучи взрослой. Я не могла с уверенностью Кэрри рассуждать о разнице между двадцати- и тридцатилетними мужчинами, и у меня не получилось бы развеселить всех за ужином историей о том, какие глупости совершала в поисках любви. У меня никогда не случалось плохих свиданий или хороших свиданий. Если честно, я вообще не ходила на свидания, потому что последние 10 лет жизни я провела бок о бок с мужчинами, с которыми до романтических отношений длительное время дружила. В обоих случаях мы как-то ночью напились, поцеловались, сказали «Я люблю тебя» и затем провели вместе несколько лет.
Поэтому я начала задаваться вопросом, а будут ли у меня вообще когда-нибудь такие истории из жизни одинокой девушки, как в сериале. Казалось, что я пропускаю некий очень важный жизненный опыт — вроде как увидеть Париж или завести ребенка, упускаю возможность заиметь воспоминания, которые согреют меня, когда я буду спать в своей старушечьей постели.
Тревор был симпатичным, веселым и немного странным — как мне нравится. Но кроме того, он мечтал писать комедии и поэтому, как и все подобные писатели, постоянно сидел без работы. В месяц, когда мы начали встречаться, я перестала просто мечтать и принялась за дело, получив свою первую должность сценариста на «Шоу 70-х», и поэтому невостребованность Тревора усугубилась депрессией, когда он смотрел, как я каждое утро стала уходить на работу своей мечты. В итоге мы оба оказались в очень тяжелой ситуации. Я любила его, и он переехал ко мне, когда закончился срок аренды его квартиры, но я не планировала выходить за него замуж. Я не думала, что состоять в отношениях с человеком, за которого ты не собираешься замуж, — это проблема в основном потому, что я реально никогда не хотела выйти замуж.
Почему же я так думала? Практически все говорят, что наши представления об отношениях основываются на браке наших родителей. Не знаю, все ли это объясняет, но вот история моих родителей, и она определенно оказала на меня влияние.
Мои родители встретились, будучи молодыми загорелыми светловолосыми спасателями в одном и том же бассейне на юге Калифорнии, в 1967 году. Посмотрите фильм «Гиджет», и вы поймете, о чем идет речь. Они быстро поженились, очень молодыми, им было 20 и 24, и я выросла, окруженная их любовью — ко мне и друг к другу. Они вместе принимали душ, танцевали на кухне, запирали дверь спальни по утрам субботы.
Но спустя 18 лет они стали совершенно разными людьми. 19-летняя спасательница, на которой женился мой отец, превратилась в корпоративного юриста — трудоголика, для которой мир расширялся с каждым годом. Молодой красивый морской офицер, возивший свою молодую невесту в Ньюпорт и Неаполь, стал полицейским, работающим с малолетними преступниками в режиме с 9.00 до 17.00, что считалось в нашем доме неполной занятостью. Отец оказался жизнерадостным домоседом, чувствующим себя наиболее счастливым, сидя на диване со мной, мамой и бутылкой вина.
Он был недоволен помощницей по дому, которую наняла моя мать, чтобы не проводить свободные часы, оттирая полы. Она возмущалась тем, что вынуждена работать и зарабатывать деньги для семьи, и надеялась хотя бы иметь возможность посмотреть мир. А он настаивал на том, чтобы каждый год отправляться на Мауи, где мы могли бы жевать бутерброды и плавать в бассейнах рядом с пляжем. Она дарила ему на дни рождения сертификаты на уроки полетов, потому что молодым парнем он мечтал стать пилотом, а он чувствовал, что она критикует его за то, что он недостаточно хорош для нее. Она хотела, чтобы он имел какую-то жизнь кроме нас, он хотел, чтобы она больше жила для нас.
Все разрушилось.
Вот какие уроки относительно семейной жизни я усвоила, основываясь на браке своих родителей.
1) Рано жениться означает делать ставку в игре, правил которой ты не знаешь. Ты не в курсе, кем вы оба станете. Если вы женитесь до того, как полностью повзрослеете, вы понятия не имеете, подойдет ли вам этот человек позже.
2) Брак — это границы. Он ограничивает вашу свободу, вашу возможность двигаться за своей мечтой. Если вы совершите ошибку и изменитесь, будучи в браке, ваша семейная жизнь закончится.
3) Неважно, насколько влюбленными вы начинаете ваши отношения, неважно, как много вы танцуете на кухне и как часто закрываете дверь в спальню, ваша любовь умрет.
Поэтому, когда люди вроде Вито и Тревора просили меня выйти за них, я отказывалась.
Моя лучшая подруга Саша была не на шутку поражена тем, что я провожу «свои лучшие годы», как она говорила, с человеком, за которого не собираюсь выйти замуж. Сегодня мир у твоих ног, говорила она, но так будет не всегда. Мне такие формулировки казались смешными. В будущем я хотела бы иметь детей, поэтому подразумевала, что когда-нибудь выйду замуж. Но не сейчас. Когда я была ребенком, я говорила маме, что заведу детей как можно позже. Мужчины женятся и обзаводятся потомством в 30 и в 40 лет, и я могу сделать так же.
Однако десятью годами позже я заметила кое-что важное: немолодые мужчины обычно женились не на женщинах, которым было по 30 и 40. Десять лет спустя я обратила внимание на то, что мужчины моего возраста встречаются с женщинами намного младше себя, потому что у этих женщин еще есть время ходить на свидания и наслаждаться жизнью, прежде чем они захотят детей. Так или иначе, несмотря на слова моих друзей, пытавшихся переубедить меня, я была уверена, что брак мне не нужен. Когда мне было чуть больше двадцати и мужчины постарше приглашали меня на свидания, мне они казались отталкивающими и старыми. Я как-то не обращала внимания на то, что я была чуть ли не единственной известной мне женщиной двадцати с лишним лет, которая находила успешных, тридцати с лишним лет мужчин непривлекательными.
Как бы то ни было, так я и жила — с депрессивным безработным бойфрендом, которого я любила, но за которого не собиралась выходить замуж, когда Саша пригласила меня в путешествие по России. Сама она жила на Восточном побережье, поэтому мы несколько лет каждый год летали друг к другу повидаться. Идея поездки в Россию появилась, потому что Саша родилась в Москве и ее родители переехали в США, когда ей было три года. Я встретила ее в пятом классе и, взглянув на эту крошечную девчонку со стрижкой под горшок, которой ее наградил экономный отец, подумала — это самый симпатичный мальчик в школе.
Но сейчас Саша превратилась в красивую 29-летнюю, с дорогой стрижкой, женщину, которая провела последние два года в постелях с королями индустрий и детьми мировых лидеров в юридической школе Йеля. Ничто не успокаивало Сашу так, как поход в магазин Neiman Marcus, потому что он, пожалуй, олицетворял собой полную противоположность запаху кабачков из дома ее детства, который отпечатался в ее памяти. Она рассказала мне все о дорогих туфлях, когда еще ни одна из нас не могла их себе позволить, и мы купили одну пару Manolo Blahnik на двоих — и возили их туда-сюда из Лос-Анджелеса в Нью-Хейвен по особым событиям.
Мама Саши предложила отправиться в Россию впервые с их приезда в США. Я уцепилась за возможность посетить эту страну с русскими (следуя своему принципу), и мы отправились в путь.
В самолете Саша сидела рядом с пузатым мужчиной средних лет из Финикса по имени Томми. Он летел в Россию, чтобы забрать оттуда выписанную по почте беременную невесту. Томми показывал фотографии. Ей было 18, и она была потрясающе красива. Он встречался с ней за несколько недель до этого, когда, списавшись по почте с несколькими женщинами, отправился в Россию на смотрины. Выбрав ту, что ему понравилась, Томми провел с ней пару недель. Она забеременела, и теперь он собирался забрать ее с собой в новую жизнь, где она также стала бы мамой для двух толстеньких детей Томми от первого брака, поселилась бы в типовом доме на одну семью и получила бы новенький красный «бьюик». У Томми, кстати, имелись при себе фотографии и машины, и толстых детей, и типового дома.
— Ты говоришь по-русски? — спросила его Саша.
— Нет, я считаю, что она должна выучить английский, — ответил Томми, — ведь все, чего она хочет, — это стать американкой.
Саша сжала руку матери.
Несколько недель мы «практиковали русский». Не то чтобы мы прямо говорили на русском, но мы говорили на английском на русский манер — очень театрально и с глубоким чувством обреченности. Когда русские встречаются, они говорят не «Рад встрече», а «Сколько лет, сколько зим!» Почему хотя бы не весна или лето? В России много мрачного и драматичного. Саша научила меня нескольким фразам на русском, которые не давали мне покоя следующие три недели. Я почти без акцента могла сказать «Я невеста на выданье». Еще «Возьми меня под свое крылышко» и «Мы — американские красотки». Когда же я не могла употребить подобные фразы, то становилась просто миленькой улыбающейся блондинкой, кивающей, пока Саша болтала. Я улыбалась, кивала, улыбалась, кивала, затем ко мне оборачивалась Саша и говорила: «Кристин, скажи что-нибудь!»
«Я невеста на выданье!»
И у нас появлялись новые русские друзья.
Я попросила маму Саши научить меня говорить «Have a nice day» по-русски, но она только нахмурилась и ответила: «Мы так не говорим».
Та поездка стала смесью тура по историческим местам России с прогулкой по закоулкам памяти Сашиной матери. Мы встретились с той Сашей, в честь которой назвали мою Сашу, ужинали с огромным количеством старинных друзей Сашиных родителей и их семьями. Никто не говорил по-английски, Саша с мамой тоже говорили по-русски, так что на всех этих ужинах я просто молча сидела над миской с едой, в которой обязательно, помимо прочего, присутствовали яйца и майонез. У русских это называется «салат».
Вообще-то сидеть и молчать на ужинах с друзьями я не привыкла. Дома на вечеринках я выкладываюсь по полной. Я не только развлекаю гостей, что считаю священной обязанностью хозяйки, но также стараюсь все время поддерживать разговор, обращать внимание на людей, которые молчат, задавать вопросы, которые втянут их в беседу, и заполнять неловкие паузы. Возможно, стремление сделать всех счастливыми просто часть моей природы, а может быть, его корни растут из детства, проведенного в разваливающейся семье, чье единство по силам удержать только ребенку. Как бы то ни было, я не жалуюсь, поскольку именно этот навык сделал меня успешным сценаристом.
Сценаристы сериалов часто пишут все вместе, сидя за большим столом и болтая весь день напролет. Иногда, на некоторых проектах, ты буквально ни на минуту не можешь остаться один на один с компьютером и просто писать. И за такими рабочими столами я работаю не менее напряженно, чем на ужине с друзьями. И я никогда не придавала этому значения, пока не оказалась в России, где никак не могла участвовать в вечеринке. Мне приходилось просто сидеть там, что поначалу было мучительно. Чувствуешь себя не в своей тарелке, балластом на крошечной спасательной шлюпке, дрейфующей в океане непостижимых для меня бесед.
Незадолго до моей поездки на мастер-классе по медитации наш гуру задал вопрос, над которым мы должны были подумать.
«Без мыслей и слов — кто я?»
Труп. Именно такой ответ появился в моей голове вместе с чувством паники. Без мыслей, слов, речи… это смерть. Моя карьера и вся моя жизнь состояли из миллионов слов каждый день, и без них я превратилась бы в черную дыру. После практики мы обсудили этот вопрос с подругой, и ее ответ был абсолютно противоположным моему. Ее идея отсутствия слов и мыслей приводила в состояние покоя и умиротворения.
Для меня это значило конец.
Но в той поездке по России я научилась обходиться без слов. Я смогла молча улыбаться людям, просить передать хлеб и излучать дружелюбие. Я была не только словами. Я нормально себя чувствовала и без них. Перемены произошли со мной, когда я наконец доела салат с майонезом и расслабилась. Я расслабилась так, как никогда ранее ни на одной вечеринке в жизни. Это мое лучшее впечатление о поездке в Россию.
Кроме Олега.
Мой русский любовник был барменом. Вообще говоря, бармены красной нитью проходят через всю мою историю. В конце концов в свои 30 я приняла решение — больше не встречаться с людьми, которые подают еду или напитки в Соединенных Штатах (за исключением Гавайев и Аляски). Пожалуйста, не держите зла, бармены и официанты США, если бы я жила в другой стране, я была бы не прочь встретиться с вами. Но я живу в Лос-Анджелесе, поэтому там, встречаясь с официантом или барменом, ты на самом деле встречаешься с актером, моделью или музыкантом, что является тотально саморазрушительной практикой.
Но данное правило не имеет никакой силы в путешествиях. Особенно когда ты путешествуешь в одиночку и поговорить, кроме как с людьми, которые тебя обслуживают, больше и не с кем. Что возвращает нас к Олегу и его острым, утонченно русским чертам лица, его непослушным блестящим черным волосам, его глубоким пытливым русским глазам. Я встретилась с ним однажды вечером, когда мы с Сашей пришли в его бар, чтобы выпить, где я и заказала (с ужасным акцентом) «водку с тоником». Взяв напитки, мы сели за столик. Но я и Олег не могли перестать поглядывать друг на друга.
— Я люблю его, — это все, что я смогла сказать Саше. Слово «любовь», кстати говоря, гораздо легче использовать в чужой стране. — Ты хочешь, чтобы я с ним поговорила? — спросила она меня. Нет, я стеснялась. Кроме того, у меня был парень. Саша выглядела раздраженной. С тех пор как я объяснила ей, что не собираюсь за Тревора замуж, она требовала, чтобы я порвала с ним. И тут я снова взглянула на Олега…
Ладно… может, у него есть отличная идея, куда мы могли бы еще сходить? Возможно, где-то недалеко проходило прекрасное культурное мероприятие и он о нем знал. Она могла бы спросить его об этом.
Мы встали и направились прямиком к красавчику бармену. Саша начала болтать с ним, пока я занималась привычным «кивай, улыбайся», а Олег смотрел на меня своими потрясающими глазами. Спустя пару минут Саша обернулась ко мне: «Это Олег. Я сказала, что он тебе понравился. Ты ему тоже понравилась. Завтра вечером у вас свидание. Не отказывайся, поскольку за Тревора ты все равно замуж не собираешься, а значит, однажды ты снова останешься одна, из чего следует, что ты будешь полной дурой, если не проведешь время с русским в России».
Возможно, Саша была права.
Я вспыхнула, Олег протянул мне руку:
«Привет, Кристиночка. Сколько лет, сколько зим».
Господи боже.
Издательство
«Эксмо», Москва, 2016, пер. А.Королева