Рустам Махмудов — участник одного из самых громких преступлений этого века, убийства известной журналистки и правозащитницы Анны Политковской. И один из тех пожизненно осужденных, кто всегда готов всему миру рассказывать о своей «невиновности». Годами (время тут работает на них) они оттачивают свою позицию, подбирают правильные слова, которые могут сбить с толку любого. Это не всегда лицемерие. Иногда они сами начинают верить в то, что говорят. И пытаются убедить в этом любого, для кого они представляют сегодня хоть какой‑то интерес.
Со дня убийства прошло довольно много лет. Его рассказ может вызвать искреннее недоумение и множество вопросов. Если бы не одно «но»: приговорил к пожизненному Махмудова суд присяжных. А это говорит о многом.
— Я вас узнал, — начинает нашу беседу в колонии «Белый лебедь» Рустам Махмудов (мы сидим в комнате психолога, я — за столом, он — напротив, в клетке). — Видел фото в «Московском комсомольце». Ваша газета освещала наш судебный процесс.
— Как вы в свое время попали в Москву?
— Я родом из Чечни. Но я не дикий, как пытались представить СМИ. Учился в Плехановском институте. Незаконченное высшее.
— А почему не закончили?
— Отчислили спустя три года из‑за привлечения к одному уголовному делу. Но по порядку. Я приехал в Москву в 18 лет, поступил в вуз, жил в общежитии. Однажды пришел к дяде (он был моим единственным родственником в Москве). Зашел в офис в гостиницу «Интурист». Дядя обосновался на 20-м этаже, там рядом еще у Кобзона был офис: у дяди № 2004, у него № 2006. Я, можно сказать, попал под раздачу: была облава, меня тоже поймали и привлекли. Поместили в СИЗО. Статья 93 УК РФ «Хищение госимущества в особо крупных размерах». Помните, в 1990-е годы были так называемые воздушные деньги, авизо? Хищения по подложным банковским документам.
Чеченские авизо — поддельные платежные документы, по которым было получено около четырех триллионов рублей. Схема мошенничества выглядела так: преступники договаривались с сотрудниками какого‑то банка, те печатали авизо на определенную сумму и отправляли в Центробанк, который выплачивал наличность. В 1990-е годы чеченскими авизо пользовались группировки Джохара Дудаева. Полученную благодаря им наличность вывозили мешками на грузовиках и поездом Москва — Грозный.
При чем тут я, студент? И знать не знал ничего об этом, — продолжает Махмудов. — Все равно меня держали под стражей три месяца. Когда я вышел, меня уже отчислили из института. Следователь даже принес мне лично приказ об отчислении. Я за вас, говорит, сдал сессию. Шутник. Я пробовал восстановиться, но потом (все это были, напомню, 1990-е годы) начались эти печальные события на Кавказе.
— А дядю по этому делу в итоге посадили, верно? И после этого он стал криминальным авторитетом?
— Да. Пять лет вроде дали. Потом опять за решетку попал по каким‑то своим делам. Понимаете, следствие меня представляло так, будто я в его банде. Как и трое моих братьев — они тоже проходили по делу Политковской.
— А когда вы познакомились с Анной Политковской?
— Да не был я с ней знаком. Даже по телевизору не видел.
— Может быть, читали ее статьи?
— И статьи не читал. В первый раз я услышал о ней после убийства — когда арестовали моих родных. Только тогда я стал интересоваться, много читал в интернете про это дело. В то время я жил в Москве. Чем занимался? Ну, у меня семья, двое детей. Я вообще в своей жизни ни одного человека не убил. Драки были, меня били, бывало, я сам кого‑то побью. Спортом занимался, так что могу дать отпор. Но чтобы целенаправленно лишить жизни — этого никогда не было. А к женщинам у нас относятся с уважением.
Ни пытки, ни побои, ни уговоры — ничего не заставило меня это взять на себя. Сейчас думаю, даже если бы взял, получил бы ровно то же самое.
— Вы уверяли суд, что не профессионал в стрельбе. Не верится, что вы оружие в руках не держали.
— Держал, конечно, кто ж спорит. Но в человека не стрелял. В воздух стрелял на свадьбах. В 1990-е годы ездить по Чечне без оружия нельзя было. Если ты с оружием — все, проезжай, нормально.
Когда меня задержали, привезли на Петровку. Генерал сел напротив: «Дурак, ты лучше сразу сознайся. Мы уже Путину доложили, что поймали убийцу. На весь мир тебя показали. Если сейчас признаешься, пожизненный срок не получишь». — «И что мне сказать?» — «Скажи так: вы смотрели телевизор, увидели там женщину, вам она очень не понравилась. И вот вы потом выследили, убили ее». «Так разве бывает?» — «Так и бывает. Подумай — иначе братьев рядом посадят».
Я до конца надеялся, что найдут настоящего убийцу. Этот человек ведь есть на записях камер, и ДНК его есть, и слюна (он курил там стоял). Никаких биологических следов моих братьев там нет.
— Вы считаете, что попали с братьями под подозрение только лишь из‑за дяди?
— Да. Мы с братьями примерно так думаем: у него был очень разноплановый круг общения, в том числе среди силовиков. Он много чего знал. Думаю, знал, кто заказал Политковскую. Но нам такие вещи он бы не рассказывал в любом случае. Зачем втягивать?
— Вы признаете, что дядя как‑то участвовал в убийстве Политковской?
— Ну да. Как минимум владел информацией, если это преступление с чеченским народом связано. Дядя с тремя оперативниками общался, которые были привлечены к делу.
— И какова же ваша версия того, что произошло?
— Был такой полковник секретного подразделения ГУВД Москвы Дмитрий Павлюченков. Он получил срок по судебному соглашению (Павлюченков был приговорен к 11 годам за соучастие в убийстве Политковской. — Прим. авт.). Когда у нас шло следствие, ко мне приходили и говорили: «Дай показания на Павлюченкова. Он замешан во многих заказных убийствах». Я ответил так: «Знаю этого человека, он общается с моим дядей, тот ему какую‑то работу давал — кого‑то прослушать, кого‑то проследить. Я его видел, может, раза три-четыре».
— Виделись по просьбе дяди?
— Да. У меня никогда не было личных отношений с Павлюченковым. Якобы он моему дяде «заказал» проследить Анну Политковскую и данные передал мне. За ним, думаю, действительно были убийства. Чтобы избежать большого срока по ним, он согласился дать показания против меня. Ну а дядю моего в итоге убили 10 июня 2017 года.
— Что вы такое говорите?! Он умер от недугов в больнице, куда его вывезли из «Вологодского пятака».
— Сомневаюсь, он-то не болел до этого. Наверное, его убили, чтобы он не выдал информацию, — настоящего заказчика, убийцу. Мать написала заявление в СК, чтобы возбудили уголовное дело по факту смерти дяди. У нее есть блокнот одного человека, который, по нашим данным, принимал участие в избиении. Но ей отказали.
— Вы что же, на самом деле считаете, что настоящие убийцы до сих пор на свободе?
— Истинные убийцы, я думаю, до сих пор высокие посты занимают. Вот это мое мнение. Я юридического образования не имею, и отсюда возможностей добиваться правды у меня мало. Но там, на воле, родственники борются, ищут этого убийцу. Если он как‑то связан с моим народом, они найдут его, постараются, чтобы его привлекли.
— По закону гор?
— Нет. По федеральному закону, который существует у нас в стране. По закону гор мы не имеем к нему никаких претензий. Он никого из наших родных не убивал, не сажал.
— Поддерживаете связи с семьей?
— Дети пишут. Жена нет. Почему? У нас не принято афишировать свои отношения. Да и письма проходят через цензора. На свидания она не приезжает. У нас регистрации нет, поэтому нельзя, чтобы она приезжала. У нас религиозный брак, вместе с 1993 года. На свидания приезжают родители и один из братьев. Двое — Ибрагим и Джабраил — еще сидят в колонии в Тульской области. (при первом рассмотрении дела об убийстве Политковской в Московском окружном военном суде Ибрагим и Джабраил Махмудовы были оправданы. Но в результате повторного рассмотрения в Мосгорсуде Джабраилу дали 14 лет, Ибрагиму — 12 лет колонии строгого режима. — Прим. авт.)
— Вы телевизор смотрите, газеты читаете?
— Да.
— На ваш взгляд, сильно ли изменилась Чечня с того момента, как вас арестовали?
— Чечню не очень сильно освещают. А так, говорят, сильно изменилась. Мама рассказывала, что Кадыров порядок навел. Цивилизованно. Надеемся, что жители там хорошее образование будут получать. Принесут пользу своей стране, народу.
— Хотелось бы посмотреть, как выглядит сейчас Грозный?
— Хотелось. Но как это сделать? Явку с повинной написать?
— Трудно тут приходится?
— Нелегко, это точно. Я тут с 2015 года. Тяжелее всего, что в полном объеме религиозные обряды не могу совершать. Элементарно намаз совершать своевременно я не могу. Приходится лежа иногда делать, потому что после отбоя встать и пять минут помолиться невозможно. Считается нарушением распорядка. И тут очень много психически больных людей. С ними тяжело.
— У вас есть такие соседи?
— В каждой камере. У меня сейчас один сосед совсем ненормальный, другой более или менее. Это еще сносно. Бывает, что сразу два сокамерника психически неуравновешенных, и тут уже самому можно сойти с ума.
Присяжные признали Махмудова виновным, а значит, они ему не поверили. Не поверили потому, что никто из братьев Махмудовых, которых привлекли по делу об убийстве, не ответил на конкретные вопросы. В частности, Рустам Махмудов не ответил на вопрос: что он делал в том месте и в то время, когда убийце передавали пистолет, из которого было совершено убийство Анны Политковской? Эти выводы были сделаны не из воздуха, а согласно биллингам телефонных переговоров Рустама. Также, согласно им, братья Махмудовы находились возле дома Политковской во время ее убийства. Никто из братьев не ответил на простой вопрос: что они там делали? А если их дядя, по словам самого же Рустама, был в курсе убийства, то ничего не мешало ему в суде рассказать, что произошло на самом деле. Потерпевшие весь процесс ждали, что Махмудовы прольют свет на обстоятельства убийства, если они его не совершали. Тогда мы бы сами встали на их защиту. Но этого не случилось.
Издательство
