Поэт, переводчик, автор книги «Прочтение Набокова»
В июне 1942 года Владимир Набоков, тогда еще неизвестный американской публике писатель, всего два года проживший в США, сочинил длинное стихотворение «The Man of To-Morrow’s Lament», буквально — «Сетованье человека будущего». Человек из стали или Человек будущего — официальные названия героя комиксов Супермена, ставшего необыкновенно популярным в Америке к началу 40-х годов. Стихотворение написано от имени влюбленного Супермена, вынужденного обуздывать свое могучее желание, поскольку Лоис Лейн едва ли вынесет «взрыв его страсти».
Русский читатель может вспомнить только того Супермена у Набокова, которого упоминает Гумберт Гумберт в стихах, обращенных к сбежавшей от него Лолите:
Кто твой герой, Долорес Гейз?
Супермен в голубой пелерине?
«Супермен» же 1942 года до сих пор никому не был известен.
Журнал «Нью-Йоркер», в который Набоков оптимистично послал свое новое произведение, отказался его печатать из‑за его сложного и рискованного содержания. Отказ привел к тому, что первое, по-видимому, в истории стихотворение о Супермене так и не было опубликовано при жизни автора. Рукопись его многие годы считалась утерянной.
Мне удалось отыскать машинописную копию «Супермена» с набоковскими правками в архиве американского критика и писателя Эдмунда Уилсона, близкого друга Набокова в 1940–1960-х годах. Несколько месяцев спустя, изучая обстоятельства создания этого неожиданного шедевра, я установил и его непосредственный источник — майский выпуск 1942 года комиксов о Супермене, которым увлекался восьмилетний сын Набокова Дмитрий. Набокова вдохновила сцена на обложке с гуляющими в парке Кларком Кентом и Лоис Лейн, причем приведенные там же слова подруги Супермена («Ах, Кларк… Разве он не чудесен!?!») Набоков повторил слово в слово в конце своего стихотворения.
Мой русский подстрочный перевод набоковского «Супермена» с большой статьей, посвященной удивительной находке, должен был выйти в новом выпуске великолепного альманаха Ивана Толстого «Connaisseur» в январе этого года, до английской публикации. К моему большому сожалению, этого не произошло, издание отложено до осени.
Рифмованный перевод сложных, наполненных до краев набоковских стихов — всегда «плач об утерянных сокровищах». Памятуя об этом и о том, что сам Набоков предпочитал бедный, но честный дословный перевод стихов, без рифм, а порой и без соблюдения метрики, я подготовил свой перевод «Супермена» именно в таком скромном полупрозаическом виде. Однако еще на ранних стадиях работы над своей статьей о Супермене я взял несколько аккордов на пробу, после чего решил все же доиграть эту мелодию до конца.
В русском переводе необыкновенно трудно выдержать гнетуще-монотонный строй оригинала. Трудно сохранить политические (в самый разгар Второй мировой войны Набоков упоминает Берхтесгаден, где находилась резиденция Гитлера) и литературные отсылки в этих стихах. К примеру, слово lament в самом их названии означает не только «горестное стенание» или «причитание», но и «жалобную песнь» — старинный элегический жанр лирико-драматической импровизации в стихах, связанный с похоронами, свадьбами, неурожаем и разными бедствиями.
Слова Супермена о своей скромной человеческой эманации, Кларке Кенте, — a banished trunk («отверженное тулово») отсылают к первому акту шекспировской трагедии, в которой король Лир изгоняет графа Кента, предостерегая его: «если на десятый день/Твое отверженное тулово заметят в наших владениях,/В тот же миг тебя ждет смерть».
Или другое место, в котором набоковский Супермен представляет себе игры своего чудовищного ребенка и которое так напоминает историю о гигантских детях в «Пище богов» Г.Уэллса: «Дешевые газетки сообщали своим читателям о подвигах трех сыновей Коссара: эти необыкновенные мальчики поднимают тяжелые пушки! Бросают на сотни ярдов громадные куски железа! Прыгают в длину на двести футов! Говорили, что они копают глубокий колодец, глубже всех колодцев и шахт на свете <…> Ходкие журналы уверяли, что эти дети сровняют горы с землей, перекинут мосты через моря и изроют туннелями вдоль и поперек весь шар земной. <…> Они все еще были детьми, медленно растущими детьми нового племени. Их исполинская сила увеличивалась день ото дня <…>»
Саму идею написать стихи от имени Супермена Набоков мог почерпнуть в том же майском выпуске комиксов. Находясь с Лоис в типографии, Кент требует печатать сенсационный материал, и его речь комичным образом становится подозрительно ритмичной: «We’ve heard your warnings, here’s the answer: we’ll print that story despite you, mister!» («Нам ваши опасения известны, и вот ответ: сюжет мы этот тиснем, — хотите, мистер, вы того иль нет!»), на что Лоис немедленно обращает внимание: «Why, Clark — you’re a poet!» («Ну и ну, Кларк, да ты поэт!»).
Владимир Набоков
Жалобная песнь Супермена
Перевод Андрея Бабикова
Я вынужден носить очки, иначе
состав ее для суперглаз прозрачен —
желудок, легкие рисуются извне,
как каракатицы, дрожащие на дне,
между костей. Изгой я в этом мире —
«отверженное тело» (тезка в «Лире»),
но и трико надев, кляну судьбу,
свой торс могучий, мышцы, прядь на лбу
иссиня-черную, поскольку мне положен
губительный предел… Теперь изложим.
Нет, речь не о суровых пунктах пакта
меж двух миров, Фантазии и Факта,
мешающего мне, будь он неладен,
наведаться, к примеру, в Берхтесгаден,
и не о миссии моей, но хуже, да, —
несоответствие, трагедия, беда.
Я полон соков, силы небывалой,
и я влюблен, как всякий крепкий малый,
и эту мощь я обуздать обязан,
поскольку брачной ночи предуказан
один исход — сгубив свою жену,
землетрясеньем я отель смету,
ряд пальм, электростанцию, шоссе,
армейских тягачей пять-шесть иль все.
Пусть даже страсти взрыв она снесет,
что за детей союз наш принесет?
Что за чудовище, свалив хирурга с ног,
в оцепеневший выйдет городок?
Двух лет всего, разнес бы наш малыш
полдома; год спустя — сигал бы с крыш;
обследовал кипящий горн лет в пять,
в колодец стал бы, жив-здоров, нырять;
лет в семь его игрушка — паровоз
со станции; он в девять бы подрос
и всех моих врагов пустил на волю,
тогда схвачусь я с сорванцом — и взвою.
Вот почему, где б в красной епанче,
в рейтузах синих, на златом луче,
я ни летал, преследуя громил,
я холоден — и мрачно Кент набил
бак мусорный: обычная замена —
пиджак берет, плащ прячет Супермена;
когда ж она вздыхает где‑то в парке,
мой монумент завидев тошно-яркий:
«Ну разве он не диво, Кларк!?!» — молчу,
обычным парнем я лишь быть хочу.
Published by permission of The Wylie Agency, LLC
Copyright © 2021 by The Vladimir Nabokov Literary Foundation
All rights reserved.
© А.А.Бабиков, перевод на русский язык, 2021