Чем отличаются бумеры и миллениалы в России

В любой стране уважающие себя психологи, социологи, социальные психологи и прочие специалисты, которые занимаются науками о поведении, определяют свои черты для каждого поколения. У нас можно выделить много классификаций, например, [социолог] Юрий Александрович Левада предложил свои термины:

— военное — молчаливое поколение;

— поствоенное — беби-бумеры;

— поколение эпохи застоя — поколение X;

— перестроечное поколение — поколение Y.

— он не дожил до поколения Z, поэтому для него названия нет.

Поколения называют не только в исторических рамках, можно называть метафорически. Например, когда говорят о поколении шестидесятников, многие культурные люди советской эпохи понимают, что речь идет о тех, кто вдохновлялся оттепелью и либерализацией общественной жизни. Безусловно, западным исследователям будет не очень понятно, что такое поколение шестидесятников — это что‑то близкое нашей с вами действительности и истории.

Теория поколений, которая появилась в конце 80-х — начале 90-х годов, по какой‑то совокупности факторов стала наиболее мейнстримной. Возможно, потому, что она простая, такой махровый научпоп, который понятен всем. Отношение научного мира к ней скептическое. В ней есть спорные положения, например, о некоем цикличном развитии, то есть раз в четыре поколения — где‑то раз в 80–100 лет — становится актуальным и успешным один и тот же архетип, который называют красивыми названиями «художник» или «странник».

Почему именно эта теория стала популярна? Ну а почему именно на английском говорят во всем мире? Почему Coca-Cola ассоциируется у вас с Новым годом? Я бы сказал, что так просто получилось.

Рамки поколений условны. Понятно, что не происходит так: кто‑то поворачивает выключатель, и начинают рождаться люди другого поколения. Это происходит постепенно. Когда я говорю о поколениях, то не имею в виду, что каждый человек в этих возрастных рамках обязательно должен подходить под эти строгие цифры и показатели. Это средняя температура по больнице: не обозначает температуру в конкретной палате, но характеризует общий фон.

На них повлияла идеология Советского Союза. Воспитывались в коллективистическом и патриотическом духе и в то время, когда еще не было принято сомневаться: диссидентское движение не стало массовым, но осталась вера в счастливое будущее, в восстановление страны, в мегапроекты, полет Гагарина, соревнование с Америкой.

Падение Советского Союза пришлось на время, когда они еще не были старыми, поэтому значительную часть взрослой жизни после перестройки они провели не при тех ценностях, которые сформировались в детстве.

Часть беби-бумеров можно вполне отнести к так называемому потерянному поколению. Этот термин можно применить к любому поколению, он про когорту людей, по которой проехался каток истории или технологий и которые не смогли оправиться от его воздействия. Например, так называли людей, которые вернулись с Первой мировой войны и не могли социализироваться.

Разочаровались в ценностях СССР к началу перестройки, встретили ее молодыми, надеялись на нее. Для них Виктор Цой пел про перемены. После многие успели разочароваться и в современных ценностях.

Менее коллективистичны и патриотичны. Больше стремятся к материальным достижениям и не стыдятся этого. Верят в карьеру, накопление, финансовое благополучие как пример стабильности. Это легко объяснить: этого никогда не было у их родителей, а для них вдруг стало доступно.

В период такой трансформации общества гуманистические ценности вроде здорового образа жизни уходят на второй план. В песнях «Агаты Кристи» и подобных групп, которые пели для иксов, нет истории про ЗОЖ и заботу об окружающем мире, но есть индивидуализм, понимаемый как культ собственных достижений в классическом смысле: карьера, накопления, стабильность, мой дом — моя крепость.

Еще более индивидуалистическое, более космополитическое, больше опирается на глобальные ценности. Для Х это были приобретенные ценности, а для Y это естественная среда обитания, ценности, которые с ними с самого начала.

У детей был широкий диапазон возможностей — слушать разную музыку, читать разные книги, думать по-разному, презентовать себя по-разному, выбирать хобби — вне зависимости от достатка семьи. Это заложило свободу поколения и сделало его более индивидуалистическим и толерантным. Стремятся к другим индивидуалистическим ценностям: путешествия, саморазвитие, свобода.

Это поколение стабильности, непуганное поколение. Еще не сталкивалось с экономическими трудностями и глобальными катастрофами. Не очень понимает, что такое долгосрочные стратегии, что такое откладывать на черный день и копить. Отсюда желание развивать sharing economy, брать автомобиль в каршеринге или снимать квартиру.

Самым старшим из них 20 лет, поэтому сложно выделить поколенческие особенности. Еще не до конца понятно, что ими руководит: подростковые прыщи или какая‑то их реальная сущность. Имеет смысл говорить об их становлении гораздо позже.

Но можно выделить особенности. С одной стороны, это влияние интернета. Можно сказать о клиповости мышления, то есть фрагментарном восприятии удобных кусков информации, коротких ярких клипов, инфографик и знаний, преподнесенных в игровом виде. С другой стороны, многозадачность. Эти ребята привыкли делать три-четыре задачи в пяти открытых приложениях и 20 открытых вкладках. Кто‑то скажет, что они делают поверхностно, но они могут это делать.

Возможно, некоторые сложности будут с офлайн-общением. Это связано с богатством онлайн-общения, которое более удобное, не требует спонтанных реакций, не имеет такого уровня стресса. Ну а кто из нас не без греха? Неужто мы все так легко общаемся в офлайне по сравнению с комфортными чатиками.

Лучше пойти к футурологам, которые иногда похожи на экстрасенсов, чтобы они рассказали, чем будут жить люди, которые рождаются сейчас. Возможно, они скажут, что в их жизни важную роль будет играть искусственный интеллект. Ну или спросите своих годовалых детей: «Альфа, вы кто?» Но лучше записать еще одно интервью через 10 лет и тогда более подробно обсудить поколение Альфа.

В теории поколений речь идет о том, что молодежь, действительно, в чем‑то другая, не такая, как прошлое поколение. На это надо просто открыть глаза и начать фиксировать изменения. Социологи и психологи с помощью специальных инструментов — опросников, которые измеряют ценности и идентичность, анкет, которые выявляют установки и отношение к социальным проблемам, — отмечают эти различия. Есть три способа делать это.

В социологии всегда было принято измерять поколения по 20–25 лет. Это средний возраст, когда одно поколение сменяет другое. Сейчас рамки немножко меняются. И у этого есть красивое бездоказательное объяснение.

Есть шаблонная фраза, которую можно встретить почти в любой курсовой работе: «В современном быстро меняющемся мире…» Но безусловное увеличение количества событий в единицу времени — это черта нашей жизни. Мир быстрее, чем был раньше: быстрее технологически, информационно, с точки зрения политических и экономических трендов.

Когда я провожу тренинги по поколениям, часто клиенты говорят: «Вы знаете, мои брат и сестра на 10 лет меня младше, а я уже их плохо понимаю: их игры, технологические новинки, моду, музыку». Казалось бы, что такого может быть в музыке и новых приложениях. Но потихонечку они образуют не просто поведенческие паттерны, а ценности, нормы и правила. Когда клиент смотрит на человека уже не на 20–25 младше, а на 10–15 лет младше, который еще принадлежит к его поколению, то думает: «Он другой». Именно это заставляет сужать рамки поколений.

Я не очень в это верю. Когда говорим о том, как будет через 50 лет, мы двигаем науку в сторону и начинаем мыслить категориями календаря майя. Предсказывать сложно, и это не удел научного подхода.

Есть вещи, слабо подверженные изменениям. Меняются модели поведения, отношений, дружбы, меняются технологии, но остаются стабильные константы, например, возрастные законы. Ребенок с телефоном в кармане и ребенок без телефона в кармане, конечно, ведут себя по-разному, но все равно есть вечные ценности, которые закладываются в процессе созревания, стабильные возрастные этапы становления, кризисы, через которые проходят. Я не вижу чего‑то, что должно кардинальным образом поменять это расклад.

Подозреваю, так будет и дальше, если не произойдет какой‑то биологической революции. Например, если мы расшифруем геном человека и значительно продлим жизнь, и нашим основным визави станет не живой человек, а искусственный интеллект.