— Вы в своем канале часто публикуете ссылки на интервью с переводчиками с подписью «Переводчик открывает рот». Что, переводчику открывать рот не стоит?
— Нет, не стоит, по моему убеждению. Это не его задача. Задача переводчика — переводить. Разговаривать — это занятие для каких‑то других людей, как мне кажется.
— То есть я уговорил вас сделать нехорошую вещь.
— Да, я, так сказать, иду поперек своих принципов. Все ради вас.
— Спасибо. Тогда к новому сезону «Скрытого золота». Можете рассказать про Хоукса и Хобана —авторов, за которых вы несете ответственность как переводчик и редактор?
— Ну, с Расселлом Хобаном у меня вышел некий личный крестовый поход, я уже про это не раз писал. Когда я в середине 90-х годов начинал делать «Лавку языков» (электронная библиотека и один из крупнейших переводческих ресурсов рунета, работавшая до начала 2000-х. — Прим. ред.), одну из своих задач я как раз видел в том, чтобы подтягивать в ресурс вот такие тексты, которые в этой стране не имели шанса быть изданными на бумаге, по разным причинам. В Советском Союзе — понятно почему, а в постсоветском пространстве — просто потому, что они не обладали никаким коммерческим потенциалом. Расселл Хобан был как раз одним из таких авторов, и большое спасибо Валерию Вотрину, который в начале нулевых годов прислал мне два этих романа для сетевой публикации. Даже в том черновом виде, в котором эти тексты тогда существовали, они поразили читающую публику. Вот на днях, когда Валера объявил о том, что романы наконец будут изданы, пришла, переводчица c нидерландского Оля Гришина, сказала, что почти двадцать лет прошло, она читала эти первые версии, и романы оказались ей памятны.
Поэтому для меня возвращение к этим романам — ну, дело чести. Потому что какое‑то количество текстов, которые впервые появились в «Лавке языков», нам удалось издать впоследствии — в том числе Ричарда Бротигана и Ричарда Фаринью, «Прекрасных неудачников» Леонарда Коэна. А до Хобана как‑то вот руки не доходили, все не срасталось. И вот теперь, после долгих переговоров с правообладателями, мы наконец уломали их и делаем эти два романа. Просто обидно, что они существовали только в виде сетевой публикации, а уже стало понятно, что рассчитывать на их издание кем‑то другим не приходится. Прошло почти 20 лет — и никто ими не заинтересовался, даже «Открытый мир», который издал два других романа Хобана в середине нулевых.
А Джон Хоукс — один из корневых ядреных постмодернистов XX века, практически совершенно неизвестный и абсолютно недооцененный в России. И в первую очередь он потряс читателей своим романом «Людоед», написанным после Второй мировой войны по свежим, как говорится, следам, то есть это такая честная военная проза. Нам в свое время в «Эксмо» удалось издать два маленьких романа Хоукса, написанных в 90-х годах. Публика их, разумеется, не очень поняла и оценила, потому что для понимания Хоукса все-таки нужно начинать с его более ранних текстов 50–70-х годов. Но вот сейчас, судя по всему, нам все-таки удастся немного исправить этот недочет восприятия.
— Я как раз хотел спросить: те книги обоих авторов, которые выходили на русском языке у Хоукса и Хобана, — их стоит читать в предвкушении того, что выйдет у вас, или лучше попридержать?
— Ну, Егор, скажу правду: вам — конечно, стоит. Вы потому что читатель опытный и подготовленный, страшно вам не будет. Широкому читателю — не знаю.
У Расселла Хобана выходил роман «для взрослых» «Амариллис день и ночь» — я не могу судить о качестве его перевода — и его гениальная детская книга, которая по-русски называется «Мышонок и его отец». Вот этот роман 1969 года как раз имеет все шансы дать читателю понимание того, насколько причудливо работал писательский мозг Расселла Хобана. Но тут есть некоторая сложность: это как бы детский роман, но он на самом деле настолько не детский, что жуть берет, он об очень странных отношениях мелких зверюшек и птичек — обитателей пригородных помоек — и заводных игрушек. Поэтому начинать знакомство с Хобаном как раз лучше, мне кажется, в тех двух первых «взрослых» его романах начала 70-х годов, которые мы сейчас делаем. Мир Расселла Хобана построен на созвучиях, на образах и метафорах, кочующих из одного текста в другой: примерно в каждом романе можно найти львов, черепах, Орфея или отдельно его голову — ну и еще некоторое количество символов, которые Расселлу Хобану дороги.
Что касается Джона Хоукса, то, как я уже сказал, две его изданные поздние книги — «Ирландский прищур» и «Лягух» — это такие «багательки», шутки, постмодернистские литературные сказки. Они обе, наверное, могут показаться довольно причудливыми и диковатыми, и их, разумеется, можно читать отдельно от всего остального. Но опять же — вся диковинность, вся причудливость авторского мышления Джона Хоукса может стать понятной только после основных его романов, начиная с «Людоеда». То есть и в программе этого года мы стараемся продолжать выполнение той как бы просветительской функции, которую заявляли в самом начале.
— Вот вы мне сейчас польстили, но ведь вся серия «Скрытое золото», как мне кажется, изначально рассчитана на идеальных читателей?
— Да, именно.
— И у меня ощущение, что этих идеальных читателей оказалось больше, чем я боялся увидеть. А как вам кажется?
— Да не особо. Ну то есть по моим отдельным частным наблюдениям за рынком, таких читателей тысяч пять на всю страну найдется. Наших тиражей охватить такое количество народу, в общем, хватает. К сожалению, книги могут добираться не до всех — но нам, к счастью, помогает система распространения наших партнеров, издательства «Фантом Пресс», — кстати, большое им спасибо за то, что мы совместно делаем хорошие книжки, которые сам «Фантом», наверное, издавать бы не стал, просто потому что у них все же несколько другая аудитория. За издательскую смелость им низкий поклон, конечно. Так вот, благодаря этому наши книжки могут доходить до каких‑то удаленных читателей, о которых мы даже не знаем (это мы шутим иногда, что всех своих читателей знаем в лицо или по юзерпикам). В общем, отвечая на ваш вопрос, — да, такие люди есть, но их немного, и никогда их не будет больше. Но это нормально.
Понятно, что мы не единственное нишевое издательство даже в русскоязычном пространстве, особого подвига в этом нет. Есть и другие издательства, которые живут и успешно действуют, рассчитывая свои усилия на очень-очень ограниченную аудиторию, — даже «Афиша», мне кажется, когда‑то обратила на них внимание. Хотя мы не издаем ничего слишком уж экзотического — наши авторы, как правило, уже обладают в мировой литературе весом, некоторым «культовым статусом», а то, что эти тексты до сих пор не вышли по-русски, — просто странный выверт российского книгоиздания.
— А гипотетически может ли в рамках этого проекта зайти речь об издании новых переводов книг, которые выходили на русском языке, но в таком переводе, что обнять и плакать?
— Не надо их обнимать — и плакать тоже не надо. Пока нет. Нас в издательстве, в общем, фактически два человека — Шаши Мартынова и я. Мы не издательство полного цикла, и мы не можем объять необъятное. Мы бы предпочли заниматься теми авторами, которые нам близки и которые либо не представлены, либо недопредставлены на русском языке. При этом мы исходим из собственных представлений о прекрасном, естественно, иначе этим заниматься не имело бы смысла. Недаром, в общем, девиз «Додо Пресса» — «Издаем что хотим». Заказом и выпуском новых переводов старых текстов и без нас есть кому заняться. А нас, как известно, при этом финансируют те самые идеальные читатели, для кого мы выпускаем эти книги, поэтому зарекаться тут тоже нельзя, — я не знаю, как дело пойдет дальше. Может, и удастся исправить еще какую‑нибудь несправедливость перевода, может, к нам придет пять таких же увлеченных психов, как мы, и мы сможем как‑то заниматься этим все вместе. Пока же мы рискуем только сами и не вправе просить кого‑то рисковать за компанию.
— И еще один вопрос, который я всегда хотел задать. Как вы реагируете, когда заходите в какие‑нибудь отзывы и видите фразу «Ужасный Максим Немцов испортил мою любимую книгу!»?
— Я, признаться, не совсем понимаю, при чем здесь это, однако готов удовлетворить ваше, Егор, любопытство: таких мнений недостаточно для того, чтобы я бросил заниматься тем, чем занимаюсь. Опять — уже в который раз за последнее время — вспоминается фраза Леонарда Коэна, который когда‑то сказал в ответ на мнение каких‑то своих критиков: «Этим людям хотелось бы, чтобы я заткнулся навсегда». Сравнения, как говорил Джек Керуак, одиозны, я, конечно, не Коэн; я занимаюсь своим делом — и, вообще говоря, скорее понимаю, что делаю, чем нет. Поэтому таким недовольным читателям, перефразируя Кристофера Мура, я бы все же порекомендовал чуточку ревностнее молиться, что ли… В переносном, конечно, смысле.
— Можете ли вы уместить в одну фразу свое профессиональное кредо — как переводчика, редактора и человека, отбирающего тексты для «Скрытого золота»?
— Нет, не могу. Ситуация за последнее время, к счастью, не изменилась, поэтому издательское кредо у нас прежнее: издаем что хотим. Работа же редактора и переводчика не зависит от проекта, главное — делать свое дело хорошо. Вот и стараюсь.
