История в общем-то известна и проста: крестьянская дочь Мария влюбляется в птицечеловека Финиста, а когда он улетает, отправляется вслед за ним, чтобы вернуть. Этот сюжет знаком по версии Андрея Платонова, и Андрей Рубанов в своем романе верно следует ему, только меняя отца-крестьянина на кузнеца, чтобы как-то объяснить присутствие в сюжете железного посоха и железных же сапог. А вот сверху на этот позвоночник наращивается совсем новое мясо: славянская и псевдославянская мифология, сложносочиненная космогония, волхвы с коловратами во всю грудь, летающий город: не книга, а выставка достижений фэнтезийного хозяйства.
Читатель ждет уж слова «постмодерн», но «Финист» — книга жанрово выдержанная, даже старомодная, не претендующая ни на то, чтобы проложить новую тропу в литературе, ни на то, чтобы поразить читателя хитрыми перемигиваниями с Проппом. Это и понятно: Рубанов — серьезный маскулинный автор, чуждый всяческого пост-пост и мета-мета. Среди всепожирающей иронии такой отказ от свистелок в пользу традиционной романной структуры и простых ценностей даже подкупает — читается «Финист» упоительно, даже если фэнтези никогда не была вашим излюбленным жанром. К сожалению, эта уютная старомодность оборачивается и главным недостатком романа.
Сказка про Финиста — один из редких сюжетов русского фольклора, в котором женщина выступает не просто важным персонажем, но активным протагонистом (протагонисткой!). Фактически это вывернутая наизнанку сказка о царевне-лягушке: не парень теряет возлюбленную и отправляется в поход за ней, а девушка снашивает железные сапоги, чтобы спасти возлюбленного из щекотливой ситуации. И вот за этот сюжет про girl power взялся писатель, известный романами о суровых мужчинах в суровых условиях — неужели Рубанов решил совершить кувырок и выдать что-то для себя несвойственное? Как бы не так; он то ли не видит этой возможности, то ли уверенной мускулистой ладонью отстраняет ее.
Композиционно «Финист» состоит из трех частей, в которых Мария соответственно расстается с Финистом, отправляется на его поиски и, наконец, хитростью вызволяет его из плена. Структура стандартная, но Рубанов превращает каждую из частей в отдельную историю — каждая могла бы при желании оборотиться самостоятельным романом. В каждой из частей — свой рассказчик со своими целями. Глумила Иван Корень, эдакий древнерусский ведущий корпоративов, устраивает народные гульбища. Оружейник Иван Ремень с друзьями отправляется дубасить дракона Горных, который сильно орет, воняет и вообще губит местную экосистему. Соловей-разбойник (на всякий случай тоже Иван) силится вернуться в город птицечеловеков, откуда его выгнали двадцать лет назад. История Марии и Финиста сшивает эти три сюжета в единый нарратив.
Задумка благородна: он показывает, что кроме главных героев в каждой истории есть второстепенные персонажи, чьих имен люди не помнят. Давая им слово, Рубанов вроде бы возвращает голос безымянным Иванам, бойцам невидимого сказочного фронта — даже если этих бойцов приходится выдумать, поскольку изначальная сказка неплохо обходилась без них. Но вводить новые сюжеты у Рубанова получается только за счет ощипывания старых. Один Иван втягивает главную героиню в неприятности, второй помогает в пути, третий продумывает финальный план вызволения Финиста из плена. Марии, вполне самостоятельной героине, остается только болтаться от одного мужчины к другому, а потом к третьему, чтобы спасти третьего от четвертого. Та же судьба уготована и сестрам Марии, оставленным в сюжете просто по привычке. Единственным условно женским персонажем, которому Рубанов оставляет возможность активно поучаствовать в событиях «Финиста», остается только старуха Язва, почти бесполое создание. «Финист — ясный сокол» — редкий русский сюжет, который мог бы рассказать об интересном женском персонаже; Рубанов пересказывает его от лица трех мужчин. Такой вот сказочный менсплейнинг.