«Я думаю, что беречь детей не надо»: Дельфин рассказывает про свою детскую книгу стихов

— «Детская книга» — это стихи для детей или стихи для взрослых о детстве?

— Я для себя определяю эту книгу как книгу для детей, которую им обязательно должны читать их родители и в каком-то контакте обсуждать прочитанное.

— То есть эти стихи, как и другие ваши тексты, предназначены для того, чтобы не оставаться просто буквами на бумаге?

— Ну это лучшее, что может быть вообще с любым произведением, как стихотворным, так и музыкальным. С картинами, с фильмами.

— Я почему спрашиваю: мне как раз хотелось бы узнать, когда вы пишете тексты для сцены и тексты, которые будут изданы книгой, — это одинаковый процесс или разный?

— Это разные немножко истории. У того, что потом будет связано с музыкой, есть свои небольшие особенности. Если это пишется под какую-то музыкальную заготовку, набросок, то учитывается настроение этого музыкального фрагмента, его ритмические особенности. И текст выстраивается особым образом для того, чтобы наиболее гармонично звучать потом в треке.

— В книге довольно много тем, к которым обычно применяют эпитет «недетские»: это разговор о войне, о злости, о темных сторонах. Вы не разделяете стремление уберечь детей от всего невеселого?

— Я думаю, что беречь детей не надо. Надо просто как-то грамотно и правильно обо всем этом рассказывать, чтобы дети знали, с чем столкнутся во взрослой жизни, и были к этому хотя бы частично готовы. А когда мы их от всего этого оберегаем, то получаем непредсказуемые результаты, непредсказуемые реакции на обычные жизненные ситуации.

— А у вас самого, когда вы были ребенком, как с этим обстояло дело? Вы были готовы к тому, с чем столкнулись во взрослой жизни?

— Наверное, какое-то осознанное отношение к происходящим событиям у меня появилось намного позже. Уже в относительно взрослом возрасте, лет в восемнадцать-двадцать, как это ни странно. До этого времени я какие-то вещи не осознавал и не понимал. Я был ребенком в полном смысле этого слова, которому практически не было ни за что стыдно и который на все всегда смотрел широко открытыми глазами.

— Иллюстрации к книге основаны на рисунках вашего сына. Каково было работать с таким соавтором?

— Для меня это казалось очень удачной находкой в плане оформления книжки. Поскольку книга детская, то я посчитал, что и рисунки должны быть детскими. Соответствовать содержанию. Мирону было очень интересно, он в какой-то момент почувствовал свою важность и нужность. Надо отдать ему должное: я видел, что он гордится, но скрывает это, держит в себе. Ведет себя достойно.

— А вообще изначально были стихи, к которым Мирон придумал иллюстрации, или наоборот?

— Все проходило как-то одновременно. Что-то я подсмотрел у него из давно нарисованного: там есть фрагменты из рисунков, когда ему было вообще года три-четыре. Что-то он нарисовал специально. Когда мы начали работать с дополненной реальностью, то какие-то вещи он рисовал специально для этого проекта.

— А расскажите вообще, что это за приложение к книге?

— Все началось с того, что пришло письмо с предложением как-то посотрудничать от компании, которая занимается дополненной реальностью. Пришло как раз в тот момент, когда мы обдумывали, как нам быть с оформлением книги. И как-то все очень так сложилось одномоментно: мы встретились, пришли к каким-то договоренностям и начали работать.

Устроено это будет таким образом. Скачивая приложения, которое будет называться «Золотце», вы наводите мобильный телефон на книгу. Он считывает метку, и перед вами предстает 3D-картинка из примерно таких же рисунков, как в книге, но немножко других. Включается анимированный ролик, и вместе с этим роликом можно будет послушать стихотворение, которое читает народный артист Александр Клюквин. А отведя телефон в сторону, можно будет с этой дополненной реальностью играть — крутить ее, вертеть, рассматривать со всех сторон, фотографироваться с персонажами, снимать видео. Все в таком ключе.

— А у вас есть любимое детское стихотворение?

— Сложно ответить на вопрос. Наверное, самые приятные детские воспоминания о книгах — это что-то связанное с Корнеем Чуковским и с Михалковым.

— Чуковский, кажется, тоже не всегда берег детей от страшного.

— Я сейчас точно не могу уже вспомнить, о чем вы говорите. Но если так, он правильно делал.