В алма-атинском кинотеатре «Целинный» 1964 года постройки начинается новая жизнь: через два года заброшенное и несколько раз перестроенное пространство (в 2000-е годы здесь обитал не только кинотеатр, но и набор ночных клубов разной направленности) превратится в центр современной культуры — с лекциями, кинопоказами и мастерскими. Главные задачи этого пространства — выставки, образование, исследования, поддержка молодых профессионалов — совсем как у московского музея «Гараж», на здание которого в бывшем ресторане «Времена года» в парке Горького кинотеатр очень похож: тот же просторный холл с публичным пространством и будущее многофункциональное пространство наверху.
«Целинный» был первым (и очень популярным: в 1982 году его посетили два миллиона зрителей) широкоформатным кинотеатром в стране — с залом на полторы тысячи мест — и первым же зданием в городе со стеклянным фасадом. Строили его в конце улицы Калинина с идеологически-градостроительным замыслом: перекрыть вид на Никольскую церковь. Фойе украшало сграффито (особая техника росписи по стенам. — Прим. ред.) иллюстратора казахских сказок и эпоса Евгения Сидоркина. Долгое время оно считалось утраченным, но оказалось просто зашито в гипсокартон.
Пока в пространство здания осуществили исключительно микрохирургическое вмешательство: обустроили антресоль в зоне фойе, раскрыли то самое сграффито Сидоркина и связали визуально зоны ночного клуба с кинозалом, который тоже расчистили от перегородки, в нулевые делившей огромный зал надвое.
Наследие здания — советский модернизм, — по мнению директора музея «Гараж» Антона Белова, может стать брендом и всего города: 60% Алма-Аты застроено именно в это время, и город вполне можно считать столицей советского модернизма. Архитектурным памятникам этого периода посвящена презентованная здесь же книга Анны Броновицкой и Николая Малинина «Алма-Ата: архитектура советского модернизма 1955–1991» про шестьдесят городских зданий, от цирка до рынка и дворцов культуры.
Можно ли сказать, что постсоветское пространство переосмысляет свое наследие, чтобы создать в нем модель западного досуга в сфере искусства? Директору центра современной культуры «Целинный» Джамиле Нуркалиевой «кажется неверным продолжать рассуждать об участниках нашей выставки как о постсоветских художниках». По ее мнению, объединение стран в категорию постсоветского пространства — это мышление в категориях именно западной аудитории. «Я могу говорить о Казахстане, который уже более двадцати пяти лет является независимым государством. Многим участникам нашей выставки и некоторым моим коллегам из команды «Целинного» меньше двадцати пяти. Если под «западным досугом» понимать посещение качественных выставок современного искусства и лекций, просмотр современных фильмов и чтение интересных книг, то да, несомненно, мы все этого хотим и ради этого работаем».
В любом случае сейчас пространство приоткрывается двумя выставками: одна, подготовленная при поддержке музея «Гараж», посвящена наследию городского модернизма, другая представляет срез лучших художников Центральной Азии, которые для этого проекта размышляли об истории здания и его наследии. О том, как они встроились в пространство бывшего клуба, рассказывает куратор проекта Меруерт Калиева.
«Выставка современного искусства «На углу. Город, место и люди» объединяет пятнадцать художников, которые размышляют о городе (как отражении смены эпох страны — которые оставили на нем свой след, как и на пространстве «Целинного».— Прим. ред.). Часть из них — в прошлом или настоящем архитекторы, для части город является главной темой их работ. Они размышляют о том, как изменилась Алма-Ата, как одно время сменило другое, — а вместе с тем мечты и утопии каждой эпохи закончились ничем».
Рустам Хальфин. Пулоты. 1995
«Выставку открывает инсталляция Рустама Хальфина, который считается отцом современного искусства в Центральной Азии. Он учился на архитектора, построил знаковые дома на площади Республики, но оставил занятия архитектурой и с восьмидесятых стал заниматься искусством.
Пулоты — это слово, которое придумал сам художник, нечто среднее между полнотой и пустотой, то пространство, которое остается между пальцами руки, если ее сложить. Детали этой работы разбросаны по всему пространству выставки, как бы захватывая и связывая его вместе».
Улан Джапаров. Жнец. 2005–2006
«Прямо напротив проекта Рустама расположено видео «Жнец». Этот перформанс Улан Джапаров совершил в Кыргызстане на одной из заброшенных фабрик эпохи модернизма. На фабрике вовсю росли сорняки; городское пространство будто бы вступило в борьбу с силами природы — в нее включился и Улан Джапаров, который, как азиатский герой, борется с этими травами».
Александр Угай. Белоснежный список
«Интересно, что в центре города сохранилось несколько домов, которые строили японские военнопленные: с крепкими стенами огромной толщины, но обветшалым потолком. Демонтировать их обойдется власти страшно дорого, поэтому они просто стоят в запустении. Потолок прохудился, люди их покинули, и зимой оставленные прежними жильцами вещи покрываются слоем снега. Это видео создает удивительное ощущение: ты стоишь в доме, смотришь в окно, а на тебя сыплется снег, покрывая, как и время, ровным слоем все, что находится внутри, — и в какой-то момент ориентация в пространстве теряется, становится совершенно непонятно, внутри ты или снаружи».
Медер Ахметов. Маленькие герои. 2018
«Медер любит фотографировать крошечные предметы из повседневной жизни — оливку на хлебе, торчащие гвозди, улитку на листе. Он снимает их так, что они становятся похожи на огромные утопические здания и памятники архитектуры. Для нас он специально распечатал часть фотографий на оргстекле — так, чтобы узор на стенах клуба присутствовал в его работах и стена здания становилась его соавтором, частью проекта».
Марат Райымкулов. История одного города. 2018
«Эта работа была сделана специально для пространства «Целинный». Сначала мы думали, что Марат будет рисовать прямо на стенах бывшего бара, но потом он обнаружил эти белые листки, которые стояли на стойке бара, чтобы создавать фон для спиртных напитков.
Марат собирал эти листки и истории, которые происходили в Алма-Ате: общался с жителями, читал газеты. Про Алма-Ату есть немало легенд — от нашествий малярийных комаров до разрушительных землетрясений. Эту мифологию и исследует художник: здесь есть дом, в котором во время войны жил Сергей Эйзенштейн, есть история про художника, который превратился в муху, — а в газетах восьмидесятых и девяностых годов совершенно серьезно печатали истории про драки утюгами и про то, как город посетило НЛО. Не так важно, настоящие все эти истории или выдуманные, — важно, что они создают такую же ощутимую городскую ткань, как и архитектура».
Асель Кардыханова. Серия «Окна толерантности». 2017
«Многие окна Алма-Аты закрывают решетки — следуя тенденции всей постсоветской территории окружать свое личное пространство строгим забором. Молодая художница Асель Кардыханова в этой работе исследовала разнообразные формы этих решеток — и обнаружила, что на них часто встречается образ солнца. Художница вышивает этот мотив поверх фотографии красными нитками, этим символическим жестом пытаясь переосмыслить прошлое».
Елена и Виктор Воробьевы. Парк первого президента. 2017
«Эта работа противостоит параллельной выставке про наследие модернизма. Недавно в Алма-Ате был построен парк, и ему дали это название. Здесь как будто присутствуют элементы античной архитектуры, потому что молодость правящей элиты сложилась в сталинскую эпоху, и ее предпочтения связаны с тем временем. Архитектурные зарисовки в стиле пятидесятых кажутся сегодняшней реальностью — а современность является отражением: наше сообщество обращено в прошлое, и современность как будто бы является отражением прошлого. Рядом с деревом гранитная табличка, которая гласит, что его посадил Назарбаев, — и оно приобрело статус сакрального, на него вешают разнообразные тряпочки. Причем доска — единственный мраморный элемент парка, все остальное, от колонн до мельчайших деталей, — из пластика».
«Решение «Гаража» сделать эпицентром своей работы в Центральной Азии именно Алматы — ход правильный. А ведь первоначально, если я не ошибаюсь, ставка была сделана на Астану, где в рамках недавней «Экспо-2017», собственно, и началась работа нового Центра современного искусства. Но все же, несмотря на то что сейчас в инфраструктуру и в символический капитал Астаны инвестируются значительные ресурсы, Алма-Ата по-прежнему остается культурной столицей и художественной столицей.
Алматы — город с большой традицией: достаточно вспомнить, что там оказывались ссыльные москвичи и питерцы. И современность была связана с ними. Это город, полный легенд и персонажей вроде Калмыкова, а с девяностых город сыграл очень заметную роль для формирования постсоветской сцены в Казахстане и во всей Центральной Азии. Именно там каким-то чудесным образом сформировалась группа художников, среди которых был легендарный Рустам Хальфин, а рядом с ним работали и другие сильные художники — Сергей Маслов, Елена и Виктор Воробьевы, Ербосын Мельдибеков и другие. Именно с ними я и познакомился в 1997 году и начиная с 2004–2005-го связал свою профессиональную судьбу.
В отличие от России и Украины, не говоря о Прибалтике, постсоветский период здесь не сопровождался всеобщим поруганием советского прошлого. Наоборот, Центральная Азия, в первую очередь Казахстан и Киргизия, отдавали себе отчет, что благодаря советской деятельности эти кочевые народы в полной мере вошли в современность. Для них путь на Запад, тот опыт, который мы понимаем как культуру западной современности, всегда шел через Россию. Советское прошлое постоянно присутствовало в работах целого ряда художников, и советская эпоха часто у них встраивается в некую карусель исторических традиций, которые проходят через Центральную Азию, оставляют следы — и исчезают.
С другой стороны, ощущение обновления с распадом Советского Союза и обретением независимости поставило задачу «изобретения традиции». Она была мифологизирована, этнитизирована — и в очень большой мере стала программной фикцией — но фикцией, в которую все верили очень искренне. В работах художников этого региона можно увидеть очень сложную диалектику взаимоотношения с прошлым — реальным и нереальным прошлым современности и предсовременности. А это ведь и есть одна из характернейших черт нашего времени — эпохи поздней современности».
