— А вы какое именно издание?
— У «Афиши» одно издание — «Афиша Daily».
— А журнал сейчас уже не выходит?
— Журнал не выходит с 2016 года.
— Увы, я старый пердун отсталый…
Владимир уходит, чтобы забрать свой заказ — большой капучино и сэндвич. Перед этим в «Старбакс», в котором мы встречались, забежал неизвестный и украл две упаковки зернового кофе. Догнать злоумышленника не смогли.
— Извините, внимательно слушаю. Извините, я просто с пяти утра сегодня работаю. У нас ушел ведущий Илья Казаков в отпуск, другой ведущий в командировке, а больше некому.
— Некому вести?
— Да, отдел небольшой, поэтому я читаю спортивные новости.
— Перед нашей встречей я открыл ваш твиттер, где-то в шесть утра вы написали следующее (см. твит ниже. — Прим. ред.). По чему вы скучаете больше всего?
— Я по болельщикам.
— Кто больше всех запомнился?
— Мне мексиканцы. Я же на «Спортивной» живу, они выиграли как раз у немцев — мы со старшей дочерью домой возвращались. Вышли на платформу, а там такое! А я их как-то особо… Ну аргентинцев я насмотрелся, а с мексиканцами до чемпионата мира не пересекался масштабно.
— Вам удалось погулять по городу?
— Да, мы ездили с Катей на Никольскую.
— Заметили какие-то изменения?
— Приятно, что было как-то дружелюбно, гостеприимно. Милиционеры себя очень деликатно вели. В целом понравилось.
— Вы наверняка общались с иностранными коллегами. Что они отмечали?
— Мне кажется, любому человеку в здравом рассудке должно было все очень понравиться. Да, безусловно, какие-то мелочи всегда проскальзывают, потому что люди организовывают [турнир], не машины. Но коллеги и болельщики, с которыми я разговаривал, в один голос говорили, что все хорошо.
Тут надо понимать, что многие не представляли себе, куда едут. Особенно это касалось… У меня просто есть друзья в других странах. Например, уругвайцы очень смутно представляли себе, что такое Россия, поэтому просто побаивались. Англичане полгода читали, что их здесь медведи съедят с балалайками, поэтому опять-таки были приятно удивлены. Отличный чемпионат мира!
На самом деле, сейчас почему-то [говорят] «лучший в истории» или «не лучший в истории». Как можно сказать «лучший в истории», если ты не посетил все чемпионаты мира с 1930 года? Да и какая разница?!
У меня это был четвертый чемпионат мира. По организации мне, конечно, больше всех понравился немецкий, но немцы есть немцы. А по атмосфере — бразильский.
— Первый, ВГТРК и «Матч» — кто выиграл и есть ли вообще победители?
— Все победители, но два полуфинала, финал и самую большую победу сборной России показали мы (во время ЧМ-2018 Стогниенко работал комментатором на телеканале «Россия-1», входящем в ВГТРК. — Прим. ред.).
— Давайте здесь остановимся. Заканчивается матч России против Египта, вы завершаете репортаж и включаете в эфире группу «Ленинград». Это было спланировано?
— Нет. Я с собой всегда в командировки колоночку вожу маленькую, потому что люблю в гостинице музыку включить погромче. И она плюс умеет работать как подзарядка для батареи. И поэтому я взял ее с собой на матч — она же маленькая. В перерыве я подумал, что ну как-то, знаете, можно похулиганить.
— Были какие-то комментарии?
— Со стороны Сергея Шнурова? Нет (в своем инстаграме музыкант опубликовал кусочек трансляции, сопроводив его хештегом «#тыпростоКосмосСтас». — Прим. ред.).
— Со стороны вышестоящих?
— К счастью, тоже нет. Ну дали бы по шапке — я бы больше так никогда не делал. Но я, честно говоря, не первый раз так пробую. Мне вообще кажется, что спортивный репортаж будет двигаться в сторону интертеймента. Условно: забил гол, нажал комментатор кнопку — какой-нибудь нарисованный салют полетел; или «ду-ду-ду!» — чего-нибудь такое, фанфары заиграли. Потому что все к этому и двигается — к таким мультимедийным эффектам.
Я в свое время «Чайф» ставил на матче. Конечно, чисто теоретически могут возникнуть вопросы у исполнителей, но Сергею Шнурову понравилось, группа «Чайф» приглашала меня потом на концерты. Главное не злоупотреблять, а если редко, то можно.
— Перед турниром все нелестно отзывались о сборной России.
— И я тоже.
— И вы. После чемпионата все кардинально изменилось. Нет ощущения, что спортивная журналистика — это в большинстве не про анализ, а про эмоции, чувства и какую-то рефлексию?
— В данном случае не могу за всех отвечать. Да и я, наверное, не совсем журналист. Лично я сдерживался, пытался найти какие-то нотки позитива, но начал отзываться скептически в самом конце подготовительного этапа, когда уже не видел эти нотки совсем.
При этом я никогда не призывал к отставке Станислава Черчесова. И когда [из сборной] ушел [Леонид] Слуцкий, я даже говорил в каком-то из интервью, что Черчесов — одна из вероятных кандидатур [на пост главного тренера]. Я просто пытался разглядеть что-то, чтобы преисполниться оптимизмом, но у меня не получалось.
Я думаю, что было очень мало людей, кто верил в успех. Кто-то в таком случае использует понятие «переобуться», но в моем понимании «переобуться» — это когда ты вчера пишешь гадости, а сегодня делаешь вид, что ничего этого не было, или говоришь «ну а че такого» и восхваляешь. Ну а если ты говоришь: «Да, я был неправ, я ошибся. Я неправильно понял, я ничего не понял в этом процессе» — мне кажется, это нормально.
— После турнира вам не кажется, что Черчесов — идеальный тренер для сборной России?
— Черчесов был идеальным тренером для сборной России на домашнем чемпионате мира. Перед ним поставили задачу — достигнуть определенных целей. Он все здорово подготовил и в прекрасном ключе достиг этого. Вот что будет дальше — не знаю, посмотрим. Хочется верить.
— Кажется, что комментировать сольно в 2018 году уже странно, но вы тем не менее продолжаете это делать…
— А кто сказал, что это странно?
— Я думаю, что это общее мнение. Все просто привыкли к двум комментаторам и к аналитику на бровке, что позволяет посмотреть на игру с разных ракурсов.
— Только потому что на единственном спортивном канале так комментируют в обязательном порядке? Вы просто поймите: какая цель, чтобы было два комментатора? Цель одна — чтобы был человек, который привносил что-то, чего не хватает журналисту. Привносить что-то может эксперт высокого уровня.
Я никогда не чурался репортажей вдвоем. Комментировал с Андреем Талалаевым — нас до сих пор благодарят за эти репортажи, — с Димой Градиленко, с иностранцем Гало Фернандесом, с девушкой — причем это была моя инициатива, я убеждал начальство — Вероникой Гибадиевой. Это вообще был первый подобный опыт на нашем телевидении. Я комментировал с любителями, с Андреем Лаврентьевым. Все эти люди могли привнести в репортаж что-то, чего не было у меня. Пара журналист — эксперт должна быть сработана. Мы с Андреем Талалаевым и Димой Градиленко комментировали годами. Если бы была возможность, чтобы Леонид Викторович Слуцкий у нас поработал, я бы с ним с удовольствием попробовал бы. Но два комментатора… А давайте просто посадим двух комментаторов! Посадим туда двух журналистов, и пусть они вдвоем делают то, что может делать один человек! Должен быть смысл — я этого смысла не вижу. Я это говорил, когда еще «Матч ТВ» только появился.
У нас была встреча с Чарльзом КоплиномАмериканский менеджер, работавший на «Матч ТВ» с июля 2015 года по февраль 2016-го. До этого был вице-президентом НХЛ и НФЛ, работал на MTV и ESPN. Получил «Эмми» за серию документальных фильмов «Americaʼs Game». , который… Довольно странная была ситуация с его появлением и уходом с канала. Я так и не понял, что там произошло. У нас была с ним встреча, он очень интересный мужик, невероятный профессионал, всегда готов обсуждать работу. Мы с ним на эту тему дискутировали: я ему это объяснял, а он мне: «Ну вот в НХЛ же [так все устроено]». И я ему сказал: «Чарльз, ну вы мне показываете на пару, где один из двоих — это Эд ОльчикАмериканский хоккеист, провел в НХЛ 16 сезонов. В составе «Рейнджерс» стал обладателем Кубка Стэнли-1994. Всего на его счету 794 (342+452) очка в 1031 игре. Сейчас Ольчик работает спортивным аналитиком.». Эда Ольчика я помню еще по игре в НХЛ — у него там сезонов 12 [было]. У нас нет таких экспертов. Если такие эксперты будут — отлично. А [у нас] сажают несработанные пары: сегодня — одного со вторым, завтра — другого с третьим. Я просто не понимаю, какой в этом смысл. Чтобы устроить соревнование, кто громче крикнет? В чем смысл?
— Я для себя решил, что прямо сейчас «Матч ТВ» — больше про шоу, эмоции и крики, чем про спорт. Что нужно сделать, чтобы все изменилось?
— Не знаю. Вы меня призываете учить [жизни] коллег с «Матча»?
— Нет, ни в коем случае не призываю. Может быть, у вас есть какая-то своя…?
— Нету! У меня было предложение не трогать канал «Россия-2», но раз уж его закрыли и вместо него открылся «Матч ТВ» — [значит] им виднее, как работать. Увы, к сожалению.
— В ноябре 2017-го вы сказали, что были бы счастливы, если бы «Матч» не появился вообще.
— Да нет, тут просто какой-то засранец в Уфе выдернул из контекста. Нас пригласили на встречу со студентами — организовали же Ассоциацию российских комментаторов. Был я, Виктор Михайлович [Гусев], Алексей Ефимов и Геннадий Сергеевич [Орлов]. И задали мне вопрос, буквально такой: «Владимир, вот почему ВГТРК не показывает лыжи? Почему у вас нет спорта?» На что я сказал: «Ребята, у нас был спорт — одиннадцать лет я работал на канале. Я был бы счастлив, если бы «Матч ТВ» не было, а были бы мы. <…> То есть здесь речь не о «Матче». Я был бы счастлив, если бы мы продолжали работать на Шаболовке. И дальше было такое продолжение: «Раз уж так случилось, то что ж поделаешь».
С Билан я вообще давно не общался, не было случая. И когда я уходил, мы тоже не обсуждали мой уход, потому что она не была моим непосредственным начальником. С Тиной я сейчас нахожусь не то чтобы в каких-то отношениях, но по одному вопросу она со мной связывалась. То есть если надо, то мы совершенно нормально пообщаемся. Никаких конфликтов нет, и к «Матчу» у меня совершенно ровное отношение. Другое дело, что я давно никак не привязан к самому проекту.
— Пара Занозин и Савин на Первом канале во время ЧМ — это стыдно?
— Вы про матч с Уругваем?
— Вообще. Про все репортажи, которые они провели вместе.
— Нет, ребята, это какой-то неправильный разговор. Спросите меня: «Владимир, я слушал ваш репортаж — это говно. Вам стыдно?» Я вам объясню: стыдно — не стыдно, говно — не говно.
Я слышал буквально пару репортажей [Занозина и Савина]. Паша очень талантливый парень, на мой взгляд, хотя мне больше он нравится — надеюсь, он не обидится — как сайдлайн. Он хорошо выглядит [в кадре] с микрофоном. Мне кажется, что вот в данном случае [он] лучше. Но он еще молод достаточно.
— Ситуация с Василием Уткиным. Вы ее как-то через себя пропустили?
— Я же не знаю, что случилось. Я Васю спрашивал — он говорит, что до мелочей тоже не знает. Возможно, он и знает, и догадывается — но почему он со мной должен делиться? Просто странно, что он вроде как сперва появился, и это достаточно широко разрекламировали, а потом вдруг после одного матча… <…> Мне жаль, что так получилось. Вася, конечно, не покажет этого, но я понимаю, что он переживает. Он, конечно, должен комментировать [на таких турнирах].
— Вы следили за его успехами на ютьюбе на этом чемпионате? Он очень хороший темп взял.
— Да, я знаю. Но это и неудивительно. Вася вообще достаточно, как мне кажется, ютьюбный человек. Он медийный, в меру скандален. <…> Это в значительной степени его история. Мне кажется, что «Футбольный клуб» 1994 года уже был в чем-то ютьюбным по формату. Хотя, когда я смотрел его в 94-м, Вася как ведущий мне не нравился. Наверное, после «Футбольного обозрения» [мне он] был непривычен. Но я был покорен, когда Вася зачитывал [в эфире] письма и прочитал «Ведущий — идиот». Самоирония — всегда очень ценно.
— За вашим ютьюб-каналом я слежу с самого начала…
— Он не мой. Я, безусловно, оказываю влияние на [него], но это не мой канал. Вот 4D — это мой проект. Я придумал формат, поговорил с ребятами. <…> А что касается [проекта с] Meizu, то многое там зависит от меня. Нас никто не заставляет читать чужие тексты, но тем не менее это не мой канал.
— Сначала вы были единственным ведущим на канале, а затем появился Денис Алхазов — как так случилось и почему?
— Я же очень сильно заболел в начале года: провел с пневмонией и гайморитом почти два месяца в больницах. Мне было совсем не до этого, а обязательства перед Meizu нужно было выполнять. Поэтому было решено взять молодого парня. Ну а поскольку Денис достаточно быстро осваивался и было понятно, что у меня нагрузки по-прежнему большие, мне предложили, чтобы он остался. Возражений у меня не было. Собственно, так и получилось.
Денис хороший парень. Мы периодически отвечаем, что он мой племянник или племянник Васи Уткина. Поразительно, что кто-то верит. Мы с ним даже комментировали матч Россия — Хорватия у нас на «Вести.Ru». Как к сокомментатору у меня к нему значительно больше претензий, чем к соведущему. Наверное, потому что я себя как ведущего оцениваю достаточно скромно, а как комментатора — уж наберусь наглости — достаточно высоко. Поэтому я ему достаточно много претензий высказал, но у него все впереди.
Мне в свое время Вася напихал за фразу «Реал из Бетиса». Как сейчас помню: я озвучивал телепрограмму на «НТВ-Плюс», он специально звонил в редакцию, чтобы дать мне по мозгам. Правильно сделал, кстати.
— Василий — самый главный критик в вашей жизни?
— Нет, самый главный критик в моей жизни — это жена. А еще брат и родители.
— А с точки зрения профессии?
— Очень много людей, которых я уважаю. Это и Вася, и Юрий Розанов неоднократно высказывался, Миша Мельников. Я очень горжусь, что Владимир Никитович Маслаченко говорил мне комплиментарные слова и Владимир Иванович Перетурин.
— Перед чемпионатом мира вы говорили, что, возможно, он станет для вас последним в качестве комментатора.
— Я сказал, что если не найду в себе стимулов, то мучить себя и слушателей я не буду. Думаю, что это будет видно через несколько месяцев. Еще надо будет попробовать покомментировать, если такая возможность будет (в августе стало известно, что Стогниенко будет комментировать матчи итальянского чемпионата на телеканале «Сила ТВ». — Прим. ред.). Но есть ли матчи, которые я еще не прокомментировал в своей жизни?
— Киберспортивные, например.
— Это мне неинтересно. Я уважаю, у меня племянник очень любит, но я про футбол. Меня иногда зовут на киберспорт, если мы говорим про киберфутбол. Я что-то там веду, но постоянным комментатором… Есть ребята, которые этим достаточно профессионально занимаются, зачем я там нужен?
Была занятная история. Ко мне в твиттере прицепился молодой человек, который мне говорил, что надо смотреть по «Доте» чемпионат, потому что все смотрят. Я ему сказал, что в куклы все играют — это же не повод [тоже в них играть].
Сам процесс мне не интересен абсолютно, но развитие индустрии, безусловно, поражает. <…> Но в чужую историю я лезть не хочу, там есть свои профессионалы. Я, конечно, когда-то тоже играл в компьютерные игры.
— А во что вы играли?
— В Heroes of Might and Magic III. Я и сейчас — вот у меня на планшете, пожалуйста. Платная версия. Сейчас меня опять обвинят [в эйджизме]: вам сколько лет?
— Мне двадцать два.
— А, понятно! Кстати, тоже любит молодежь интересоваться, почему я люблю задавать этот вопрос. Просто спросив интервьюера о возрасте, мне проще понять, могу ли я с ним какими-то своими мыслями делиться, потому что кое-что [он просто не поймет]. Ну, например, по поводу какой-нибудь игры Syndicate 1993 года от Bullfrog. Я мог описаться от счастья, а вам это ничего не скажет.
— Это правда.
— Ну и потом, когда общаешься с человеком, понимаешь: определенные вопросы он задает просто потому, что молод, или потому, что взрослый, но инфантилен. А это все-таки разные вещи.
— То есть какие-то предрассудки по поводу возраста у вас все-таки есть?
— Нет, вы поймите, я с вами могу делиться чем угодно, но просто есть ли смысл вам с восторгом о чем-то рассказывать то, о чем вам просто неинтересно знать. Какую музыку вы любите?
— Абсолютно разную.
— Какого исполнителя вы слушаете много в последнее время время?
— Вчера я слушал U.S. Girls и Death Grips.
— Мне это вообще ни о чем не говорит. Вот представьте, что вы сейчас начнете мне взахлеб описывать [их] альбомы. Есть смысл?
— Да, под последних очень хорошо бегается.
— Вы мне можете его порекомендовать. А если вы мне будете: «А вот тут вот прописано так, а вот здесь, а вот так». Ок, я буду сидеть и кивать, но ничего не пойму. Так что в данном случае просто удобнее знать возраст собеседника. У меня нет никакого высокомерного отношения к молодежи. Наоборот. Вы вот главред, получается? У меня скорее за вас радость и к вам уважение.
— Спасибо, очень приятно.
— Не за что. Но почему-то молодые на это, я заметил, очень болезненно реагируют. Им, видимо, кажется, что таким образом я указываю на место. Нет, это не так.
— Я не очень люблю озвучивать свой возраст — особенно если это касается работы. Потому что есть ощущение, что люди начинают думать, что меня кто-то продвинул или я чей-то там сынок.
— Вы простите, но это комплекс.
— Да, возможно.
— Так, наоборот, вы гордитесь тем, что в двадцать два года, вы уже главред. Кому-то не нравится, кто-то завидует? Да пошли они все в жопу, я вас умоляю!
Я в двадцать пять лет поехал на чемпионат мира, а в двадцать шесть прокомментировал свой первый финал Лиги чемпионов. У меня в жизни не было ни родственника, ни папы-начальника, никого, кто меня бы двигал. Несмотря на то, что у меня всегда с начальством были хорошие отношения… Вот, кстати, мой бывший начальник по «России-2» звонит (показывает телефон. — Прим. ред.). Ну ладно, я потом перезвоню.
— А вас когда-нибудь заносило?
— Нет. Понимаете, у меня какая штука: я с юности очень высокого о себе мнения, как о человеке. Я как был в пятнадцать лет уверен, что я самый умный, а все дурачки вокруг… Ну так все, наверное, в пятнадцать лет думают! Но я про другое.
Если бы я сейчас не комментировал… У меня сам факт моей работы не заставляет меня думать, что я особенный, я к ней отношусь очень спокойно. Мне нравится, что я могу ей заниматься, потому что я люблю саму работу. Но у меня нет какого-то [самолюбования]: «Я прокомментировал! Я комментатор ведущий!» Это смешно.
Но если бы мы сейчас с вами разговаривали, а я бы [в жизни] асфальт клал, то я бы точно так же думал. Ну а что, нормальная работа! Это наркотиками стыдно торговать, а асфальт класть — нормальная работа. Вы работали когда-нибудь руками, что-нибудь делали?
— Родители меня постоянно брали с собой на дачу, где папа эксплуатировал по полной. И я ему всячески благодарен.
— Поздравляю! Это правильно. Я думаю, что любой мужчина обязан уметь работать руками. Понятно, что вы вызовете сантехника, если у вас прорвет трубу, но до его приезда что-нибудь перекрыть, чтобы полквартиры не залило, — я думаю, что только [тебе] в плюс.
— О людях, у которых руки, возможно, растут не из того места. Вы наверняка видели, что случилось с аренами в Волгограде и Нижнем Новгороде. Как вы думаете, что станет с новыми стадионами через год?
— Я думаю, что это какие-то истории про то, что что-то лихорадочно доделывали, как у нас обычно бывает. Это пока не говорит о какой-то глобальной разрухе. Нет, я так не думаю. Нужно смотреть. <…> Понятно, что с «Лужниками» ничего не произойдет. Я думаю, что с «Крестовским» ничего не будет. Но вот Калининград, Волгоград [и другие города] — там нужно внимательно смотреть за стадионами. Надеюсь, что в глобальном масштабе ничего [плохого] не случится. Но то, что кто-то схалтурил, что-то где-то на соплях [держится], — периодически такие штуки вскрываться будут.
— Перед стартом чемпионата были слухи, что «Ростов» не сыграет на новой арене, но в итоге все разрешилось. Та же участь могла постигнуть «Мордовию» из Саранска. Были вопросы по поводу «Балтики» из Калининграда. Зачем тогда все это строили?
— Вы не забывайте, что чемпионат мира и жизнь нашего клубного футбола совпадают не всегда, к сожалению. У нас вон клубы прекращают существование один за другим (речь идет про «Тосно» из Ленинградской области и пермский «Амкар». — Прим. ред.). Но в случае с «Ростовом»… Вы не думаете, что это был определенного рода торг?
— Я думал об этом. Просто с российским футболом в последнее время все настолько плохо…
— Да, все непредсказуемо плохо, я бы сказал. Не поймешь, какой клуб развалится следующим.
— Чемпионат мира даст какой-то толчок в развитии?
— Чемпионат мира даст, скажем так, определенный потенциал, который можно использовать, а можно будет не использовать. Вот он есть, вот оно выступление сборной, вот они прекрасные стадионы, вот она инфраструктура — пользуйтесь нормально. Получится или нет, я не знаю.
— Пока мы видим, что люди идут на стадионы.
— Люди сперва будут идти на стадионы. Если они будут в этом видеть хороший вид досуга, то они будут и дальше туда ходить. А если они будут видеть, что там все далеко не так, как на чемпионате мира… Понятно, что так, как на ЧМ, постоянно быть и не может. Но если хотя бы придерживать какую-то планку, держать ее, то люди будут ходить. Если пустить это все на самотек и абы как, то все и закончится.
— После победы сборной Франции многие начали писать, что настоящих французов в ней не так много. Это проблема?
— Это обратная сторона глобализации: переезд в метрополию бывших граждан колонии. К этому можно относиться хорошо или плохо, но в данном случае это лишь отражение того, что происходит во Франции. Ну и что? Я вообще болел за сборную Сенегала. Прекрасная команда, по подбору игроков просто клевая. Жаль, что они из группы не вышли.
— Возможно, это путь России? Марио Фернандес, будучи бразильцем, очень круто отыграл этот чемпионат за нашу сборную.
И на мой взгляд, он лучший правый защитник на этом турнире — нам очень повезло, что он за нас играл. Но просто надо ли ставить этот вопрос глобально? Люди, о которых вы говорите, — продукт французской футбольной школы. А Марио Фернандес не продукт российской футбольной школы. Вот о чем я говорю. <…> Я не против отдельных случаев натурализации, но мне хочется, чтобы собственная футбольная школа работала тоже. С другой стороны, [Константин] Рауш не попал в сборную, [Роман] Нойштедтер не попал в конечном итоге.
— Справедливо?
— Да мне кажется, что если сборная выходит в четвертьфинал и там, в лучшей своей игре, едва не оказывается в полуфинале… Значит, так тренеру было нужно.
— Скорее всего, мы с вами больше никогда не увидим чемпионата мира в России.
— Ну да. Внуки, может, увидят.
— Давайте представим: какой Россия будет через пятьдесят лет?
— Я не знаю. Вот вы представляете, что было в России пятьдесят лет назад? Моему папе было двадцать лет. Вот если бы ему двадцатилетнему стали описывать, что будет происходить в России в 2018 году. Сказали бы, что Советского Союза уже нет… <…> У нас принято спрашивать периодически: «А ты бы хотел бы уехать?» Нет, я бы не хотел.
— Почему?
— Я здесь родился, я здесь вырос, я здесь, наверное, и умру. Страна — хорошая или плохая — у меня другой нет. Не знаю, можно ли это назвать патриотизмом, скорее — нормальная человеческая позиция. Мне здесь комфортнее всего, в других странах все равно чувствуешь себя гостем. Мне нравятся люди, которые здесь живут, — несмотря на то, что кроме хороших людей, разумеется, полным-полно всяких уродов. Без этого никуда.
— Которые своровали кофе.
— Ну вот да! Ну это же просто какая-то беда. Ну что это такое? И главное девушка бежит за ним, кричит: «Отдайте!» — а он от нее убегает. Ну это же просто…
— Мелковато.
— Ну да.
