Эрика Асаи, 26 лет
Откуда приехала: Нагоя, Япония
Чем занимается: артист труппы «Балет Москва», выпускница МГАХ
«В Россию я приехала в возрасте 14 лет. Где-то с 9 принимала участие в балетных конкурсах в Японии — по несколько десятков в год — и однажды получила в качестве приза стипендию на обучение в Московской академии хореографии. После 4 лет в Москве я уехала в канадский Калгари — была стажером в Alberta Ballet Company. Потом вернулась в Японию — танцевала и преподавала. Но после снова приехала в Россию — поняла, что хочу заниматься балетом здесь. У русских невероятная выразительность — японцы совсем не так подходят к актерскому мастерству. Танцуя вместе с русскими, я многому учусь. Когда мы вместе репетируем, партнеры очень внимательны: спрашивают, всё ли в порядке, не сложно ли мне. Они добрые, с ними легко.
Но когда я только приехала, была напугана: так мало солнца, и у людей серьезные лица. По-русски я не говорила, поэтому, когда слышала вашу речь, мне казалось, что люди чем-то разозлены. У меня был сильный стресс: я так скучала по дому и семье, что не могла есть. Знаю, прозвучит ужасно, но я настолько сильно похудела, что при росте 160 см весила всего 32 килограмма. Я ходила в училище и решила, что у меня нет другого выбора, кроме как продолжать каждый день усердно заниматься.
Еще меня тогда удивило московское метро: двери вагонов быстро закрываются, а эскалаторы быстро движутся! Раньше бывало, что поезд внезапно останавливался в туннеле и гас свет, — меня это сильно пугало. Удивляла и русская манера вождения: вроде на дороге всего три полосы, а, бывает, машины едут в шесть рядов вплотную к грузовикам — это куда страшнее, чем американские горки.
Мне понравилась русская гречка; как-то я привезла ее в Японию и приготовила для семьи — они не оценили, сказали, что невкусно. Еще я им рассказывала, что в теплое время года на улицах Москвы лежит много людей с красными лицами — алкоголики, наверное. Меня это шокировало, конечно, их так много летом. А зимой их совсем нет, но это, в общем-то, понятно.
Со временем я выучила язык, а Россия стала моим вторым домом. Я полюбила русских, мне понравился ваш менталитет, заботливость. У меня и самой изменился характер: хорошо это или плохо, но я стала более хмурой. Еще я научилась пить — даже водку, — но саке, конечно, попривычнее. Еще в России я стала меньше переживать: в Японию все идет по распорядку и должно быть идеально отлажено. Жизнь в Японии максимально комфортная, а вот в России проблемы приходится решать самой. Тут я научилась смирению.
Но самое важное, я поняла, как важно заботиться о чужих чувствах, потому что для русских очень важна эмоциональная связь. Вам реально интересно, как дела у другого человека, тогда как на Западе и в Японии на этот вопрос отмахиваются, говорят: «Все хорошо». Русские на такое отвечают искренне, и с этого вопроса только начинается разговор».
Хаято Нисидзима, 23 года
Откуда приехал: Токио
Чем занимается: артист труппы «Балет Москва», основатель танцевального проекта Bright Step Project, выпускник МГАХ
«Моя мама тоже балерина — она училась в Монако. А один из ее педагогов, Алекс, — учился в Москве и стал в итоге директором балетной школы в Штутгарте. В Японии нет государственного училища, где можно заниматься только балетом. И когда мы обратились за советом к Алексу, он сказал, что надо ехать в Москву, где своя сильная школа. Так что в России я оказался благодаря совету Алекса и только потом начал интересоваться вашим балетом. И влюбился.
Русские принимали меня очень душевно — вы очень веселые и эмоциональные, не похожи на сдержанных японцев. Мы тоже бываем открытыми и веселыми, когда с кем-то становимся близкими друзьями, но в повседневной жизни японцы держатся очень скромно, обращаются на «вы», даже если нет разницы в возрасте. Вот русские ребята сразу назвали меня «братаном». Я сразу понял, что вы всегда говорите то, что думаете, так что первыми сильными впечатлениями были впечатления от людей. До приезда сюда я считал, что россияне — суровые и мрачные. Оказалось, что их главное качество — открытость; у меня сразу появилось много друзей.
Мы жили в интернате, где у нас были завтраки, обеды и ужины. И каждое утро нам давали кашу. Меня сначала это расстраивало: в Японии с утра едят рис, мисо-суп. А тут… Что сегодня на завтрак? Каша. А завтра? Каша. Радовало, что каждый день она была разной, но я просто не мог ее есть. Еще давали гречку, из которой у нас делают лапшу — собу. А в интернате она была на одной тарелке с вареным языком — вообще жуть. В первый день я вообще сбежал в «Макдоналдс» — купил картошку фри и бургер. Потом начал себя заставлять есть интернатскую еду и со временем привык.
Во время поездок на гастроли или региональных конкурсов в Воронеже, Калининграде, Краснодаре, Перми и Петербурге я жил с русскими в гостиницах, и мы каждый день пили. Как-то раз победили в конкурсе в Сочи, пошли отмечать в один из баров на берегу моря. Заказали пол-литра водки — думали, принесут графин. А принесли тазик с 20 стопками. Мы спросили — почему такая странная подача? Официант отвечает, дескать, ребята, вы же в Сочи приехали — что вы хотите? Ну мы и стали зачерпывать и опрокидывать шот за шотом. Парням было нормально — они потом пели и танцевали. Японцы от алкоголя размякают, а русские — бодрячком, но приходят в гостиницу и вырубаются, будто батарейка села. А на следующее утро уже ничего не помнят. Кстати, когда я в Астрахани работал, был похожий случай: мы пошли на рыбалку — решили выпить, пока ждали клева. На следующий день я спросил, будем ли мы готовить рыбу, что выловили. А парень ответил: «Какая рыба? Какая рыбалка? Я ничего не помню!» Видимо, беспамятство — какая-то особенность вашего организма.
Москва — другой мир по сравнению с остальной Россией. Ну и Питер тоже — это вообще исторический город. Москва — огромная, в ней и современные, и старые здания стоят рядом. А в Астрахани — ничего нет. Аэропорт маленький, практически в самом городе. Идешь по городу — лес, лес, о, центр. Это центр, да? Ну чайхана есть — и нормально. При этом в каждом провинциальном городе — хоть в Воронеже, хоть в Астрахани — может не быть деловых или торговых центров, но всегда есть театры оперы и балета. И люди в них действительно ходят. У каждого театра есть свои традиции и артистическая школа. Мне кажется это чем-то уникальным, присущим лишь России. И мне это жутко нравится — то, что искусство у вас ценят не только в мегаполисах, но и в провинции».
Сакура Нарикава, 26 лет
Откуда приехала: Токио
Чем занимается: студентка отделения педагогики магистратуры Московской
государственной академии хореографии (МГАХ); выступала в балетных труппах в Москве, Петербурге, Петрозаводске и Астрахани
«Впервые в России я побывала после окончания школы в 18. Больше всего меня тогда удивили супермаркеты — люди в них бросали продукты в корзину, тогда как в Японии их аккуратно складывают. Часто меня принимали за китаянку, и иногда я сталкивалась с грубостями на улице. Нельзя сказать, что мне сразу все понравилось. Но со временем я привыкла — и к языку, и к эмоциональности русских, и сама такой стала. Теперь мне бывает тяжело общаться с японцами.
Мне больше всего нравится в Питере: такое чувство, будто весь город — музей. Там мы жили в коммуналке возле Невского, и это было удобно. Если бы не одна противная бабушка: обнаружив хоть соринку, хоть капельку на кухне, она сразу же поднимала крик. Москва тоже очень красивая, особенно мне нравится метро и вагоны, оформленные как выставки. В провинции совсем другая жизнь, не для меня. Дом, в котором я жила в Петрозаводске, выглядел так, словно его разбомбили. Зато там я тратила всего по три тысячи рублей в месяц — просто нечего было покупать. Тяжело было, когда отключили горячую воду: думала, вообще умру.
Когда я смотрю на японскую балетную сцену, вижу натянутую и неестественную игру. А русский артист на сцене выглядит как в обычной жизни, очень правдоподобно. Понятно, почему балет — это русское искусство. Жизнь и работа здесь дала мне огромный опыт — я увидела другую жизнь, познакомилась с кучей людей. Я проработала в гастрольной труппе три года, побывала во многих городах, и за это время произошло много и хорошего, и плохого. Но каждый раз, приезжая в Россию, я чувствую, что это мой второй дом».