«За последний год парк превратился в пристанище агрессивных гопников…». «Русское быдло…». «Парк, в котором убивают красивых молодых людей за то, что они «неправильно» одеты, по мнению пьяного быдла…». «Видимо, все уже бюджеты прекрасные люди разворовали — ни милиции, ни полиции, ни охраны. Бухай! Убивай!».
Это типичные комментарии, которые пару недель назад оставляли пользователи на фейсбук-странице парка Горького, усиленно опуская его рейтинг. Еще раньше — в середине августа — в парке произошла стычка, которая привела к смерти 29-летнего петербуржца Станислава Думкина. Телеграм-канал Mash — оплот новой медийной политики издания Life.ru — провозгласил, что убили Думкина за одежду «…не по понятиям».
Кто, как не «Лайф», лучше всех чувствует российское коллективное бессознательное? И аудитория не подвела — московская общественность быстро вырисовала себе образ страшного гопника, который ворвался в уютный хипстерский парк, чтобы покрошить любителей сидра и петанка. На следующей неделе в «Снобе» вышла колонка со злободневным названием «Мне страшно», «Новая» выпустила текст «Донбасс в парке Горького».
Позже выяснилось, что непредумышленное убийство совершил Корней Макаров — сын сериального актера Сергея Макарова, который также подрабатывает съемками в кино. В эпизодических ролях снимался и погибший Стас Думкин, так что вполне вероятно, что Корней со Стасом были знакомы. По крайней мере социальная антитеза из двух актеров складывается куда хуже, чем из гопника с хипстером. Разгоревшийся скандал скоропостижно потух, отзывы и колонки в осмысляющих медиа прекратились — началось следствие, пошли сюжеты на Первом и на «России». Страдающее от информационного перенасыщения общественное мнение, ничуть не смутившись, поехало дальше, а месседж «караул, гопники!» на странице парка Горького никуда не делся.
Надо признать, что архетип гопника сформировался не на пустом месте. Меньше чем за две недели до трагедии в том же парке «расплескалась синева»: корреспондент НТВ, жизнерадостно рапортующий о Дне ВДВ, получил по физиономии от пьяного десантника (который потом оказался никогда не служившим и очень православным футбольным фанатом по имени Колобок, ну это уже к вопросу о том, что у нас все оказывается чем-то другим). Тот эпизод показателен тем, что уже давно легализованные государством беспорядки на 2 августа попали в прямой эфир. Большинство истолковало произошедшее как кармическое воздаяние: спровоцированная телевидением агрессия вернулась в телевизор ударом по щам.
Не меньше, чем реальные случаи насилия, массовый страх хулиганства питает устоявшаяся в России в последние пару лет гоп-эстетика. Если в 2014–2015 годах можно было сказать, что продвинутая молодежь выбирает эскапизм во главе с фестивалем Outline в качестве попытки спрятаться от посткрымского патриотизма, то дальше наступила стадия принятия с дизайнером Рубчинским в качестве ее символа. Вчерашние хипстеры будто признались, что им некуда бежать с подводной лодки под названием «Россия», и вместо погони за призрачным Бруклином решили романтизировать русскую хтонь да глухомань. На Пикнике «Афиши» теперь аплодируют песне «Панелька» Хаски и обожают хулиган-хаус «Грибов» — даром что они украинцы. В пабликах на пике форсируется мем «АУЕ», слоганом фантастического блокбастера Бондарчука «Притяжение» становится фраза «Мы из Чертаново!», и даже в Германии обретает некоторую известность феномен Russenhocke. Вместе со взлетом рэп-баттлов, также напирающих на пацанскую тему, чем является победа Гнойного над Оксимироном, как не победой «гопника» над «интеллигентом»?
Однако хулиганов в мемах, клипах и кино гораздо больше, чем в жизни. Московская полиция по итогам 2016 года сообщала о снижении преступности на 11%. Если не верите официальным сведениям, то можно поинтересоваться неофициальной статистикой. В среде футбольных фанатов, например, говорят, что последняя серьезная драка в Москве произошла полтора года назад перед хоккейным дерби ЦСКА и «Спартака». Раньше фанаты заходили на сайт fanstyle.ru в том числе, чтобы почитать обзоры последних побоищ, — в этом году подобных тем там нет в принципе. В преддверии чемпионата мира-2018 органы донесли до особо активных персонажей мысль, что не стоит бузить. В целом сегодняшняя Москва стерильна как никогда за всю непродолжительную историю Российской Федерации и, очевидно, достигнет пика безопасности во время ЧМ.
Наоборот, складывается ощущение, что монополию на волюнтаристское насилие все плотнее прибирает к рукам государство, и вероятность, что вас посреди дня разденут до трусов полицейские — или казаки с православными активистами, — гораздо выше гипотетического мордобоя в подворотне. Реальная повестка была объявлена не в парке Горького, а в клубе «Рабица», который был надежно забаррикадирован от хулиганов, за исключением тех, что в погонах. Уже после того как ночной клуб объявил о своем закрытии, стало известно, что во время полицейского налета сотрудники отжали соковыжималку, диджейский контроллер, фотоаппарат, пару айпадов — и не возвращают. Параллельную неконтролируемую реальность власти не позволяют разводить никому, и это в равной степени касается и рейверов в «Рабице», и хипстеров в парке Горького, и футбольных фанатов, и несферических гопников.
Россияне стали беднее, и хотя бедность часто шагает бок о бок с преступностью, в России превентивно фетишизирована идея безопасности и полицейского — а не общественного — контроля. Хотите больше безопасности? Но безопасность без демократии не приведет вас в Швецию. Зато приведет в Чечню или в Белоруссию, в безопасную КНДР, где драки на улицах немыслимы. В самом лучшем случае в Сингапур — страну с самым низким уровнем преступности в мире.
В дискуссии об убийстве в парке Горького не раз упоминали трупы, которые всплывают в водоемах нью-йоркского Центрального парка, и это нормально — город большой. Или вот в Берлине недавно убили человека в парке Фридрихсхайн. Я уж молчу про великий и ужасный Герлитцер-парк с его неформалами и драгдилерами, где российская полиция могла бы обеспечить себя на всю жизнь за пару часов работы.
Немецкие полицейские слабаки — им для поимки наркоторговцев нужны доказательства, улики и понятые. В их случае безопасность не подменяет собой свободу и верховенство права, а именно такой размен идет в «безопасных» авторитарных странах. Поэтому когда вы требуете защитить себя от быдла путем увеличения любого рода охраны, камер и прочих инструментов надзора, то формулируете именно тот запрос трудящихся, который российское государство изо всех сил рвется удовлетворять.