«С ястребом Сильвой мы уже пять лет»: как работают авиационные орнитологи

«Я занимаюсь птицами больше 15 лет. Хотя по образованию я экономист, биологический факультет так и не закончила. Первая птица — дальневосточная большеклювая ворона — попала ко мне случайно из «Уголка дедушки Дурова». Ее выкупила одна организация для съемок, а потом не знала, куда деть, и отдала в зооуголок школы, где я училась и подрабатывала лаборантом после занятий. Ворона была в ужасном состоянии — лысая, синенькая, с кривыми хромыми ногами, да еще летать не умела. Я решила ее выходить, хотя не знала как. Интернета у меня тогда не было, но я смогла найти людей из Клуба любителей певчих птиц России. Они рассказали, как правильно содержать ворону и из чего готовить мешанку — это такая специальная каша для насекомоядных птиц.

Через несколько месяцев птичка заблестела, обросла перьями, в общем, стала выглядеть довольной. Но внезапно появилась та самая организация и попросила вернуть ворону — якобы они давали мне ее на время. Птица успела стать мне родной, я вложила в нее душу и понимала, что после очередных съемок ее вернут в таком же ужасном состоянии. Я тогда очень сильно расстроилась.

Мой учитель биологии, видя, как я переживаю, обратился к знакомым. Вскоре один из них рассказал, что в зоопарк принесли осиротевшего слетка-ворона (слетками называют выпавших из гнезд птенцов. — Прим. ред.), которого надо пристроить в надежные руки. Так у меня появилась первая личная птица — ворон Тилль. Сначала он жил в школьной лаборатории, потом переехал ко мне в квартиру.

Уже после окончания школы я случайно оказалась в Подмосковье в гостях у заводчика хищных птиц и опытного сокольника. Узнав о моем вороне, Петр научил меня делать амуницию, правильно завязывать опутенки (специальные ремешки на лапах птицы, выполняющие ту же роль, что и ошейник с поводком у собак. — Прим. ред.). А еще спросил, почему я не заведу себе ястреба для охоты. Тогда я даже представить не могла, что это возможно, но буквально через неделю по просьбе Петра мне передали птенца ястреба. Я все лето пытала Петра этим ястребом: по каждому вопросу — а их было очень много — звонила, ездила к нему из Тушино под Ногинск четыре раза в неделю. Петр оказался очень хорошим человеком — не только терпел беспокойство, но и всегда все показывал, рассказывал. Он познакомил меня с другими сокольниками. Видя, что я «бедный студент», у которого не всегда хватает денег на проезд, они полностью обеспечивали кормами мою птицу, брали нас с ней на все околосокольничьи мероприятия.

Уже в сентябре я приняла участие в соревнованиях сокольников, на которых мой Тилль поймал фазана и получил диплом как единственный ловчий ворон. Тогда мой ястреб еще не был готов к подобным мероприятиям, но в начале зимы он успешно охотился. На соревнованиях охотников я познакомилась со многими специалистами по птицам — не только из Москвы, но и из других городов и стран. Там же я встретила сотрудников орнитологического отдела аэропорта Домодедово. Примерно через полгода по их рекомендации меня пригласили в аэропорт на собеседование.

Я специалист по обеспечению орнитологической безопасности полетов в Домодедово уже одиннадцать лет. Моя основная задача — отпугивать самолетоопасных птиц с территории аэропорта. А также предупреждать их появление, выявлять и ликвидировать места их скоплений. Самолетоопасные птицы делятся на три группы: небольшого (например, скворцы, стрижи, дрозды), среднего (такие как голубь и галка) и крупного размеров (среди них — цапля, гусь, серебристая чайка).

Орнитологическая служба появилась в Домодедово еще в начале 1980-х годов, но ловчих птиц начали использовать только в 2002 году. До этого применяли только технические средства: пиротехнику, биоакустические установки с записями тревожных криков птиц, стартовые пистолеты, отпугивающие яркие шары на водоемах. Этими способами пользуются до сих пор, но пока нет оборудования, которое могло бы полностью заменить орнитолога и ястреба. Птицы быстро ко всему привыкают и перестают бояться — только не к хищникам.

По международным стандартам зона ответственности орнитологов — 150 метров от поверхности земли на взлете и 60 метров на посадке. Но на 150 метрах ястребы не могут отпугивать птиц, а петардные ракеты поднимаются не выше 50 метров. Сетями небо не закроешь. На земле же мы осматриваем территорию в радиусе 15 километров от аэропорта: фермы, поля, водоемы, свалки и другие места, привлекающие птиц.

Орнитологи работают по двенадцать часов в день, посменно — два через два — и только в дневное время. Первое, что я делаю, приходя на работу, — просматриваю служебную почту и журналы с информацией о местах скоплений птиц, их количестве и передвижениях во время предыдущей смены. Мне важно понимать, что происходило, пока меня не было. Затем вместе с коллегами (в смене работают по два-три орнитолога плюс водитель) мы объезжаем территорию аэропорта на служебной машине. По всему периметру расставлены биоакустические установки и пропановые пушки, имитирующие звук ружейных выстрелов: его боятся многие птицы. Мы проверяем, в каком они состоянии, и при необходимости меняем аккумуляторы, пропан. Если есть необходимость, подаем заявку на ремонт оборудования.

Также, объезжая территорию, смотрим, где скопления птиц. Сейчас из‑за начала сельскохозяйственных работ на полях собираются чайки. Во время сезонов охоты тоже много птиц, особенно куропаток и кряковых уток. Если нам не удается спугнуть пернатых техническими средствами — петардами или стартовым пистолетом, — берем ловчую птицу. Но обычно утром в этом нет необходимости, и с ястребом мы выходим по графику — осматриваем места, где чаще всего собираются куропатки, водоплавающие и околоводные птицы.

Где‑то около часа дня я отправляюсь с ястребом в место потенциального скопления птиц. Все наши ястребы проходят обучение и хорошо знают территорию. Они могут либо просто прогнать птиц, погнавшись за ними, либо поймать. При этом пойманные птицы чаще всего остаются в живых — у наших ястребов тупые когти, так как они постоянно бегают по арматуре и бетонным покрытиям. Но это не значит, что у них можно просто забрать добычу. Если человек-напарник не делится мясом, ястреб не видит причин оставаться с ним и улетает. Ведь его ничто не держит, кроме знания о том, что за пойманную добычу он получит удобно разделанные кусочки на перчатке сокольника.

Я всегда беру с собой разделанную перепелку — их аэропорт закупает для патрульных птиц каждый месяц — и предлагаю ее ястребу вместо добычи. Моя птица уже привыкла к этому и даже знает, сколько у меня с собой маленьких и больших кусочков мяса. Если я забуду дать ей последний, у нее сразу начнется истерика. Так что считать ястребы умеют.

Пойманных птиц мы отпускаем вдали от аэропорта. Куропаток целыми стаями отправляем в заказники, питомники и охотничьи хозяйства на разведение. Если же куропаток закололи когтями, мы забираем их себе в пищу.

Помимо отпугивания орнитологи также занимаются осмотром попавших в самолеты птиц. Определяют их породу, составляют акт и направляют его в государственную инспекцию. На самом деле птицы часто попадают в самолеты — в турбину, фюзеляж, крыло, шасси и двигатели. В месяц у нас десятки таких случаев. Как правило, это не наносит машине особого вреда. А самые частые повреждения — гнутые лопатки двигателей. Правда, птицы после таких встреч не выживают.

Часто спрашивают, может ли ловчая птица попасть под самолет. В принципе, такое может произойти с любой птицей. Но мы учитываем расписание взлетов и посадок и выбираем подходящий момент (при необходимости взлетно-посадочную полосу могут закрыть на время проведения работ). А также не отпускаем ястребов в непосредственной близости от рулящих, садящихся или взлетающих самолетов.

Кстати, именно из соображений безопасности сейчас у нас работают только ястребы — соколы тоже отлично отпугивают птиц, но им для охоты надо подняться на значительную высоту. Ястреб же атакует с руки, старается лететь низко, чтобы слиться с ландшафтом.

Ястребов-тетеревятников мы берем из питомников. Сейчас в штате их пять, два из которых постоянно в работе, а три — в резерве. Причем все самки. Так случайно получилось. У хищных птиц самки всегда крупнее и тяжелее самцов, а потому выглядят более устрашающе. Еще они ленивые, потому что привыкли, что добычу им и птенцам приносит самец. На самом деле самки ястребов умеют охотиться, но предпочитают отбирать пищу у самцов. В крайнем случае в зимнюю бескормицу могут даже съесть подвернувшегося под лапы самца — каннибализм у ястребов в порядке вещей. И хотя самки упрямые, у них есть значительный плюс — ум.

У каждого сокольника своя птица, которую он обучает в течение месяца. Бывает, что они не срабатываются. Например, у меня был сокол-балобан со сложным характером, который мне не подошел. Работать было некомфортно, и я отдала его обратно в питомник. С ястребом Сильвой мы вместе уже пять лет. Хотя у нее очень сволочной и стервозный характер — не признает никого, кроме меня. Видимо, считает, что я такая же птица, как она, только без крыльев, а потому все должна делать для нее. Так, когда Сильва не находит добычу и устает ждать приглашения на обед, она незаметно подлетает ко мне сзади и бьет лапами по голове. Капюшон моей зимней куртки уже давно разодран.

Методы дрессировки и охоты с ловчими птицами практически не изменились со времен древних египтян. Судя по археологическим раскопкам, амуниция раньше была точно такой же, как сейчас. Разве что начали использовать другие материалы. Плюс появилась система радиослежения — специальный передатчик вешается на хвост или лапу птицы и позволяет отслеживать ее перемещения в радиусе около 20 километров.

Для поддержания здоровья хищной птице необходимо движение, хорошо оборудованное место для жизни и правильное питание. Им ни в коем случае нельзя давать мясо из магазина. Никакой курицы, говядины и свинины! Рацион должен быть максимально приближен к естественному, то есть в пищу подойдут только грызуны и птицы — перепела, суточные цыплята, голуби. Мы кормим перепелами — по одному в день для каждой птицы. У дневных хищников есть зоб: они набивают его пищей и расходуют в течение всего дня.

Я умею создавать видимость того, что у нас с Сильвой полное взаимопонимание. Дело в том, что я хорошо знаю природные инстинкты птиц и понимаю что, почему и зачем они делают. У сокольников со временем вырабатывается привычка видеть все раньше птицы — собак, детей, машины, других птиц и неадекватных людей, которые могут дернуть за хвост. Так что этот навык очень помогает, когда приучаешь ястреба к городу и не закрываешь ему глаза клобучком. Правда, я так привыкла следить за ситуацией вокруг, что практически никогда не смотрю в глаза собеседника. Некоторые обижаются. Но я ничего не могу с этим поделать. Зато в отличие от обычных людей, которые на улицах замечают только голубей и ворон, я могу по дороге от дома до метро насчитать около десятка разных видов птиц. Однажды, проходя по оживленной улице со своим филином, я увидела в небе серую цаплю.

Все наши ястребы живут в вольерах, но часто мы забираем их домой. Особенно в первый месяц обучения, чтобы не делать паузы в тренировках. Сильва, несмотря на хорошую подготовку, часто проводит выходные у меня дома, где живут еще несколько птиц: филин, два домовых сыча и мохноногий сыч, тропические лягушки, бородатая агама, гекконы эублефары, 17-летний паук-птицеед и обычный кот. Был период, когда в моей квартире жили восемь сов: просто собрала у себя всех калек и брошенных птенцов. Но потом появился реабилитационный центр под Санкт-Петербургом — и я начала отправлять всех туда».