В конце прошлой недели в студии медиацентра Высшей школы экономики состоялась очередная запись ток-шоу «В точку». Это учебный проект студентов-журналистов, в котором раньше участвовали, скажем, телеведущий Владимир Познер, президентский советник по вопросами развития интернета Герман Клименко, основатель проекта Arzamas Филипп Дзядко и совладелец сайта The Village Алексей Аметов. Тему последней встречи сформулировали так: «Рейвы: из XX в XX век» — поговорить про танцы на разрушенных заводах позвали музыкантов Василия Лейна, Radius Flynn и Серафиму Соловьеву, больше известную как Сима Козочка. Среди выступавших также присутствовал преподаватель кафедры организационной психологии ВШЭ Виктор Заикин, однако его воспоминания о рейвах конца 1990-х в меньшей степени волновали аудиторию.
«Самое быстрое написание трека у меня заняло пятнадцать минут, но я его так и не выложил. Вообще, треки пишутся от недели до месяца. Куча случаев, когда это растягивалось на много лет. Насчет безвкусицы не знаю. Это все-таки дело вкуса. И это нельзя обсуждать. Не знаю, как можно в принципе обсуждать разные жанры музыки. Если не нравится — один разговор. Но называть безвкусицей…»
«У меня никогда не было ФСКН. Но как справляться с наркотиками? Никак. Наркоманы, если их так можно назвать, знают, где проносить. Они найдут такие места, что никогда даже не догадаешься. Ответственность всегда на охране клуба. Так меньше ответственности на себе и на людях. Что еще могу сказать? Ничего. Наркотики — зло. Ребят, не надо. Оно того не стоит».
«У меня ментальный оргазм вызывает количество счастливых людей, которые с огнем в глазах скачут как сумасшедшие. Чем их больше на рейве, тем мне приятнее».
«В одном паблике о рейвах написали, что на второй вечеринке «Nedostupnostь» был плохой звук. Когда я спросил, что они подразумевают под плохим звуком, они сказали, что он был тихим. А тихий звук и плохой звук — две абсолютно разные вещи. Собственно, из-за искажения фактов я попросил их не писать обзор».
«Если я вижу, что кто-то употребляет, я сразу сообщаю охране».
«Мы сегодня в масках, потому что вся наша деятельность — субъективно говоря, искусство — направлена на то, чтобы преподать свои идеи народу. Нам важно не распиарить себя как личностей. Лучше, чтобы народ любил то, что мы делаем и преподносим».
«Ребята мне только открыли правду о том, что рейв — это что-то нелегальное. Я всегда думала, как какая-нибудь 40-летняя женщина, что это просто вечеринка. А насчет уже легальности, нелегальности — я пару раз была на так называемых рейвах, которые все равно накрывали менты».
«Типичный рейвер несовершеннолетний. В основном это 17-летние мальчики, а девочки даже помладше. Они в спортивной цветной одежде — отсылка к девяностым. Мальчики лысые, из девочек лысая почти только я».
«Мне кажется, все танцуют без каких-то знаний о том, как это делать. Во всех танцах не надо знать, как танцевать. Ты танцуешь, грубо говоря, от сердца».
«Не то что рейв-культура влияет на заграницу. Вообще, Россию очень полюбили, нам завидуют. У нас есть Владимир Владимирович, Гоша Рубчинский. Только поэтому кириллица сейчас есть в Японии и других странах. Там хотят русский язык, хотят вообще Россию. Но мы не отдадим».
«Если честно, я вообще не понимаю суть спонсорства в силу своего возраста, неосведомленности в этом вопросе. Если бы у меня были деньги, я бы их никому не отдала. Зачем все эти спонсоры? Если меня один раз на вечеринке бесплатно набухали, это не значит, что я до конца своих дней буду пить только этот алкоголь. Он довольно дорогой, я его употребляю редко за свои деньги. Поэтому я в спонсорстве совсем не смыслю и не спонсировала бы вечеринки».
«Мне кажется, что в рейвах нет ничего плохого. Употребление наркотиков можно считать грехом. Но, если ты находишь какую-то отдушину, разве это плохо? Если у тебя все хорошо скомпоновано, разве Богу от этого не приятно? Я говорю от себя, а не от лица православных христиан».