Французский журналист и писатель, живет в России больше 4 лет. Учился в Институте политических исследований и Сорбонне. Считает себя «типичным представителем поколения, которое впитало понятия о правах и свободах человека и выросло на фоне крушения стен и идеологий». Колумнист французской редакции RT.
Глава «Бардак»
«Путешествие по Транссибу настоятельно рекомендуется всем любителям сибирской природы и культуры, но было бы неразумным отправляться в этот маршрут без сопровождения русского или русскоговорящего». Доминик Фернандес «Транссибирская магистраль»
«От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Русская пословица
Россия — значит беспечность, это давно известно. Эта страна — настоящий бардак, бардак, и по-другому не скажешь: стереотипы ведь всегда основаны на чем-то правдивом.
Впрочем, стоит оговориться, что бардак в России далеко не везде. Например, когда в стране приняли антитабачный закон вроде тех, что свирепствуют в Европе, россияне послушно, самоотверженно и молниеносно начали его исполнять — это притом что выйти покурить, когда на улице минус 25, — все же несколько иное дело, чем расслабленно дымить на обогреваемых террасах Латинского квартала…
Всякий иностранец, который уже путешествовал по России поездом, заметит, что в плане пунктуальности у здешних железных дорог есть всего лишь один противник — японские. К этому выводу пришел даже француз Доминик Фернандес, выпустивший целый гид по Транссибирской магистрали. Что касается опоздавших пассажиров, то, по моим наблюдениям, они либо иностранцы, либо пьяны. За время столь длительного путешествия американские железные дороги успели бы заржаветь, ну а французский железнодорожник непременно нашел бы повод для забастовки и опоздания поезда.
Всякий, кто сталкивался с русской бюрократией, также знает, что одной лишь пропущенной запятой достаточно, чтобы полностью нарушить ход любой процедуры. И это ничуть не преувеличение! Здесь все знают, что, перед тем как обратиться к сотруднику в окне, необходимо сначала заполнить каждый формуляр раза три-четыре, чтоб наверняка.
Однажды пропущенная запятая стоила мне целого дня: пришлось все начинать заново. По работе мне приходилось обращаться даже не в два-три, а в двенадцать разных мест лишь для того, чтобы подписать контракт. Может быть, однажды я напишу сборник историй о российской бюрократии. Но опасаюсь, что на Западе, привыкшем и вовсе к адским бюрократическим порядкам, это никого не заинтересует. В России же бюрократия граничит с фольклором и религиозными верованиями.
Если писатель Тынянов и выдумал безумную историю подпоручика Киже, где административная ошибка породила несуществующего человека, то вдохновился он реальным персонажем исторического анекдота времен царствования императора Павла I. Если несуществующий офицер, появившийся в документах из-за ошибки писаря, был несколько раз произведен в новый чин императорским указом, то это тем более не случайность: на фоне всеобщего бардака утопический подпоручик Киже — лишь следствие чрезмерного уважения русских к бумажной волоките и иерархии.
Именно поэтому в более серьезных вопросах, как, например, украинский кризис, команда Сергея Лаврова показала собой пример намного более сдержанного и продуманного поведения, нежели истерия Джона Керри и Барака Обамы. И как можно забыть, что после начала операции «Барбаросса», означавшей захват СССР нацистами, русские перевезли сотни заводов в Сибирь, за тысячи километров, чтобы продолжать воевать?
Но прекратим называть примеры русского порядка, а то я уже слышу голоса, намекающие на фашизм. Вернемся к клише. Россия. Какой жуткий бардак! Эти русские — неисправимые неряхи, неспособные сделать что-либо организованно. Это правда. И они сами с этим согласны. Русские дороги ужасны, поэтому гости могут прийти с двухчасовым опозданием — независимо, кстати, от состояния дорог. Русские насмехаются над распорядком приема пищи настолько, что способны пошатнуть фундаментальные представления француза о мире. С ними можно поехать в Санкт-Петербург и очнуться в Казани, так и не поняв, даже много лет спустя, череды решений, которые привели вас туда.
А еще люди, которые привыкли толпиться у магазинов все семьдесят лет коммунизма, совершенно не умеют стоять в очереди. Попробуйте, например, на почту сходить: иностранцу, не знакомому с фразой «Кто тут последний?», придется пережить массу сложностей, перед тем как он окажется у заветного окошка. Словом, Западу пришлось бы существенно напрячься, чтобы привести русских к какому-либо стандарту.
Хотя и здесь все любят эффективность, продуктивность, результативность! Да-да, и русские тоже. Просто для них эти показатели не абсолютны. «Если хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах», — гласит другая русская поговорка. Здесь часто надеются на авось, на то, что все будет хорошо и что судьба так или иначе сложится благоприятно, — вот мудрость, которая неприятна материализму. Запад в своем нетерпении знает лишь желаемую цель. Восток же мыслит долгосрочно, концентрируясь на пути ее достижения. А негодяй русский скорее предпочтет разглядывать дорогу, которая ведет к заветной цели, время от времени выпивая за ее здоровье.
Этому феномену есть два частичных объяснения. Во-первых, русские знают, что деньги — вовсе не гарантия безопасности. Русский характер, сформировавшийся вопреки перипетиям истории и суровому климату, как бы запрограммирован на то, чтобы считать материальное мимолетным тленом. Русские достаточно честны сами с собой и понимают: каждый, в зависимости от обстоятельств, может оказаться как самым лучшим из людей, так и последним негодяем. Исходя из чего эффективность становится важной лишь в экстренных ситуациях. Русские являются виртуозными игроками в шахматы и специалистами по бильярду в три шара, но напрасно: результативность тревожит их изредка, от случая к случаю, потому что абсолют где-то вовне, и появится он лишь по мере возникновения ситуаций. Мир ведь может и подождать.
Стоит почитать воспоминания Тургенева о встречах с литературным критиком Белинским. После долгих часов бесед утомленный Тургенев предлагает отправиться ужинать. Белинский же выходит из себя и упрекает писателя в том, что тот смеет думать о еде, когда «мы не решили еще вопроса о существовании Бога!..». Белинский, хоть и смотрел на Запад, на деле оставался настоящим русским.
Достоевский весьма удачно резюмировал такой феномен голосом Ивана Карамазова: «Ведь русские мальчики как до сих пор орудуют? Иные то есть? Вот, например, здешний вонючий трактир, вот они и сходятся, засели в угол. Всю жизнь прежде не знали друг друга, а выйдут из трактира, сорок лет опять не будут знать друг друга, ну и что ж, о чем они будут рассуждать, пока поймали минутку в трактире-то? О мировых вопросах, не иначе: есть ли Бог, есть ли бессмертие? А которые в Бога не веруют, ну те о социализме и об анархизме заговорят, о переделке всего человечества по новому штату, так ведь это один же черт выйдет, все те же вопросы, только с другого конца».
Верно и то, что все русские не поступают как император Александр I, который, по слухам, пересказанным французским послом Морисом Палеологом, инсценировал собственную смерть и стал монахом где-то в Сибири. Верно и то, что за несколько лет жизни в России я сам был участником большего числа дискуссий о существовании божественной матери, нежели за всю мою молодость во Франции, хотя все русские не мыслят как Достоевский и — к счастью — не ищут Бога где ни попадя. Но вездесущий бардак оставляет ощутимое место удивлению, обсуждению, наблюдению. Взять хотя бы историю жителя Ростова-на-Дону, который в 2013 году стал спорить об идеях Канта с приятелем: спор перерос в драку, а затем ростовчанин достал травматический пистолет и выстрелил оппоненту в голову…
Вот такая капля России в море утилитарности.
«Непредсказуемого больше не свершится, иначе мы могли бы сойти с ума», — писал публицист и философ Филипп Мюрэ о состоянии западного общества. Русские от этого еще далеки. Неслучайно легендарный советский мультфильм Юрия Норштейна «Ежик в тумане», вышедший в 1970-х, до сих пор популярен в России, а на прагматичных японцев нагнал бы смертную тоску. Этот 10-минутный мультфильм рассказывает философскую сказку: однажды вечером ежик, как и обычно, идет в гости на чай к медвежонку, чтобы поговорить и посмотреть на звезды, но теряется в густом тумане. Услышав уханье совы, он пугается, мечется из стороны в сторону и падает в реку, но его спасает лошадь. Вот сюжет, способный вызвать головную боль у фанатов «Короля Льва».
Непотопляемый стратег Збигнев Бжезинский в 1960-е описывал Америку следующими словами: «столь высоко рационализированное общество, как американское, оказывается опасно скучным». Русские же, несмотря на полвека прогресса, оказываются все еще неспособными адаптироваться к модели общества стопроцентной предсказуемости.