Почему станции чистят опилками и другие вопросы менеджеру метро

Роман Латыпов закончил Академию народного хозяйства. Второй диплом защитил с отличием в английском Университете Бедфордшира по специальности «деловое администрирование». Проходил курс повышения квалификации MIT по теме технологии платежей. В Московском метрополитене занимает должность первого заместителя по стратегическому развитию и клиентской работе.

— Кажется, в 2016 году метро стало выглядеть и говорить современнее — кассиры начали принимать карты, появились объявления на английском, метро приняло участие во флешмобе «Манекен челлендж». Что изменилось?

— Мы не то чтобы изменились за год — мы меняемся каждый день. То, что вы заметили — логотип, новая платежная система, форма и сервисы, — эти вещи связаны воедино и представляют собой часть единой транспортной политики. Мы смотрим на то, что есть в других метрополитенах, и стараемся быть лучше.

Московское метро — первое по надежности среди старых метрополитенов, то есть тех, что были открыты в первой половине XX века. Кроме того, мы первые в мире в смысле интервалов между поездами. А сейчас мы стали больше уделять внимания пассажирским сервисам — развиваем различные формы платежей, автоматизируем какие-то вещи, чтобы пассажиру было комфортнее.

— Почему все перемены пришлись именно на 2016-й — и объявления на английском, и обновленная навигация, и прием карточек. Для людей, которые помнят, как пятачком за вход платили, все это маленькие революции, а в целом ощущение, что проснулся в другом городе.

— За прошлый год действительно успели много: открыли пять станций, что помогло перераспределить поток в юго-западной и северной частях. Запуск МЦК тоже произвел колоссальный эффект на инфраструктуру — нагрузка на Кольцевую линию упала на 15%, разгрузились другие линии. Начали принимать банковские карты. Пересмотрели ради этого весь график работы кассиров. Появились брендированные поезда, навигация с учетом мировых решений в Лондоне и Нью-Йорке, зарядки, лавочки там, где они востребованы. На 2017-й запланирована программа повышения качества сервиса кассиров и Центров обеспечения мобильности пассажиров. Надеюсь, вы и сейчас замечаете изменения: у кассиров поменялись и форма, и стиль поведения.

— Какой был поворотный момент для изменений?

— Акцент сместился на общественный транспорт — ему стали уделять больше внимания. В первые годы работы новое руководство метрополитена было сосредоточено именно на инфраструктурных вещах. А теперь инфраструктура стала лучше — и это позволило перенести фокус на пассажирскую тематику.

— Метро повышает стоимость проезда регулярно — считаете ли вы, сколько пассажиров теряете за счет этого?

— Поток не сокращается, а тариф растет меньше, чем инфляция, особенно если взять горизонт в пять лет. При этом расходы метро растут: все становится дороже — рельсы, шпалы, униформа, запчасти. Мы пытаемся сдерживать это: как за счет увеличения эффективности, небилетных доходов — от аренды, рекламы, телекоммуникационных услуг, — так и субсидий правительства Москвы.

— МЦК действительно главное изменение во всей транспортной системе. Понятно, что она на вырост: станция «Белокаменная», скажем, расположена в чистом поле. Но у меня есть два вопроса: что планируете делать с историческими павильонами? И как так вышло, что в информационной кампании Центрального кольца блогеры увидели дохлую мышкуНечаянный мем от МЦК?

— Признаемся: сами увидели, что там мышь, только после этих интерпретаций в интернете. Сначала немного попереживали, потом даже обрадовались: реклама вирусно стала распространяться везде — в этом ведь и смысл любой рекламной кампании. Хотя, конечно, никто специально не задумывал нарисовать дохлую мышку.

Что касается павильонов, то все пассажирские терминалы МЦК — новые; часть старых была реконструирована, часть — нет. Владелец большей части исторических построек — компания «РЖД», она очень бережно к ним относится. Во время строительных работ столбы и подстанции монтировали так, чтобы не перегораживать виды на павильоны Центрального кольца. Плюс мы запустили экскурсии. МЦК и правда проект на вырост — много перегонов могут дальше развиваться, но у нас уже сейчас есть 4 перегона, сопоставимые с загрузкой метро, и в этом году мы будем работать над их пропускной способностью.

— За последний год, кажется, и метрореклама изменилась: вместо средств для похудения — плакаты с информацией, аудиоанонсы выставок и тематические поезда. Где же реклама шуб?

— Это немного разные вещи: есть коммерческая реклама и есть социальная. Последняя всегда присутствовала в подземке, а коммерческая сейчас постепенно возвращается в рамках контракта с новым рекламным оператором (компания «Трейд Компани». — Прим. ред), но я бы не сказал, что есть какая-то смена фокуса. Просто некоммерческие проекты стали выделяться на фоне отсутствия коммерческих.

— Метро внезапно стало одной из культурных площадок — «Балет Москва» здесь танцует на «Ночь искусств», концерты на станциях проходят, модные показы, вы вместе с ГТГ поезд запустили. Какой в них смысл?

— Показ мод и все акции, которые мы проводим с Третьяковской галереей, выполняют две функции: во-первых, они знакомят пассажиров с инфраструктурой метро — показывают те части станций, которые раньше не замечали. На «Парке культуры», например, теперь акцентированы купол, эскалатор, барельефы — историческая ценность подчеркивается новым содержанием. Кроме того, подобные события увеличивают количество пассажиров. Мы работаем со всеми желающими и, прежде всего, некоммерческими государственными предприятиями — музеями и театрами.

— А рэп-концерт на «Площади Революции» разрешите сделать?

— Мы готовы рассмотреть все что угодно, но, конечно, согласовываем с городскими властями все события по части информационной политики и безопасности. Собственник метрополитена — город. Кроме того, мы смотрим на движение пассажиропотока и каждый раз тщательно выбираем станцию для проведения подобных мероприятий. Есть нюансы с прохождением пассажиропотока и загрузкой. Выступление музыкантов часто связано с кратковременным отключением вентиляции, остановкой эскалаторов ради акустики — все это должно координироваться, чтобы не создать неудобств.

— А у вас есть штатный диджей? Вот, скажем, на Новый год на эскалаторах крутили «Happy New Year» группы Abba — это кто придумал?

— Несколько подразделений отвечают за то, что звучит на эскалаторах и в вагонах. Часть — за информационное наполнение, часть — за пассажирское, то есть стихи, музыку и поздравления. Сейчас мы немного перерабатываем концепцию озвучания, в том числе и благодаря появлению МЦК — информирование на Кольце было слишком длинное, и мы сократили длину объявлений более чем на 40%. В этом году будем еще больше работать с пассажирами: чтобы каждый, заходя в метро, несмотря на сложности — у нас перегруженная система переходов, например, — все равно понимал, что мы с ним общаемся, слушаем и прислушиваемся.

— А проблему перегрузки как решать собираетесь?

— Метро — это часть транспортной системы города. Сейчас наземный транспорт становится все эффективнее и вполне уже выступает альтернативой метро. То есть пассажиропоток меняется — часть людей начинает перемещаться на автобусах. Кроме того, произошел запуск МЦК, и введена большая программа строительства — это по сути появление хордовых соединений. Они позволяют серьезно разгрузить кольцевую линию и станции, примыкающие к ней. И в третьих — проанализировав реальное распределение пассажиров, мы раздвинули «часы пик». Максимальное возможное количество подвижного состава на всех линиях теперь выдается не по два часа с утра и вечером, а практически в течение всего дня. Все это вместе разгружает метрополитен и повышает удобство. В 2017 году усилим работу по этому направлению: мы знаем, где у нас какие пики и какая загрузка; мало того, мы знаем, откуда и куда ездит каждый пассажир каждый день. Любой обычный билет рассказывает все.

— Понятно, что метро — функциональная вещь, но также и памятник архитектуры. Кто следит за этим? Вот, например, к реконструированной «Фрунзенской» были претензии — советские плафоны на эскалаторе там поменяли на новые.

— Есть целые станции и отдельные элементы, которые являются культурным наследием, и те, что не являются. По поводу первых все работы мы согласовываем и с авторами, если есть необходимость, и с Москомнаследием. Все исторические элементы на станциях — урны и светильники — реставрируются. К станциям, которые не имеют статус архитектурных памятников, мы подходим более гибко. Часто у нас нет возможности сохранять исторические элементы: они дороже и сложнее в обслуживании. Светильники могут давать меньше света, и мы меняем их на более современные, а потом после каждого ремонта прослеживаем отзывы пассажиров и стараемся все учитывать.

— Московское метро проверяло объявление о продаже старинных люстр со станции «Киевская», выложенное на Avito. Каков результат проверки?

— Насколько я знаю, это не были светильники со станции «Киевская» — мы проверяли, все оригиналы на местах. А на сайте Avito попадаются странные вещи. Как-то там продавали пропуск в управление метрополитена, причем за целых 3000 рублей, притом что мой был при мне. Кому это в голову пришло — не представляю.

— Почему до сих убирают станции с помощью опилок? Кажется, что это какой-то фирменный московский фэншуй.

— Во-первых, это экологично: эффективность опилок выше, чем у химических средств. Они хорошо впитывают грязь, влагу, пыль. И даже тяжелые металлы: если бы кто-то разбил градусник, то уборка опилками позволила бы это нейтрализовать. Кроме того, опилки дешевле и это хорошо отработанная технология. Но когда я был студентом, то, конечно, часто думал о том, как опилки попадают в метро каждый день и зачем они здесь. А вот теперь знаю.

— Куда делся запах московского метро?

— Действительно существуют запахи, которые могут ассоциироваться с железной дорогой или метро, — они, как правило, связаны с техническими процессами и смазочными материалами. Да, раньше у метро был специфический запах — сейчас он ощущается меньше благодаря новой вентиляции.

— Если когда-нибудь метро совсем перестанет пахнуть, то, может быть, пора продавать воздух метро в качестве сувенира?

— Такого у нас еще не просили. Когда мы только открыли сувенирный магазин, то просили продавать рельсы, толстые кабели. Один пассажир нам даже прислал рисунок рельса, где выпилены места под рюмки.

— А вам метрополитен ночами снится?

— Да, вот позавчера снилось, как мы с начальником метро зачем-то разгружали ступеньки для эскалаторов.