Отмар Клеманн, 20 лет
Откуда: Амстердам
Чем занимается: танцует в «Балете Москва»
Впервые я приехал сюда в марте прошлого года. Это была стажировка для «Балета Москва». Директор труппы Елена Тупысева приехала в мой институт Palucca Hochschule für Tanz в Дрездене и выбрала четырех человек — и пригласила на две недели в Москву попробовать свои силы. В итоге мы с другом решили остаться — я вернулся в Москву в августе и живу здесь до сих пор.
В европейских новостях вашу страну показывают не всегда в положительном ключе, но я все равно решил посмотреть своими глазами, чтобы решить, хочу я здесь жить или нет. Знал мало: про Путина и политику, про Большой и несколько балетных имен. А еще я почти не говорил по-русски, но все были так милы со мной, что реальность оказалась намного лучше ожиданий.
Свой первый день в Москве я помню хорошо. Я приехал в свой день рождения, и меня поселили к двум немецким журналистам. Они меня отвели поужинать в грузинский ресторан, а потом мы выпили в отеле «Украина» — с отличным видом на город: оттуда было видно всю Москву. А на следующий день я сразу же побежал на занятия, и мне было довольно неловко — русского я не знал и всем говорил только: «Привет, как дела?» Но все отнеслись к этому спокойно — и слава богу. Русский, я к сожалению, так и не выучил до конца — а стоило бы, чтобы понимать шутки.
Конечно, первым делом я сходил на Красную площадь и посмотрел на Кремль. Видел еще храм Христа Спасителя, часто катался на «Автозаводскую» — там мы много выступаем в ЗИЛе. Еще меня друзья сводили на рынок на Дубровке чтобы показать, что там можно найти все на свете. Дубровка меня не испугала: до того мы с гастролями ездили в Воронеж, и я уже видел, как живет провинциальная Россия. Воронеж напомнил мне заводской город и показался довольно грустным — несмотря на то, что у него есть такая интересная история. Москва тоже местами заставляет грустить: именно здесь я понял, насколько можно быть одиноким в мегаполисе. Это связано с тем простым фактом, что ты просто никого не знаешь.
Из моих любимых мест — голландское кафе De Nachtwacht, как известная картина Рембрандта. Внутри висят картины классиков и дают датские сыры, так что оно немного напоминает Амстердам. Сейчас оно, к сожалению, закрыто на три месяца на ремонт. Еще грузинские рестораны мне нравятся, конечно: и я даже сводил туда маму, когда она приехала. А еще мне действительно нравится храм Христа Спасителя. Он производит серьезное впечатление: странно смотреть на него и думать, что он стоит тут всего 16 лет, а до того на его месте был бассейн, а до того — все-таки храм.
Мне кажется, нет ни одного города, который бы я мог сравнить с Москвой. Я был в Торонто, но это совсем другое — историю Торонто просто нельзя сопоставить с вашей. Москва — старый город, и у нее есть четко артикулированный центр. А в Торонто есть отдельные очаги жизни. За пределами центра все довольно монотонно, на периферии полно одинаковых зданий, но у них тоже есть своя история. Может быть, центр выглядит посимпатичнее, но не забывайте, что под землей даже на периферии зарыты настоящие сокровища: невероятно красивые станции метро. Они как будто бы скрываются там, чтобы быть подтверждением: в этой серой зоне тоже есть что-то очень красивое. Мне очень нравится их находить — и думать о том, как связан город наверху и внизу.
Москва просто огромная. Я никогда не был в городе, где были бы дороги на десять полос. Из-за своего размера она работает иначе: в Амстердаме я без конца катался на велике — это просто самый быстрый способ добраться из точки А в точку Б. А у вас это так или иначе будет метро. Здесь я не могу даже правильно рассчитать время: каждый раз, как иду куда-то в первый раз, постоянно опаздываю. А еще снег делает свое дело: зимой нужно намного больше времени, чтобы добраться куда-то. Но мне нравится жить в больших городах. Как-то я пожил в Дрездене, где население всего полмиллиона, и там было так тихо, что я заскучал: иногда казалось, что делать вообще нечего.
Русская еда вызывает массу вопросов: ваш «голландский сыр» к Голландии не имеет отношения. Недавно я прочитал статью о том, что качество сыра у вас изменилось после санкций, в то время как качество молока осталось прежним. Как это может быть? Из чего же вы тогда делаете сыр? Самая странная еда, что я ел, — это шпроты под свеклой (вероятно, имеется в виду селедка под шубой. — Прим. ред.). А еще в одной столовой продавали странные роллы, оказавшиеся почему-то сладкими на вкус. Но я сам виноват: поскольку не очень хорошо читаю по-русски, то всю еду приходится пробовать на вкус и на опыте выяснять, какая она. В том случае оказалось, что это сладкий блин. Россия — это страна майонеза. Впервые я это понял, когда летел «Аэрофлотом» в Москву и к моему салату выдали огромный пакет с заправкой. Я к майонезу отношусь нормально, но хотелось бы, чтобы его давали отдельно, как в самолете.
А еще у русских бывают странные квартиры. Летом нам нужно было сдавать медицинские анализы и мы остановились в квартире на «Киевской» — неподалеку от медцентра. Она чем-то напоминала о Венеции с витражами, вмонтированными в деревянные двери, у которых были к тому же золотые ручки. Стены в коридоре были фиолетовыми, кухня с полом из белых и черных камней, гарнитур в комнатах был оранжевым с черным, стены — просто оранжевые. Чтобы не ослепнуть, нужно надеть темные очки. Ванная была полностью коричневой в духе 70-х. Стоит ли говорить, что спальня моя была ярко-желтой.
Может быть, в смысле современного танца Россия и немного отстает, но вы так быстро развиваетесь, что, как мне кажется, скоро догоните Европу. Иногда мне кажется, что в Европе намного скучнее и многие компании находятся в плену традиций. А вы пока растете очень свободно. У вас одновременно есть и классические, и современные постановки, а во многих западных городах классики уже не найти — везде показывают исключительно современный танец. В России я часто слышу, что люди ожидают, что им не понравится современный танец, а потом удивляются, что нравится. Европейцы с малых лет посещают музеи, где есть и современное, и классическое искусство. Поэтому люди в целом готовы к пониманию современного танца. У вас есть, конечно, «Гараж», который показывает актуальное искусство, но таких музеев пока не очень много. Может быть, это одна из причин, почему вы с подозрением относитесь к современному танцу.
В Амстердаме в холода все предпочитают мерзнуть, но выглядеть классно. У вас мерзнуть просто не вариант — в морозы нужно выжить. О шубе я не мечтаю, хотя понимаю людей, которые носят их. Это единственная вещь, которая может согреть в морозы. Помню, когда я рассказывал русским, до чего мне нравится в Москве, все отшучивались и намекали, что я изменю мнение в холода.
Русские немного старомодны в своих манерах. Первое, что я выучил, когда приехал: если входишь в помещение, то нужно пожать руку каждому мужчине. А мы обычно просто говорим: «Привет, все!» — и этого достаточно. А еще в первый же день я сделал ошибку и пожал руку женщине — сразу понял, что не должен был этого делать. Русские кажутся очень вежливыми, потому что вам не всегда хватает нужных слов в английском. Многие предрассудки о вас связаны с тем, что у вас не всегда получаются грамматически верные предложения на английском: если переводить фразы с русского на английский буквально, то может прозвучать очень прямолинейно.