Если вы все еще думаете, что велосипед и зима никак между собой не связаны, то явно провели зимние каникулы где-то вне зоны доступа соцсетей. Самой обсуждаемой московской новостью первой половины января стал зимний велопарад. Вообще-то, в этом году он прошел уже во второй раз, но в прошлом его заметили разве что участники автомобильных сообществ вроде «Синих ведерок». Паства Петра Шкуматова на фейсбуке составляет чуть больше сорока тысяч, но их уличные мероприятия собирают от силы две-три тысячи человек. Это очень громкая, но не слишком многочисленная группа, представителям которой по статусу положено возмущаться любой велосипедной активностью и рассматривать ее как «геноцид автовладельцев».
Второй зимний велопарад имел куда больший резонанс. К примеру, когда выяснилось, что, несмотря на 28-градусный мороз, организаторы из проекта Letʼs bike it! не собираются отменять или переносить свое мероприятие, «Эхо Москвы» устроило голосование, надо ли запретить велопарад. Большинство высказалось за.
Война с велосипедистами такой же неприятный, но неизбежный этап в развитии велотранспорта, как подростковый возраст в процессе человеческого взросления. В прошлом году Джанетт Садик-Хан, бывшая в 2007–2013 годах главой транспортного ведомства Нью-Йорка и знаменитая тем, что сделала площадь Таймс-сквер пешеходной, выпустила книжку «Street Fight», которая чуть ли не наполовину посвящается непростым отношениям чиновницы с автомобилистами, журналистами, правоверными евреями и другими горожанами, по разным причинам недовольными строительством велодорожек.
Претензии, которые выдвигались в адрес Садик-Хан, звучат на радость знакомо. Ее обвиняли в том, что она превратила свое ведомство в «департамент велосипедов», и предрекали ее начинаниям фиаско, потому что «здесь вам не Копенгаген» и менталитет у ньюйоркцев совсем другой. (Кстати, когда в 1970-е годы в самом Копенгагене стали открывать круглогодичные уличные кафе, с пледами и обогревателями, многие отнеслись к этой идее скептически, потому что «здесь вам не Италия».) Против департамента Садик-Хан даже выдвигали судебные иски, но в конечном счете велосипеды победили. В прошлом году жители Нью-Йорка совершили почти 14 миллионов поездок на одном только велопрокате, а город реализует программу Vision Zero, цель которой — свести до нуля смертельные ДТП, и не за счет озаборивания тротуаров и строительства подземных переходов, а путем редизайна улиц и снижения разрешенной скорости.
В отличие от Нью-Йорка и других городов, которые въезжали в состояние велосипедного конфликта постепенно, в Москве война случилась буквально в один день. Парадоксальный двухколесный парад при температуре –28°C заставил выйти из зоны комфорта не только его участников, но и сторонних наблюдателей. Причем от самых разных партий: как идею города для людей высказывают чиновники самых разных взглядов — от консерватора Бориса Джонсона до управляющей Парижем социалистки Анн Идальго, так и ненависть к велопараду объединила всех.
Михаил Ходорковский объявил велопарад следствием бюрократии, соратник Навального Леонид Волков назвал основателя Letʼs bike it! Владимира Кумова «собянинской …», а блогер Шульц (он же замглавы ЦОДД Александр Евсин), одинаково лояльный к московской и общероссийской власти, выдвинул параноидальную теорию заговора, по которой за официальными организаторами парада стоят темные силы «с неизвестными пока ресурсами для мобилизации достаточно большого количества велосипедистов».
Сперва организаторов обвинили в том, что устроенный на народные деньги велопарад оказался слишком жиденьким — всего-то 500 человек, но потом критически настроенная общественность смекнула, что в –28°C и 500 человек не так уж и мало. Так что немедленно возникла версия, что все эти люди либо проплачены, либо согнаны на парад принудительно. Еще более увлекательная версия: велопарад провели, чтобы скрыть распил 280 млн рублей. Источник этой впечатляющей цифры так никто и не обнаружил.
Беда не приходит одна. Через несколько дней после велопарада сайт РБК опубликовал информацию о грядущем появлении велополос на 23 московских улицах. Умные люди сразу смекнули, что так московские власти отблагодарили лояльных к ним велосипедистов за парад в экстремальных условиях. В действительности документ датирован 30 декабря 2016 года, а впервые речь об этих велополосах зашла еще весной прошлого года, на Первом московском международном велоконгрессе, где замглавы дептранса Алина Бисембаева сообщила, что велоинфраструктура закладывается в геометрию улиц, реконструируемых по программе «Моя улица».
Важно, что речь в проекте идет не о дорожках, а именно о велополосах, которые рисуются краской на асфальте, быстро и относительно недорого (как на Бульварном кольце): ради них не надо снова перекапывать реконструированные улицы. Но самое главное, что новый проект имеет качество, которого не хватало прежним инициативам мэрии по части велосипедов, — связность. Новые велополосы должны стыковаться друг с другом и с уже построенной в 2015 году инфраструктурой. И если проект будет реализован, то в центре Москвы появится пусть не очень большая, но полноценная сеть полос и дорожек. А если при этом кто-то возьмет на себя труд подсчитать число велосипедистов на этих улицах до и после реализации проекта (так обычно делают во всем мире, но почему-то до сих пор не делали в Москве), мы, скорее всего, получим убедительные доказательства того, что велоинфраструктура работает. То есть приводит к росту числа людей на двухколесном транспорте.
Велополосы на 23 улицах, безусловно, хорошая новость для тех, кто мечтает о «копенгагенизации» Москвы. Но пока любая «копенгагенизация» довольно быстро упирается в восьмиполосную бессветофорную дорогу, подземный переход или эстакаду. В городе одновременно происходят разнонаправленные события — в одном месте ведут реконструкцию по программе «Моя улица», а в паре сотен метров устанавливают противопешеходные заборы. Пока первая тенденция не победит, скорее всего, ничего в городе принципиально не поменяется, в том числе для людей на велосипедах. Поэтому главное достижение — это все-таки не новые полосы, а зимний велопарад, как бы странно ни выглядело со стороны это действо.
С точки зрения пропаганды зимней езды на велосипедах парад при –10°C выглядел бы куда более убедительно (и наделал бы меньше шума). Понятно, что никто не призывает ездить в –28: значение велопарада в том, что он вывел дискуссию на новый уровень. Еще несколько лет назад стоял вопрос, можно ли в принципе ездить по Москве на велосипеде, а теперь мы обсуждаем, насколько город приспособлен для зимней езды. И оказывается, что проблема не в холоде, а, например, в состоянии улиц, залитых реагентами.
Ну и главное — это люди, участники велопарада. Большинство из них приехали утром 8 января к точке старта вовсе не из любви к экстремальным условиям, а из принципа. Кто-то потому, что разделяет цели велопарада — превращение Москвы в удобный и безопасный город, где велосипед — это вполне естественный выбор. Кто-то — чтобы поддержать организаторов, оказавшихся в непростой ситуации: предложение перенести велопарад они получили только вечером в субботу и без твердых гарантий, что новая дата будет согласована. Пятьсот человек, которые выехали на велосипедах в трескучий мороз ради идеи, несмотря на издевки и проклятия в их адрес, — согласитесь, не так уж плохо. И если вспоминать про общественные выступления 2011–2012 годов, которые тоже многим казались бессмысленными, хочется сказать, что мы были на зимнем велопараде — и придем еще!