Одна из причин величия поэмы «Москва–Петушки» Венедикта Ерофеева заключается в эстетизации посконной русской привычки пить все, в чем содержится спирт. К несчастью, теперь у нас появился повод вспомнить о Венечке уже без всякой эстетизации.
Да, вполне возможно, кто-то еще пользуется по прямому назначению одеколонами «Тройной» и «Саша», но, к сожалению, «Саша» уже не тот. Современный суррогат — это не одеколон и даже не воспетое Ерофеевым средство от потливости ног, входящее в состав коктейля под названием «Дух Женевы». Как показало недавнее отравление в Иркутске, унесшее 62 жизни, люди готовы потреблять даже подделку под поддельный алкоголь. Так что и настойка боярышника теперь уже не та, что раньше. Чем именно отравились в Иркутске, так и осталось не вполне ясным. Отдельные источники утверждают, что это была пена для ванн «Боярышник» — не настойка! Значит мы встречаем веху в наркологической истории России: совмещение признаков двух стилей альтернативного алкоголизма — парфюмерно-косметического и медицинско-аптечного. Главное, конечно, не в этом, а в том, что она содержала метиловый спирт вместо этилового, то есть яд.
На самом деле последний виток скандала вокруг того, что официальным языком называется «спиртосодержащие жидкости», начался из регионов еще до Иркутска. В Калуге причиной стали вендинговые автоматы, установленные на законных основаниях, которыми было можно пользоваться и по ночам, когда официальная продажа алкоголя запрещена. По статистике Роспотребназдора Самарской области за первые 3 месяца 2016 года суррогатами алкоголя отравились 669 человек, из них 86 случаев закончились летальным исходом. Ужас, да? А в 2015 году эта цифра составляла еще больше: 2225 человек и 208 человек соответственно. В Росалкогольурегулирования говорят, что объем рынка медицинских и косметических жидкостей, сделанных в расчете на то, что их купят, чтобы выпить, составляет до 20% от легального рынка алкоголя. Были и массовые отравление просто подделками — под водку и прочее — в Пензенской области. Очевидно, что покупательская способность населения в плане алкоголя упала — до смертельного уровня.
Суррогаты перекочевали из разделов «Алкогольные напитки» и «Медицинские настойки», особенно в несетевой рознице, в раздел «Бытовая химия». Отчасти это произошло из-за успеха борьбы с фейковым алкоголем в рознице. Система ЕГАИС, контролирующая весь оборот легального спирта в стране, и которая, особенно за последний год, вытеснила нелегальный алкоголь с полок магазинов, фактически стала причиной популярности «альтернативного алкоголя» — его производство не облагается налогом. Налоги же тем временем не уменьшаются. С 1 января 2017 года акциз на алкоголь с содержанием этилового спирта свыше 9% вырастет с 500 до 523 рублей на 1 литр безводного спирта.
Буквально вчера медиаатака на всплеск трэш-алкоголизма завершилась официальной победой: Путин дал поручение Медведеву разобраться к лету с медицинским спиртом и одеколонами, и, вполне возможно, что эту проблему решат так же, как беду с непристегивавшимися водителями в Москве. По крайней мере никаких предпосылок, чтобы не исполнить путинское поручение, нет — ситуация доведена до максимального общественного накала. Судя по медийному накалу, складывается ощущение, что в регионах «Боярышник» пьет каждый второй, продает каждый пятый, а производит каждый десятый.
Вам, конечно, интересно, чем ответит рынок, после того как государство возьмет под контроль все источники производства и места продажи спирта во всех его формах — и заодно получит новый источник налогов? Ответ: скорее всего, новыми видами дешевых наркотиков. Какие уроки может извлечь из случившегося обычный человек, для которого вкус выпивки является не последней составляющей? Ответов несколько. Во-первых, застарелые советские алкопривычки, агонией которых по сути является этот скандал, — отвратительны. Во-вторых, оказывается, что любой пьющий с точки зрения государства — маргинал, вне зависимости от типа выпиваемого напитка. И в то же время — источник обогащения. И в-третьих, что «Слезу комсомолки» и прочие коктейльные изобретения Ерофеева теперь точно следует признать не более чем художественной литературой.
