Матеранский: Давайте начнем разговор с того, как баскетбол появился в жизни каждого из нас. Труднее всего будет Шведу, потому что он из спортивно-тренерской семьи. Но вот в твоем случае — выходила ли игра за пределы профессионального контекста? Позволял ли тебе баскет выглядеть круче?
Швед: Я всегда играл в стритбол, потому что тренировок в зале не хватало. Когда мне было десять-двенадцать лет, в маленьком городке — Белгороде — без интернета, приставок, разумеется, мы больше времени на улице проводили. Потом в спортшколе ты, как правило, со сверстниками играешь, а в стритболе можешь встретиться и с парнями на пять-десять лет старше. Летом, когда школы не было, мог по десять часов в день играть. У нас была компания, человек пятнадцать-двадцать, и вот мы на одной площадке мячик побросали, могли потом пойти к другому кольцу.
LʼOne: У меня такая же история в Якутске, когда интернет по модему или отец ждет звонка и не светит выйти в сеть, поэтому все время торчишь на улице. Вообще, я в баскетбол попал, потому что меня выгнали с музыки. Мы на уроке с одноклассниками бесились, пародировали музычку, и у нее терпение лопнуло. И пока сидели в коридоре, встретили моего будущего тренера: он ходил по школе — детей в команду набирал. Мы с ней в итоге выиграли спартакиаду «Дети Азии» — большой важный турнир. А все свободное время тусовались на улице: отец одного из парней поставил кольцо во дворе — двор звался Детройтом, — и мы там постоянно зависали.
Оскес: Я, наверное, самый неспортивный человек из всех присутствующих, однако баскетбол и на мою жизнь повлиял. Во-первых, в третьем классе в школе я получил неудачный пас и сломал палец — вот он у меня кривой до сих пор. Потом в 1996 году я впервые попал в США и офигел от того, как живут мои ровесники. Понятное дело, что и в Москве во второй половине 1990-х кроссовки уже вошли в повседневную жизнь и влияли на то, как подростки выражали свою крутизну. Но в Америке меня поразили масштабы присутствия спорта в жизни ребят. В школах баскет был главным спортом, и после уроков все бежали рубиться в стритбол на площадках или на задних дворах. Потом этот стиль в одежде — длинные майки с номерами, шорты, высокие кроссовки…
Матеранский: А я себя баскетболистом назвать не могу, хотя обо мне так часто отзываются. У меня как у Довлатова: «Вы такой высокий — вам бы в баскетбол играть». — «А я и играю…» Так вот, я хорошо пониманию, насколько плохо играю, поэтому мне нравится, что меня принимают за баскетболиста. Так и в детстве было: я другими видами спорта серьезно занимался, а баскетбол был просто личной любовью. Но одевался всегда как баскетболист. В связи с этим вопрос: как для вас складывался этот внешний образ — ну помимо роста? Что для вас значит выглядеть баскетболистом?
Швед: В нулевые я концентрировался на деталях — повязка на голову, напульсники… Все как у Аллена Айверсона
Аллен Айверсон Обладатель титула «Самый ценный игрок NBA 2001 года». Выступал за команды Philadelphia 76ers, Denver Nuggets, Detroit Pistons, Memphis Grizzlies, а также турецкий клуб Beşiktaş — я был его фанатом. Тогда, помимо чисто внешней моды важно было в игре показать свои «скилы», иметь какие-то фишки: кроссоверы, степ-бэки… То есть игра получалась не на победу, а на удовольствие. Главное — не в кольцо забить, а защитника обыграть, обмануть, обойти красиво.
LʼOne: У меня образ из кусочков собирался. В конце 1990-х кроме NBA бешеной популярностью пользовался AND1 Mixtape
AND1 Mixtape TourГастролировавшие по Штатам соревнования и одноименная серия DVD с их записью 1998–2008 годов. Мы качали эти ролики по диалап-модему, тридцатисекундные. Завороженно смотрели, как где-то в Бруклине парни вытворяли сумасшедшие штуки. Видели, как Джейсон Уилльямс на Матче всех звезд отдавал пас локтем, — пытались на тренировках повторить. Вот те самые «скилы»… В моем случае баскетбол оказался продолжением хип-хопа. Через того же Айверсона, который ходил в цепях, в «дюраге»
Наголовная повязка из синтетического материала, широких штанах и играл классно, — хотелось быть на него похожим.
А еще у одного моего приятеля по спутнику транслировали китайский ESPN, и мы компанией в десять утра собирались, чтобы смотреть матчи. Приходилось прогуливать химию. Потом мне химичка тройбан поставила, сославшись на то, что химиком я уж точно не собираюсь стать. Якутск же находится вообще в жопе мира: у нас можно было купить какие-то фирменные кроссовки, но Nike, чтобы «как у Винса
Винс КартерЗвезда NBA начала нулевых, играл за Toronto Raptors. Участвовал в разработке и рекламировал модели Nike Shox», надо было заказывать в Москве.
Матеранский: Ты счастливчик еще: не представляешь, что такое играть в кроссовках Sprandi.
«Самую большую роль в процессе, благодаря которому баскетбол превратился в стиль жизни, сыграл Ракер-парк в Гарлеме. Там играли с 1950-х, но к началу 1970-х вокруг стадиона в парке вырос целый культ со своими легендами — Каримом Абдул-Джаббаром и Джулиусом «Dr. J» Ирвингом. Чернокожим ребятам из неблагополучного района эта площадка дала возможность попасть в центр внимания; они кичились друг перед другом и перед зрителями, старались продемонстрировать красивую игру. Ну и кичится крутыми кроссовками — это тоже пошло оттуда. Другим важным моментом, как ни удивительно, я бы назвал обложку сингла диджея Изи Рока и Роба Бейса «It Takes Two»
1988 года, где на ногах Изи Рока были кастомизированные Nike Air Force 1. За ними охотились, но такие не продавались в магазинах. Эта обложка стала этапной в том смысле, что баскетбольные кроссовки еще дальше ушли от спорта и от брендов, зажили на улице своей жизнью. И, конечно, надо упомянуть верность белым «эйр форсам» со стороны Джей Зи».
LʼOne: Моими первыми баскетбольными кроссовками были вообще Converse — на толстой подошве с тупым тряпичным верхом. А потом мама какие-то на рынке купила, я даже не помню фирму.
Матеранский: Сейчас ветераны любят рассказывать про советский дефицит, о том, в какой ужасной обуви им приходилось играть. И каким счастьем было достать «экспериментальные кеды», как их зубной пастой начищали, чтобы они были белоснежные. Но в конце 1990-х тоже было непросто: я вот, например, оригинальные модели Jordan только на фотографиях видел.
Оскес: Доступ к такому продукту, на самом деле, имелся: в СССР хорошо был развит черный рынок спортивных товаров с начала 1960-х. Если посмотреть записи игр — какого-нибудь ЦСКА против «Жальгириса», — то уже в 1980-е все команды и сборная выходили в самых актуальных моделях кроссовок. То есть их либо официально экипировали в эти западные бренды, либо второй путь — покупка у спекулянтов. Да они и сами фарцевали! Это и способ заработка был, когда ты из загранкомандировки привозишь что-нибудь на продажу. В начале 1990-х именно баскетбольные кроссовки стали показателем статуса у фарцовщиков и первых рэперов: с них начиналась мания на спортивную обувь, оторвавшуюся от спорта. К 1996–1997 годам баскетбол вместе с хип-хопом оказался на пике моды. Откройте журнал «Птюч» того времени и сразу же увидите, как он повлиял на уличный стиль.
Матеранский: В тот период весь мир по баскетболу с ума сходил. Золотые годы Майкла Джордана в NBA, Chicago Bulls выиграли три чемпионата подряд и были самым популярным клубом в мире. Кстати, Россия, благодаря тому что трансляции раз в неделю вели у нас, тоже оказалась частью хайпа. Я застал момент, когда баскетбола было довольно много по телевизору, но настоящих найковских кроссовок еще не было. На вещевом рынке мучительно подыскивались наиболее подходящие варианты: среди бесконечных Nice и Abibas, которые китайцы не считали нужным делать больше 44–45-го размера, находилось что-нибудь черное из искусственной замши. Через пару месяцев их приходилось самостоятельно зашивать и проклеивать.
Уэсли Снайпс и Вуди Харрельсон — два прохиндея от баскетбола — рубятся на улицах Лос-Анджелеса.
Чики-брики, терки и трехочковые в Гарлеме середины 1990-х. В одной из ролей — Тупак Шакур.
Майкл Джордан встречается с кроликом Баггзом Банни. В космосе. Фильм — одна из самых памятных поп-культурных залипух десятилетия, отмечающая в этом году двадцатилетний юбилей.
Драма Спайка Ли с Дензелом Вашингтоном и молодой Миллой Йовович про отца в тюрьме и восходящую звезду баскетбола по имени Иисус.
Air Jordan IX. Здесь и далее: кроссовки Nike из свежего релиза 12 Soles, посвященного прошлому, настоящему и будущему баскетбола
Air Jordan XI. Впервые появились в 1996 году, выпущены к возвращению Майкла Джордана в баскетбол
Uptempo 97. Линейку Uptempo для Nike курировал Скотти Пиппен
Uptempo 95
Uptempo 96
Foamposite. Модель следует за Foamposite One 1997 года. Тоже неожиданно – ее футуристический вид навеян футляром для солнечных очков
Air Jordan XVI. Модель начала нулевых, которая была призвана отразить превращение Майкла Джордана в бизнесмена
Kobe 11. Линейка, которую Nike выпускает совместно с игроком Los Angeles Lakers Коби Брайантом
Air Jordan XXXIII
KD9. Эта линия делается вместе с Кевином Дюрандом из калифорнийского клуба Golden State Warriors
AF1 Upstep Warrior
SF AF-1. Это дальний родственник Air Force 1 — иконы Nike в области баскетбольной обуви, которая впервые вышла в 1982 году
Kyrie 2. Кроссовки Кайри Ирвинга (Cleveland Cavaliers)
Оскес: Но самым модным игроком эпохи был, конечно, Деннис Родман — экстравагантный, с дикой прической, в татуировках, с сережками; это впечатляло. Он был крутым игроком, а внешне — абсолютным панком.
Матеранский: Сила NBA в том, что там масса личностей, команд, жизненных историй. Это нескончаемый сложный телесериал, который вот уже 20 лет с переменным успехом смотрит мир. Как им удается?
Швед: А там следят за качеством. В Европе ходят на баскетбол, когда встречаются сильные соперники. А в NBA, когда ты приходишь на матч, то буквально в цирк попадаешь. Музыка играет во время игры — в Европе это запрещено, — в одной паузе девчонки танцуют, в другой — акробаты выступают. Потом эта kiss cam — на экране тебя показали, ты поцеловался. Потом бросок из центра, выступление детской танцевальной труппы, все вокруг едят, пьют… Люди приходят не только посмотреть матч, но также отдыхают и веселятся. После игр разбредаются по барам, чтобы обсудить. А у нас почему-то спорт устроен так, что зрители ходят как на работу: посмотрели, пошли домой.
Матеранский: А тебя как спортсмена не напрягает этот шоу-аспект? Что на трибунах в Америке гамбургеры пивом запивают, пока ты выкладываешься.
Швед: Совсем нет. Даже в Филадельфии, когда мы начали сезон с 18 поражений, на наших матчах зал был битком. Люди получали удовольствие. Конечно, спортсмены должны играть на победу, но важно также думать о красоте и зрелищности.
Советско-российский баскетбол совершенно иначе устроен. Знаешь, как нас в детстве учили? Если пытаешься на тренировке что-то красивое сделать, тебе осаживают: «Забей по рабоче-крестьянски». То, что ты на улице делаешь, в официальном матче уже не позволяется.
LʼOne: Я считаю, что проблема отечественного баскетбола еще в том, что ему не хватает медийности. У нас не делают звезд из Лехи, из Воронцевича (Андрей Воронцевич — игрок ЦСКА и сборной, неоднократный чемпион России. — Прим. ред.). Или это какой-то заговор спортивных менеджеров вместе со СМИ? В NBA давно поняли, что болельщики ходят на персонажей. Там есть условные Леброн и Коби Брайант, но от нас они слишком далеко, и матчи американские можно только в записи смотреть. А вы близко — на вас можно смотреть, восхищаться. На мой взгляд, медийности — такой, чтобы звали в «Вечерний Ургант», на улицах узнавали, — в целом не хватает российским спортсменам. У нас народ сам себе звезд создает — взять тот же феномен популярности Аршавина с его этим смехом. Это ж люди сделали. Любой пацан в городе Химки должен хотеть посмотреть, как играет Леха Швед. А как он может захотеть, если Леха нигде не мелькает? Притом что он одна из самых медийных личностей в отечественном баскетболе.
Оскес: Я могу прокомментировать с позиции исследователя субкультур. Да, в 2016 году возрождается глобальный интерес к баскетбольным кроссовкам. Уйма людей в них ходит, вне зависимости от того, что слушает — рок, рэп или техно.
Матеранский: А он ностальгический или нет?
Оскес: Не могу сказать. Проблема зрелищности и медийности, как ее сформулировал Леван, тоже есть, но есть другая штука. В Россию американский баскетбол пришел в 1990-е как супермодное и суперсовременное явление — вместе с интернетом, жвачкой и прочими заграничными вещами, с которыми ассоциируется дух свободы. Сейчас этого уже нет, время прошло, однако у игры в России есть история из 90-х, и на ее основе что-то должно произойти в будущем. Наша задача сейчас — над этим работать. Я, например, на Faces & Laces хочу показывать реальный уличный баскетбол, и мое желание поддерживают коллекционеры кроссовок. Ведь баскетбол — это единственный вид спорта, который так сильно повлиял на массовую культуру: на музыку, уличную моду и уличное искусство. И так получилось, что в России всего этого сейчас больше, чем собственно спорта.
Матеранский: А что вы хотели? Спортивные менеджеры консервативны. И даже я становлюсь консерватором, когда мне предлагают организовать турнир на событиях а-ля F&L — «Только пусть он будет на корте овальной формы, потому что это концептуально…». Все-таки, если мы говорим про крутой баскетбол, он должен быть про мяч и кольцо.
Оскес: А для нас важно иметь возможность красиво задокументировать действие, чтобы игра выглядела эффектно. Вот, например, когда я летом прохожу под метромостом на Воробьевых горах и вижу, как чуваки рубятся в баскет, меня это вдохновляет.
Матеранский: В этом была, кстати, сила «Рижки» — уличной площадки в Фестивальном парке. Там были толпы народу! Я когда туда первый раз пришел десять лет назад, то попал под молодых Хвоста и Грома сразу (Дмитрий Хвостов, сейчас — игрок «Локомотива-Кубань», и Павел Громыко — «Спартака-Приморье». — Прим. ред.). Да и тебя там можно было встретить.
Швед: Ну это было в свободное от работы время. Игроков NBA тоже можно летом встретить в Ракер-парк в Гарлеме. А вообще, там в контрактах с игроками прямо прописано — по 10 выходов на разные мероприятия, которые команда поддерживает. Или пойти с болельщиками выбирать подарки. Или в клинику — навестить больных ребятишек.
LʼOne: В Москве сейчас не совсем ясно, где можно встретить баскетболистов за пределами площадки. Вот раньше был клуб «Жара» на «Белорусской» и на Страстном. А теперь и рэп-клубов никаких не осталось — все по барам и «армам» сидят.
Матеранский: Кстати, про рэп. Я все-таки родом из 1990-х и на одном из матчей записывал телеинтервью с Лигалайзом. Спрашиваю, почему баскетбол не является темой в русской рэп-культуре. Он меня вообще не услышал — в ответ пригласил всех на свой концерт в какой-то ДК железнодорожников. Но вопрос остается. У «Касты» — одна песня, у тебя тоже только «…я как Миша Гюнтер в русском рэпе».
LʼOne: Извините, фишка же не в том, что я должен посвящать все песни любимому виду спорта. Я за счет благ медиаресурсов, инстаграма того же стараюсь распространять мою любовь. Но российский шоу-бизнес в принципе не про спорт.
Матеранский: А как же это — «надо подкачаться»?
LʼOne: Фитнес, кроссфит?.. Все эти новомодные поветрия, они для показа, что ты, дескать, на волне. В целом смычки между спортом и музыкой нет. Не круто у нас сидеть в первом ряду на игре, звезды этим не интересуются. Вот в Америке, когда Рианна или еще кто-то сидит на корт-сайде, и на экране показывают, как она лямку там поправляет, потом из этого делают коуб… Один выход звезды на игру порождает волну медиавирусов.
Матеранский: Извини, но я втупую буду задавать тот же вопрос. Ты не пишешь про баскетбол, потому что не зайдет?
LʼOne: Смотри, я же еще болельщик футбольного клуба «Локомотив». И мне отовсюду твердят: запиши гимн «Локомотива». В смысле? Это абсурд! Я не могу выпустить в один год и одну песню про футбол, и две песни про баскетбол! У всех мозги сломаются.
Швед: В любом случае связь хип-хопа с баскетболом на уровне тех же кроссовок остается. Просто тяжело, когда один-два человека в индустрии что-то делают, а остальные не подхватывают.
Матеранский: А профессиональным спортсменам эта связь с улицей, с рэпом в обратную сторону что-то дает?
Швед: Как таковой границы между уличным баскетболом — субкультурным — и профессиональным у нас нет. Все общаются, и игроки всегда готовы сделать первый шаг в сторону болельщиков, чтобы этот спорт в России развивался.
LʼOne: Кстати, не знаю почему, но баскетболисты — очень веселые ребята. Мне трудно найти среди своих знакомых тех, кто обломается станцевать какой-то идиотский танец на матче, если это потребуется для привлечения дополнительного внимания к игре. В отличие от футболистов. Или хоккеистов-мужиков. Это очень открытый позитивный вид спорта. Но вообще, ребята, учитывая 2018 год и то количество денег, которые уходят на футбол, надо признать, что желаемый нами всплеск баскетбола будет заслонен новыми стадионами, подготовкой сборной, отборочными турнирами…
Матеранский: Ты говоришь про деньги, да? А вот в России никогда с советских времен никто не бегал — и посмотрите, что произошло с любительским бегом сейчас! Как Московский марафон буквально за три года вырос в общегородское событие…
LʼOne: Для бега тебе нужны только кроссовки и улица. А для баскетбола: кроссовки, мяч, кольцо, площадка…
Матеранский: В хоккее нужно еще больше снаряжения, а он считается национальным видом спорта. Кажется, чтобы в баскетбол заиграли на всех школьных площадках страны, нужна мотивация. И у меня вопрос: что это может быть за мотивация? Друзья?
Оскес: Ассоциация с чем-то правильным, здоровым. И да, чем-то модным в том числе. Вы зря думаете, что все грустно. Мы находимся в процессе эволюции, и интересы россиян радикально мотает из одного в другое. Массовый интерес к баскетболу еще вернется, если вкладывать больше усилий в образование и инфраструктуру. Кто и где мне расскажет про уличный баскетбол? Как мне узнать, где в моем городе можно покидать мячик в кольцо? Кто скажет, что не обязательно быть высоченным, чтобы закидывать трехочковые?
Nike перестали производить Air Force 1 в 1984 году и в 1986-м начали снова из-за дикого спроса со стороны покупателей. И уже тогда они подавались как культовая ретромодель
Рекламный постер Air Force 1982 года, для которой подписали так называемую «оригинальную шестерку» (игроки NBA Майкл Купер, Мозес Мэлоун, Келвин Нэтт, Джамал Уилкс, Бобби Джонс и Майкл Томпсон)
Рекламный плакат с MJ в кроссовках Air Jordan 1 1985 года тоже стал предметом коллекционирования. Оригиналы на eBay стоят под $300
А это кампания со Скотти Пиппеном. «Телепортируй меня, Скотти» — вообще крылатая фраза из «Стартрека»
Постер, изданный к Олимпийским играм 1992 года в Барселоне, куда от Америки поехала команда мечты — с Пиппеном и Джорданом
Скотти Пиппен представляет Air More Uptempo в 1996 году
Он же с дизайнером Аароном Купером, вместе с которым они придумывали внешний вид кроссовок для Nike. Часто Купер отталкивался от того, что нравится Скотти. Например, брал за ориентир интерьер автомобилей Porsche
Скотти Пиппен в ноябре 2016 года на презентации переиздания Uptempo в Дубае
Швед: Есть вопрос статуса. Вот в Америке детки кем хотят быть? Спортсменами. А в России? Депутатами или спортсменами? Спроси 20 детей, и все скажут, что мы не хотим быть спортсменами.
LʼOne: А ведь у нас крутые игроки — сменилось поколение, и у нас крутая сборная, которая мне реально нравится. У нас, безусловно, топовые команды по Европе — ЦСКА и «Химки». Приятно смотреть на стритбольную движуху. У нас доступные магазины, где можно купить любые кроссовки. Есть все для того, чтобы популяризовать баскетбол. Возможно, для этого нужна воля спортивных менеджеров, брендов, режиссеров…
Матеранский: В следующем году, кстати, выйдет «Движение вверх» — фильм о победе советской сборной на Олимпиаде-72. Вообще, вероятно, баскет должен развиваться снизу, а не сверху, по указке. И я в последние несколько лет вижу, что это уже происходит. Уличных турниров проходит все больше, студенческие лиги, школьные, уже тысячи команд играют. Пока, может, плохонько, но регулярно. Я вот пару лет назад взялся развивать баскетбол у себя в университете во Владимире. Мне друзья деньгами помогают: красивая форма, кроссовки, питание на выездах… И много таких частных историй…
LʼOne: А может быть, нужен медиаресурс, где будут и игроки, и повторы, и кроссовки, и уличная мода, и хип-хоп, и студенческий, и детский, и профессиональный баскетбол. Нет, серьезно — в спорте недооценивают силу медиа. Один минутный видеоролик для инстаграма с участием Лехи или какого-то другого выдающегося игрока может запустить процесс изменений. В музыкальном мире, когда новый продукт лезет на слушателя со всех сторон, ты должен научиться генерировать контент лучше и правильно его рассеивать, чтобы привлечь внимание. То же самое в баскетболе! Мы должны генерировать контент, привлекающий внимание. В Америке его создает Национальная баскетбольная ассоциация. А у нас все зиждется на разрозненных фанатиках.
«На глобализацию баскетбола в 1990-е повлияла стратегия NBA, которая в какой-то момент стала трактовать спорт как шоу-бизнес и продавать трансляции в другие страны. Популяризации способствовало то, что Майкл вместе с Nike запустил собственный бренд, и еще ряд атлетов выпустили фирменные кроссовки. Самое большое изменение сегодняшнего дня по сравнению с той эпохой в технологиях — в первую очередь, во влиянии социальных сетей на спорт, на его восприятие. Баскетбол стал более открытым: у болельщиков теперь есть возможность следить за своими кумирами за пределами кортов с помощью инстаграма. Всего стало больше: и спортивных звезд, да и кроссовок тоже».
Матеранский: Ну хорошо. Давайте, чтобы не сводить разговор к минорным нотам, скажем, за что мы любим баскет.
LʼOne: Это красивая игра. Она может молниеносно измениться в рамках отведенных 40 минут.
Оскес: Индустрия! Это технологии сумасшедшие, передовой дизайн кроссовок идет из баскетбола, и опять-таки мало кто про это рассказывает. Задача Faces & Laces в том, чтобы обращать внимание на значение баскета через свои культурно-экспозиционные проекты.
Матеранский: А я люблю баскетбол еще и за ярких персонажей. Из современных героев Леброн — абсолютный инопланетянин. Легче соотносить себя со Стивеном Карри. И Джордан, кстати, тоже этим отличался: он был почти живой человек, не 2,10 см, как Шакил ОʼНил. Почему Айверсон нас всех так впечатлил? Потому что он вообще ведет себя как шпана с улицы. Уникальность этого спорта в том, что он породил отдельную массовую культуру, завязанную на понятие крутизны и при этом очень доступную. Если я не играю в футбол и не смотрю его, то меня не интересует культура футбола. Если я не плаваю, то мне плевать на Майкла Фелпса и его плавки. А Майкл Джордан, Скотти — они поп-звезды на уровне Майкла Джексона.