В 2016 году Алехандро Аравена стал главным героем двух важнейших архитектурных событий: лауреатом Притцкеровской премии и куратором Архитектурной биеннале в Венеции. Как получилось, что Аравена, имя которого не входит в первую десятку звездных имен, вдруг оказался под таким пристальным вниманием?
Аравена — мастер, для которого архитектура — это инструмент изменения мира к лучшему. Главный клиент бюро Elemental, которое он возглавляет, — обездоленные. С 2000 года компания построила в Чили более 2500 жилых ячеек для семей с низким уровнем дохода. Принято считать, что архитектура, которую проповедует Алехандро Аравена, заботится о человеке, а не об интересах инвестора; что главные ее ценности — простота и эффективность. Этот подход выделяет его работу на фоне современных тенденций. Он не стремится к поражающим воображение формам, что характеризует архитектурных звезд первой величины. Напротив, его здания отличает элегантная брутальность, а главное, их дальнейшее использование тщательно продумано.
Помимо жилья Elemental работает над зданиями университетов, школ, а также над детскими площадками и общественными пространствами, как правило расположенными в бедных кварталах чилийских городов. Именно внимание к вопросам социальной ответственности и общему благу способствовало реноме архитектора. На волне обострения внимания к экологии, проблемам беженцев и неблагополучных слоев населения он стал главным рупором гуманитарных идей в архитектуре, с тех пор как закрылась некоммерческая организация Architecture for Humanity, которая занималась строительством социального жилья в неблагополучных странах и помогала жертвам катастроф. AFH организовывали благотворительные проекты по всему миру — от школы в Перу до центра местного сообщества в Словакии, помогали собирать деньги для восстановления после печально известного землетрясения в Японии.
Победа Аравены — это не революция в архитектуре, но важный поворот, который связан с расширением ее интересов: социальным жильем и общественно полезной деятельностью отныне заниматься не стыдно — скорее стыдно ориентироваться исключительно на запросы олигархов. К тому же работы чилийца доказали, что социальные проекты, помимо пользы, могут приносить интересные результаты: его работы — это не просто строительство, но и соизмеримый с модернистскими поисками социальный эксперимент. Что будет делать семья, которая получит от государства не целый дом, но половину? Эксперимент показал, что будет достраивать до целого.
«Архитекторы хотели быть свободными, как художники, — но цена, которую пришлось заплатить, заключается в том, что мы оказались бесполезны».
Алехандро Аравена. Из интервью для журнала Icon, январь 2009 года
В России имя главного архитектора планеты по версии Притцкера пока не так широко известно, как имена Захи Хадид или Колхаса; у него даже нет русской вики-странички. Однако он успел поучаствовать в конкурсе на новое здание ГЦСИ в Москве и войти в шорт-лист (но не в финал). В конкурсе на реконструкцию телебашни в Екатеринбурге его тоже постигла неудача, хотя проект у чилийца был впечатляющий.
«Афиша» решила разобраться, в чем секрет успеха молодого по меркам профессии архитектора, объяснить в десяти пунктах, как добиться признания среди звезд индустрии, а заодно оценить чувство юмора архитекторов и вспомнить все шутки про лауреата.
Построй не дом, а полдома
Маэстро получает Притцкеровскую премию, но соглашается только на ее половину
Самый известный проект Аравены Half of a Good House состоит из половины дома. Идея была следующая: сотня семей на севере Чили жила нелегально. У государства не было средств, чтобы им помочь. На семью смогли выделить всего $7500, и для полноценного строительства этого было недостаточно. Тогда Аравену осенило: если мы не можем построить целый дом, почему бы не построить хотя бы половину? А оставшиеся полдома жители построят сами. Сказано — сделано: каждой семье был предоставлен бетонный каркас с кухней, ванной и крышей. Удивительно, но это сработало — жильцы охотно достраивали оставшуюся половину, и эта модель стала распространяться повсеместно. Многим проектам архитектора, которые не имеют ярко выраженной социальной направленности, как будто бы не хватает некоторых фрагментов. Это его художественный прием, но в условиях экономического кризиса такая стратегия вполне может быть оправдана.
Строй для бедных на деньги богатых
Никто на самом деле не знает, чем заняты мысли Аравены
Для богатых строят все, и очередь звездных архитекторов, у которых в распоряжении многомиллионные бюджеты, ждет своей Притцкеровской премии десятилетиями. Как их обогнать? Надо начать строить для бедных, тем более что в этой сфере большое разнообразие — нелегальные мигранты, жертвы природных катаклизмов (в 2010-м Аравена придумал, как за 100 дней реконструировать город Конститусьон после цунами), цыгане, нищие и прочие обездоленные. Необходимо проявить изобретательность и, подобно Робин Гуду, использовать средства госбюджета, местного университета и нефтяной компании. Работай как волонтер, появляющийся в момент катастрофы, перед которой пасует государство. Вдохновением и основой для архитектурных решений послужат оригинальные находки обитателей фавел. Заодно можно будет избежать упреков на счет твоей коммерческой деятельности — ведь на полученные деньги можно оказывать помощь жертвам цунами.
Ходи лохматым и не носи черное, как Рем и Заха
Возможно, в этом году Притцкер вручили за лучшую прическу
У каждой профессии есть спецодежда. Врачи разгуливают в белых халатах, юристы и бизнесмены — в роскошных костюмах, и у архитекторов, между прочим, тоже имеется свой дресс-код. Чтобы тебя уважали коллеги, есть простой рецепт. Одевайся в черное (приверженности архитекторов этому цвету посвящена отдельная книга), носи круглые очки
Очки великого архитектора, как у Ле Корбюзье, и брейся наголо. Колхас, как известно, носит Prada. Однако если ты хочешь выделиться в архитектурной среде, то хорошо бы заранее продумать отличия, как наш герой. Аравена презирает черный цвет, предпочитая нормкор, и ходит с всклокоченными волосами. Если бы у него не получилось с Притцкером, он бы точно запомнился прической.
Не бойся задавать глупые вопросы
Архитектуре в Чили учат так долго, что если посадить в класс корову, то и из нее вырастет великий мастер
Звезды архитектуры любят поболтать с журналистами, а вот до простых людей им обычно нет дела. С Аравеной все наоборот: он не брезгует общением с будущими обитателями своих построек, а прессе уделяет куда меньше внимания. Алехандро старается руководствоваться интересами пользователей своих зданий, ведь, если проект не удался, всегда можно сказать: я построил так, как хотели жители. В этой коммуникации архитектору помогают глупые вопросы, которые он задает, прежде чем взяться за карандаш. Аравена интересуется тем, что такое социальное жилье, чего от него хотят люди и как оно может выглядеть, — то есть ставит под сомнение все те основы, которые студенты изучают на первом курсе. В самом деле: кто лучше жителей трущоб знает о том, что им нужно? Аравена не требует от них готовых ответов — вместо этого он сидит с ними за столом, чтобы как можно точнее сформулировать правильный вопрос — ту задачу, решение которой будет искать сам.
«Если в профессии вы стабильный аутсайдер, старайтесь побольше думать и анализировать всю возможную информацию: тогда в голову вам обязательно придут глупые вопросы, которые позволят двигаться вперед»
Алехандро Аравена. Из интервью для CNN Style, январь 2016 года
Не замыкайся на профессии
Что значит быть архитектором
Архитекторы обычно не интересуются ничем, кроме городов и зданий. У лауреата Притцкеровской премии этого года круг тем куда шире — его волнует экология, причины бедности, география, проблематика стран третьего мира, и это выгодно отличает его от остальных. Когда все рассуждают о фасадах, он говорит об экономике. Когда говорят об экономике, он рассуждает о политике. Возможно, это также помогло растопить сердце жюри.
«Одна из самых больших ошибок архитекторов в том, что они пытаются работать с проблемами, которые интересуют только других архитекторов. Самый большой вызов профессии — задуматься о вопросах, на первый взгляд не связанных с работой архитектора: бедность, загрязнение, переполненность городов, сегрегация, — и использовать профессиональные навыки для решения этих проблем»
Алехандро Аравена. Из интервью The Guardian, январь 2016 год
Родись при диктатуре
И проспи постмодернизм
В 70-80-е годы ХХ века модернизм в архитектуре, для которого характерно создание принципиально новых форм, никак не напоминающих стили прошлого, противопоставлялся возникшему тогда постмодернизму, который как раз иронично обыгрывал классические стили, формы и материалы. В условиях диктатуры Пиночета это архитектурное сражение прошло мимо Алехандро Аравены: доступ к информации был ограничен и чилийские архитекторы так и не узнали о временном воцарении нового стиля, поэтому к моменту падения режима их вкус не был испорчен. А еще жизнь и учеба при авторитарном режиме хороши тем, что могут подготовить вас к борьбе с капитализмом.
«У диктатуры были и свои плюсы — например, мы пропустили период постмодернизма — худшего из течений в истории архитектуры»
Алехандро Аравена. Из интервью ArchIdea, 2013 год
Никогда не работай по выходным и после семи
C такими принципами будет трудно подготовиться к Венецианской биеннале
Известно, что архитекторы работают без перерывов на сон и отдых, живут в самолетах, ссорятся с заказчиками и представляют собой тип вечно перегруженных интеллектуалов. Аравена считает такой подход в корне неверным — он отнюдь не трудоголик и любит отдыхать. Ниже приведена революционная цитата, благодаря одной которой он уже может войти в историю архитектуры.
«Я не перетруждаюсь и каждый день хожу из офиса домой, чтобы отобедать. Архитекторы призваны обеспечивать людям сбалансированную жизнь, мы придаем ей форму. И именно такой жизнью должны жить сами архитекторы, потому что в итоге именно ее мы моделируем»
Алехандро Аравена. Из интервью для Vanity Fair, январь 2016 г.
Будь бунтарем — выступай за здравый смысл
Во времена звездных архитекторов — их называют стархитекторами — говорить о здравом смысле уже довольно смело. Проблема современной архитектуры заключается в том, что она рассчитана на эффект узнавания: посмотреть на здание с обложки журнала — например, на Музей Гуггенхайма в Бильбао — едут тысячи людей, и в итоге вопросы его использования и эстетической ценности для человечества уходят на второй план. Здание превращается в аттракцион, который прежде всего должен привлекать внимание. В лучшем случае эффектная форма оказывается оправдана функционально, как в проектах Колхаса. Аравена же старается привлечь внимание к другим, не менее важным, чем самовыражение и коммерческий успех, задачам профессии.
«Войны, рост населения, бедность и катаклизмы означают, что миру требуется около миллиона новых домов. Было бы здорово, если бы миллион архитекторов — а именно столько сейчас их в мире — попытались об этом задуматься»
Алехандро Аравена. Из интервью для Dezeen, январь 2016 года
Тестируй жилье для бедных, используя студентов Гарварда
Сиди на всех стульях сразу
Если тебя вдруг пригласили преподавать в престижной Гарвардской школе дизайна, не теряй времени даром. Аравена всецело воспользовался такой возможностью, чтобы приобщить будущих архитекторов к работе над социальным жильем, и заодно подготовил с их помощью книгу «Elemental: Incremental Housing and Participatory Design Manual», которая впоследствии была одобрена чилийским правительством.
Ни разу в жизни не прочел ни одной лекции до того, как меня позвали в Гарвард
Алехандро Аравена. Из интервью для Design Indaba, ноябрь 2010 года
Иногда работай бесплатно
Воздастся
После окончания университета Аравене долго не везло — заказы все как один доставались скучные, а клиенты — неприятные. Он даже пытался забросить архитектуру и заняться чем-то поинтереснее, но судьба распорядилась иначе: знакомый скульптор попросил его спроектировать дом. Архитектор согласился, но с одним условием: он был готов работать бесплатно, лишь бы сделать все по-своему. В результате в конце 90-х появился изящный модернистский проект, который в биографии Алехандро указывается как первая работа.
Или открой свой бар
Шутка. Заходят как-то в бар журналист, сценарист и архитектор, а бармен говорит: «Рем, иди домой»
В самый тяжелый период своей жизни Аравена открыл собственный бар — и работал в нем по ночам: ложился спать в 10 утра и вставал в 5 вечера. У британского архитектора Уильяма Олсопа тоже свой бар, и, вероятно, это самый приятный вариант смежной профессии: проблемы с заказчиками здесь решаются намного проще.