В 2016-м, кажется, было слишком много политики. Сначала был «Брексит» (да, я знаю, мы, англичане, идиоты), затем непрерывная угроза того, что Дональд Трамп станет следующим американским президентом. Не знаю насчет вас, но я, если это произойдет, насовсем перееду в Красноярск и вырою большую дыру в тундре.
Затем был щекотливый вопрос отношений между Великобританией и Россией, который выглядит все более ужасающим всякий раз, когда я схожу с поезда, который следует по Транссибирской магистрали, и подключаюсь к вайфаю. Как раз перед моим вылетом в Москву наш министр иностранных дел призывал к пикетированию ваших посольств в связи с конфликтом в Сирии, сразу после чего российские военные корабли были замечены в проливе Ла-Манш (да-да, ребята). Когда я был в Казани, в Великобритании закрыли банковские счета Russia Today, а к тому моменту, как я прибыл в Екатеринбург, России отказали в доступе в Совет по правам человека Организации Объединенных Наций. Несколько дней назад в Новосибирске глава британской спецслужбы заявил, что «Россия все более агрессивна» по отношению к другим мировым державам. Начинаю задаваться вопросом, не будет ли лучше для всех, если я продолжу перемещаться на поезде с выключенным телефоном. На каждой станции, где мы останавливались, были толпы людей, приветствующие вернувшихся домой российских солдат и моряков, которые также ехали этим поездом: напоминание о том, что политика — это не просто показуха, в ней задействованы реальные люди, рискующие своими реальными жизнями.
По большому счету транссибирский поезд — дивным образом избавленный от вайфая, а 3G в нем кажется сказочной мечтой — похож на камеру сенсорной депривации. Сначала, я помню, у меня был позыв проверять новости каждые пятнадцать секунд. Я читал, я писал и смотрел в окно на березы, и у меня были какие-то реальные цельные мысли. Поскольку среди нас есть как русские, так и британцы, мы говорили о политике, но в основном выражали наше недоумение напряженностью, которая существует между двумя народами, у которых столько общего — не только в смысле искусства и культуры, но и нашей истории и мировоззрения. Российская Федерация во много раз больше Великобритании, но мы обе бывшие империи, стремящиеся найти себе роль в глобализирующемся мире. Нам не всегда это здорово удается (и тогда, ну, случается «Брексит»). И у нас, и у вас есть занимающиеся демагогией политики-экстремисты. В наших СМИ господствуют крикливые диванные генералы и националисты. Уверен, что, если среди нас и есть оголтелые путинисты, они сидят помалкивая. Но что меня все время поражало в ходе нашей поездки, так это то, как страны — в особенности такие гигантские и этнические неоднородные, как Российская Федерация, — на самом деле значительно сложнее, чем нам представляют в новостях. Константин Мильчин, один из моих спутников, имеет славную привычку говорить: «Ну, все сложно», когда я задаю тупые вопросы о России. Я понемногу начинаю понимать, что он имеет в виду. Все сложно.
Британцу тяжело осознать, чего вам пришлось пережить в течение 99 лет со времен Октябрьской революции. Лишь в течение моей жизни (мне 37) вы пережили glasnost и perestroika, медленное оттаивание холодной войны, приход гангстерского капитализма, создание новой конституции, демократические выборы и ураган других событий. В Великобритании, для сравнения, мы успели приватизировать железные дороги и создать «Iʼm a Celebrity, Get Me Out of Here» (телевизионное реалити-шоу с участием знаменитостей. — Прим. ред.) Ну окей, я немного упрощаю. Но тем не менее: вы пережили гораздо больше политических событий и неурядиц, чем мы.
Если уж на то пошло, в прошлом Россия лучше справлялась с вызовами. Я думал обо всем этом во время морозных суток в Екатеринбурге в начале недели. Мы провели несколько сюрреалистических часов на кладбище на краю города: там были громоздкие памятники преступникам, убитым в ходе жестоких войн между криминальными группировками в 1990-е годы (гангстерский капитализм как он есть: на одной могиле был изображен мафиозник с ключами от своего «мерседеса»). Спустя несколько часов после этого нас повели в новый «Ельцин-центр», где целый музей посвящен героизму Бориса Николаевича (слишком много героизма, на мой вкус, — в особенности если учесть, как мы провели это утро).
На следующий день мы посетили Белую башню, изумительную конструктивистскую водонапорную башню, построенную в 1931 году для промышленного района Уралмаш. Башня была возведена в полные надежд первые годы коммунистического правления. Она свидетельствует об оптимизме, который многие русские ощущали по поводу общества, которое наконец включило их в себя — и будет построено буквально их же руками. В 1960-е башня была заброшена, а в лихие 1990-е — почти разрушена. Ее спасли прогрессивные студенты из Уральского государственного архитектурно-художественного университета, чей декан, Полина Иванова, провела нам экскурсию и рассказала о планах восстановить здание и открыть его для публики.
Перед ее энтузиазмом в отношении проекта было трудно устоять. «Мы хотим не просто спасти башню, — объяснила Полина. — Мы хотим, чтобы она снова зажила, хотим вернуть ее простым людям». Зовите меня наивным, но, может, политика — это не всегда так уж плохо.
7 ноября в Москве, в Dewarʼs Powerhouse, состоится литературная встреча с участниками «ТрансЛита», которые проехали по Транссибирской магистрали от Москвы до Красноярска. Вход свободный, по регистрации.