Много лет назад на какой-то вечеринке в Лондоне я познакомился с девушкой, театральным режиссером из России. До этого я в России не был, но страшно хотел побывать и начал закидывать ее вопросами. Куда отправиться в первую очередь — в Москву? «Москва ничего, конечно, — ответила она с легким зевком. — Но Москва — это не Россия». «Что насчет Петербурга, это Россия?» Она моргнула, словно я спросил, хорош ли Петербург для виндсерфинга. «Петербург совсем не Россия, фактически это Париж, только снега побольше».
Не до конца уверен, что теперь наконец увижу настоящую Россию, но сделал все от меня зависящее. Только что я прибыл в Казань, в Татарстан, после ночи в поезде, идущем по Транссибирской магистрали. Мы путешествуем группой при поддержке Британского Совета в рамках Года языка и литературы Великобритании и России: писатель, поэт, критик, музыкант, мультимедиапродюсер, фотограф и режиссер — среди нас есть как британцы, так и русские. Я пишу о Шекспире, путешествую и увлечен еще парой вещей. В дороге мы проведем чуть больше двух недель: это будет неспешное путешествие по Транссибу. Каждые несколько дней мы будем делать остановку и, по формулировке Британского Совета, «устраивать литературное кабаре». Первое кабаре нам еще пока только предстоит. Немного опасаюсь, что в самом конце меня попросят сделать что-либо неожиданное — сыграть на аккордеоне или станцевать чечетку.
Казань восхитительно разная, сложно охарактеризовать. Над городом возвышаются широкие белые стены кремля, который стоит на выступе холма над речкой Казанкой: она сегодня выглядит должным образом — серой и угрюмой. За стенами Кремля — впечатляющее, хотя и слегка обескураживающее собрание самых разных построек: мечеть Кул-Шариф, православный собор с голубыми и золотыми луковками, башня красного кирпича — ее, по словам экскурсовода, построил Иван Грозный с целью добиться расположения местной жительницы, которая затем с нее сбросилась (затейливая месть!), и дворец XIX века с крайне нарядными воротами. Над крышей дворца развеваются флаги Российской Федерации и Татарстана. По уважительным историческим причинам ансамбль включен в Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО, но казанские власти, несомненно, заслуживают уважения хотя бы за то, что ничего не было упущено. И все же, невзирая на это наследие города с тысячелетней историей, я не могу отвести взгляд именно от современных зданий, которые столь же ошеломляющи. Казанский цирк, который видно из кремля, выглядит так, словно был телепортирован с Марса. На другом холме — бруталистский центр искусств со шпилем, который метит в штопоры, и новый бизнес-центр, нечто среднее между мавританским дворцом — шпили и минареты — и чем-то из «Звездных войн». Думается, что он должен стоять где-то в Саудовской Аравии, а не на берегах Волги. Но даже бизнес-центр бледнеет перед министерством сельского хозяйства и продовольствия, громоздким версалеподобным зданием размером с маленькое европейское государство. Дворец украшен куполом, который походит на взбитые сливки, а в воротах его растет гигантское бронзовое дерево высотой двадцать метров. По краям крыши расположены крылатые снежные барсы размером с внедорожники. Я делаю столько снимков, что охранники начинают смотреть на меня с подозрением.
Другие нововведения имеются в окрестностях Казани, в Иннополисе. Это самый новый город России — он был построен лишь год назад. Иннополис — детище министра связи и массовых коммуникаций Николая Никифорова (который совсем не случайно родом из Казани). Несколько лет назад на этом месте были поля; теперь здесь университет, общежития, парковки, кафе, супермаркеты — все возникло из ниоткуда, как по мановению волшебной палочки: пример нового российского планирования XXI века по типу советского. Предполагается, что город будет российской IT-столицей. Ничем таким тут пока и не пахнет: в новенькой блестящей библиотеке, судя по всему, нет книг и, хотя планировалось, что город будут населять десятки тысяч жителей, перепись говорит, что сейчас здесь живет лишь 96 человек. Мы катаемся по городу: крытые пешеходные переходы пусты, чистые улицы безлюдны — похоже на декорации к фильму в момент, когда массовка и съемочная группа отправились домой. Когда мы выезжаем на главное шоссе, Иннополис выглядит как фантастический город, подсвеченный розовым и лиловым цветом — и огнями казанского химзавода. Любопытно, как много времени пройдет до того, как символ будущего безнадежно устареет.
Но медлить нельзя: спустя час или два после нашего первого кабаре-выступления (восхитительная молодая и воодушевленная публика милостиво обошлась без просьбы о чечетке) мы воссоединяемся с Транссибирской магистралью и направляемся на восток, к Екатеринбургу. Стоим на перроне в два ночи, силится пойти снег, воздух имеет металлический привкус, а ветер такой, что я жалею о том, что потерял в Москве свою шапку. Кто-то из команды Британского Совета мрачно отмечает, что, когда мы прибудем в Красноярск, там будет минус двадцать, а затем не менее мрачно сообщает, что скоро у нас начнутся уроки русского. Я пытаюсь осмыслить тот факт, что скоро мы будем в Сибири, в Азии. Отчего-то не выходит.