Сталинская архитектура в фотографиях Наума Грановского

Большинство людей безошибочно опознают архитектуру, созданную с середины тридцатых по середину пятидесятых, как сталинскую. Но архитектура этого времени совсем не однородна: в ней можно различить несколько разных течений и подходов, что мы и пытались показать на выставке. Здания того времени продолжают определять образ Москвы, потому что они строились на важнейших радиальных магистралях, Садовом кольце и набережных. Тогда за ними могло скрываться все что угодно — остатки исторических усадеб, сараи и бараки, но этого можно было не замечать. А не заметить высотных зданий или станций метро — невозможно. Архитектурная политика была нацелена в большой степени на создание образов, а расселение людей из подвалов и коммуналок осталось уже постсталинской эпохе.

Если бы не «Большой стиль» и резкий поворот в начале 1930-х годов в развитии архитектуры, то Москва была бы значительно более скромным, но и удобным для жизни городом. Генеральный план реконструкции Москвы 1935 года сделал кварталы крупнее, сократил число улиц и переулков. Предыдущие планы предполагали развитие более тонкой и распределенной улично-дорожной сети, а заложенный в них принцип полицентричности помог бы избежать многих проблем, с которыми мы сталкиваемся сейчас.

Это время было связано с невосполнимыми потерями ценного архитектурного наследия и с огромными человеческими жертвами. Я говорю о прямом участии системы ГУЛАГ в реконструкции Москвы. Канал Москва — Волга, без которого невозможно было бы просто обеспечение водой новых домов, был выкопан руками заключенных. Красивый камень для облицовки метро, да и просто строительный лес добывали в лагерях, а сами архитекторы были поставлены в ненормальные условия. Но эти трагические обстоятельства не снижают архитектурных достоинств эпохи.

Лично я никакой ностальгии по советскому времени не испытываю, даже если говорить не о сталинском времени, а о сравнительно бескровных семидесятых и восьмидесятых годах, которые помню сама. Наверное, в какой-то степени можно позавидовать надеждам ранних шестидесятых, которые прочитываются в архитектуре и искусстве тех лет. Но в любом случае меня очень расстраивает, что то, что должно было бы уже стать достоянием истории, становится предметом спекуляций в интересах текущей политики.

Развитие набережных стало уникальным достижением своего времени: в большинстве европейских городов берега рек оставались задворками гораздо дольше. Смоленскую набережную начали застраивать в 1930-х годах, и первым здесь появился дом архитектора Щусева, на углу с только намеченным тогда Новым Арбатом. Другие дома появились только в 1950-х годах, поэтому отличаются друг от друга в своей архитектуре. Тем не менее они образуют единый ансамбль, который включает в себя и высотное здание МИДа.

Раньше этот район считался самой настоящей трущобой: здесь находились притоны, жили извозчики, мастеровые и воры, а Александр Вьюрков писал, что здесь бесследно исчезали не только краденые вещи, но и сами ограбленные. На фасаде дома по проекту архитекторов Щусева и Ростковского размещался один из самых длинных лозунгов того времени: «Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза».

Бараки снесли только к 50-м годам, и сцену взрыва одного из притонов можно увидеть в конце фильма «Стучись в любую дверь».

Новый Арбат построили в начале 60-х, а здание МИДа появилось в 1953 году — одной из первых сталинских высоток. Интересно, что шпиль здания решили сделать декоративным: обычного здание могло не выдержать, поэтому пришлось делать полый металлический, который теперь приходится все время красить.

Одна из первых гостиниц в Баку была построена в переходном стиле от конструктивизма к так называемому сталинскому. О конструктивизме напоминают вдвинутые друг в друга кубы, сплошные горизонтальные ленты балконов и циферблаты часов на угловых гранях башни. От сталинского стиля — намек на ордер в виде карнизов, пока еще узких, но с небольшими классическими консолями, а также колонны с капителями и балюстрадой у террасы над входом. Ограда с вазонами и пиалами появляется по той же самой причине: конструктивистское здание надо было замаскировать так, чтобы оно соответствовало требованиям нового времени.

В 2000-х дом сильно повредило землетрясение, а потом и пожар: верхние этажи были полностью разрушены. В 2006 году старый «Интурист» снесли, а теперь по доброй отечественной традиции собираются построить заново примерно такую же гостиницу.

Тоже здание в переходном стиле: строить его начинали в 1933 году как Дом правительственных учреждений, и выглядеть оно должно было достаточно функционально. Но после переезда правительства в Харьков недостроенный дом решили превратить в универмаг и поручили заняться этим архитекторам из мастерской Щусева. Из нескольких предложенных вариантов почему-то был выбран тот, что больше напоминал современную американскую архитектуру ар-деко, — видимо, такой стиль лучше подходил для торгового здания.

Во время войны магазин горел и был разграблен, но, к счастью, сохранился — после освобождения города в нем раздавали карточки на предметы первой необходимости. В 60-х здесь появились первые эскалаторы, а с витринами ЦУМа работали лучшие художники: так, украшения из жемчуга в 80-х рекламировал механический водолаз.

В 2012 году магазин закрылся на реконструкцию, в результате которой, по аналогии с Детским миром, вероятно, от старого здания останутся только фасады: все демонтировано, кроме внешних стен, а два верхних этажа в принципе разобраны — взамен девелоперы обещают разработать для универмага «свой аромат и звук».

Здание строилось по образу и подобию Воспитательного дома во Флоренции — в рамках общего курса на «освоение исторического наследия». Но полностью следовать историческому прототипу было нельзя. Поэтому оформление окон нижнего этажа становится проще, а на верхнем этаже появляется лоджия с колоннами. От сильно вынесенного карниза здание еще больше напоминает архитектуру Раннего Возрождения, а вот балюстрада вокруг площадки перед зданием конфликтует со всем остальным. Вероятно, она появилась уже в 1950-х годах, незадолго до того, как Грановский сделал свой снимок.

Архитектор здания Микаэль Усейнов происходил из богатой аристократической семьи, которая владела кораблями, фабриками и гостиницами, и в разгар сталинских репрессий почти все его родственники были расстреляны. В коридоре Усейнова стоял наготове собранный для лагеря чемоданчик — но от репрессий его спасло наличие Государственной премии за павильон Азербайджана на ВДНХ.

На месте, где стоит театр, должны были пересекаться две главные городские трассы: «Северный луч», соединяющий Кремль с Останкино, и хордовая магистраль между Ленинградским, Ярославским, Казанским, Белорусским и Киевским вокзалами. В конкурсе на стратегическое здание победил проект Алабяна и Симбирцева — благодаря символической идее. План здания напоминает пятиконечную звезду. Такой символизм был свойственен авангардной архитектуре, и к требованиям нового времени театр пришлось адаптировать пышным декором с вариациями на тему Возрождения. На крыше театра должна была стоять еще и статуя красноармейца, которую в итоге заменили небольшой башенкой с флагштоком.

В самом здании десять этажей, и на столько же этажей здание уходит под землю, где скрываются в том числе и конструкции, поддерживающие сложную механику сцены (с двумя вращающимися кругами и двенадцатью подъемными платформами). По легендам, в некоторых спектаклях участвовали настоящие танки и кавалерия, но свидетельств тому не осталось. Что касается самого архитектора, Каро Алабяна, то он из-за конфликтов с Берией в конце 40-х потерял все свои регалии и был вынужден покинуть Москву.

Снимки Наума Грановского сильно отличались от тех, что снимали до революции: фотографы начала века пытались создавать живописные эффекты, а для Грановского было намного важнее в своих работах структурировать пространство и создавать перспективу. Пример тому — композиция «Набережной парка Горького»: четыре девушки на набережной образуют одну линию и оказываются точно посередине между двумя скульптурами. Теплоход плывет в направлении, противоположном движению девушек, а приподнятая линия реки придает динамику. Лестница на переднем плане эту динамику усиливает, а равновесие придает ровная линия многоэтажных домов на противоположной набережной. Так весь снимок оказывается выстроен на столкновении разнонаправленного движения и динамики.

Грановский долго искал подходящую точку съемки для своей знаменитой фотографии «Ночная Москва», или «Москва, Смоленская набережная», — этот снимок можно было часто увидеть в передачах московского телевидения.

Центром композиции должен был стать высотный дом, и в поисках подходящего ракурса Грановский по очереди просил пустить его в квартиру жителей восьмиэтажного дома на набережной. Вид с четвертого этажа убивал мосты, c восьмого — давил излучину и заставлял дома казаться ниже. Балкон на шестом этаже подходил лучше всего, но теперь оказалось, что не подходит погода: мокрый асфальт добавил бы снимку бликов и контрастов. Первый осенний снег стал большой удачей Грановского: его белая линия выразительно подчеркнула поворот реки. Так подробно рассказывает историю этого кадра журнал «Советское фото» за август 1965 года.

Ленинский проспект был главной радиальной магистралью в новом Юго-Западном районе столицы. Поэтому декором здесь занимались особо тщательно: на зданиях должны были быть колонны, пилястры, лепнина, карнизы, балюстрады, цветная штукатурка, даже скульптура. Но строительство этих домов началось незадолго до постановления 1955 года о борьбе с излишествами в архитектуре. В результате сохранился только общий замысел, а от всех украшений фасады очистили. Их заменила простая светлая керамическая облицовка. За это москвичи прозвали дома обдирными.

Во многих советских городах после войны строили дворцы культуры, похожие на античные храмы, и в каждом случае типовой проект дорабатывали с учетом пожеланий и возможностей местного руководства. Дворец культуры профсоюзов в Минске украшен большим количеством декора, хотя строился уже во время борьбы с «излишествами». Напротив дворца должен был стоять памятник Сталину — но он не простоял и трех лет, после смерти вождя был уничтожен. Сам дворец также подвергся резкой критике.

В своей статье «Из практики архитектурной съемки» Наум Грановский пишет: «По поручению Фотохроники ТАСС я выезжал в Волгоград для съемки архитектуры города — улиц, площадей, бульваров, набережных, достопримечательностей. С утра, в день прибытия, я прошелся пешком по городу, ознакомился с ним в общих чертах. Сложилось первое впечатление.

Следующие дни были посвящены составлению тематического и рабочего плана. Вместе с объектами, намеченными для фотографирования, я записывал предполагаемые точки и примерный час съемки, крупность планов, учитывая,что наиболее выигрышное время (в хорошую погоду) — раннее утро и сумерки.

График работы помог уплотнить время и закончить работу в сравнительно короткий срок. Отсюда вывод: не снимайте с ходу, на авось, не побывав предварительно на месте, не присмотревшись к тому, как расположено здание, как оно освещено в различные часы дня. В архитектурной съемке торопливость — плохой союзник».