«Не хочется выглядеть гопником»: как бегуны стали городскими героями

Сегодня бегуны и беговые команды в Москве стали привычной частью городского пейзажа, пять лет назад они были редкостью. Все это часть глобального процесса, который начался с того, что в середине нулевых в Нью-Йорке Седрик Эрнандес и Майк Саэс запустили Bridge Runners, а в Лондоне поэт и диджей Чарли Дарк основал команду Run Dem Crew. Именно с них заговорили о «беге 2.0», или alt-running, — сфере, где спорт приобретает черты стиля жизни, где не придерживаются строгого ЗОЖ и выйти на пробежку означает примерно то же самое, что пойти на вечеринку в клубе.

Вокруг этих и подобных объединений — в том числе наших Moskva River Runners и Gorky Park Runners — образовалось большое сообщество последователей в соцсетях. В 2012 году лондонская и нью-йоркская команды закатили в Берлине большой слет Bridge the Gap, это символически положило начало массовой истерии вокруг нового бега. «Афиша Daily» встретилась с капитаном команды Bridge Runners Седриком Эрнандесом и футболистом, участником Run Dem Crew Шамиком Фарреллом во время московского Bridge the Gap, прошедшего на прошлых выходных.

— Шамик, я слышала, вы остановились в Люберцах. Как вам Москва с той стороны?

Шамик: Москва — город, который бежит в быстром темпе, очень шумный. В Люберцах, где я живу, все наоборот. Невероятно тихо, редкие прохожие ходят по улице. Здорово познакомиться сразу с двумя сторонами города. Правда, на пробежку я по этому району еще не выходил, просто потому что не знаю, где там что.

— Помню в 2012 году я вышла на пробежку по Нью-Йорку, причем на Манхэттене, бежала от набережных через Челси в центр. И вслед слышала агрессивные комментарии.

Седрик: Только не Челси, не может быть такого!

— Я к тому, что у Bridge Runners девиз «Never run alone»: это потому, что бегать немного опасно?

Седрик: Нет-нет! Все гораздо проще: когда ты бегаешь в компании, легче с мотивацией. Это прежде всего вид социализации, потому что вы таким образом общаетесь и вместе с тем улучшаете свои спортивные результаты. Конечно, в одиночку может быть опасно — вот не так давно убили девушку в парке в районе Куинса. Это наделало шуму в новостях, потому что никто не мог поверить в смерть красивой бегуньи: у нее была куча фолловеров, и тем не менее человек выследил ее маршрут, изнасиловал и задушил посреди белого дня. Раньше они бегали с отцом по этому парку, но в тот раз он задержался на работе и попросил ее выбрать другой маршрут, потому что там слишком темно. Это, конечно же, не показательный случай, но да, надежнее бегать в компании.

— Бывало ли, что бег в компании спасал вас от чего-то подобного?

Седрик: Не припомню. Пару раз встречались какие-то недовольные, которые могли крикнуть что-нибудь неприятное, схватить за одежду — особенно когда я был помоложе. Чаще всего это были какие-то пьяные белые ребята.

Шамик: В Лондоне такие тоже встречаются. Как правило, они изо всех сил пытаются привлечь внимание, спровоцировать реакцию.

— Многие начинающие бегуны пребывают в иллюзии, что бег — это просто, и зарабатывают травмы. Вы вообще от каких стереотипов пытаетесь людей избавить?

Седрик: Я всех сразу предупреждаю, что вы бегаете на свой страх и риск. О технике и последствиях неправильного бега рассказываю в индивидуальном порядке. Кто-то бегает с нами раз в неделю, и я понимаю, что больше он не занимается. Таким я в один прекрасный момент говорю: если ты будешь так мало тренироваться, то мы перестанем тебя звать с собой, — ты должен развиваться. Я не пытаюсь заставить тебя бежать марафон, и мы подождем, если ты только начал. Мы вообще бегаем не быстро. Но если ты с нами уже пару месяцев и по-прежнему плетешься в хвосте, то извини — ты тянешь команду назад. Я всегда готов как-то подбодрить, но дисциплина также важна.

— В Urban Dictionary пишут, что словосочетанием bridge runner определяют тех, кто живет в двух разных мирах, пытается совместить несовместимое…

Седрик: Не знал. Я думал, что bridge runner — тот, который по мостам бегает. Вообще, звучит логично.

Шамик: Включи это в свою презентацию!

— Можно ли сказать, что ваша команда для тех, кто не может понять, что ему больше нравится, ходить на вечеринки или вести здоровый образ жизни?

Седрик: Беговые клубы называют наши пробежки пивными. Это неправда — мы просто ищем золотую середину. Многие не могут решиться заняться бегом, потому что им не нравится спортивный фанатизм. Поэтому мы решили превратить бег в вечеринку — давайте бегать, но сделаем это весело.

Шамик: Run Dem Crew — сообщество, которое из небегунов формирует бегунов. «Настоящие» клубы нас тоже осуждают: мы с ними действительно отстаиваем немного разные ценности. Они даже одеваются по-другому — от кроссовок до курток, и то, что они носят, выглядит настолько некруто, что неудивительно, почему многие не хотят с ними бегать.

— Насколько Москва отличается от тех городов, в которых проходил Bridge the Gap?

Седрик: Везде свои харизматичные лидеры. Взять Сашу (Саша Боярская, креативный консультант Nike и сооснователь бегового клуба Nike+ в парке Горького. — Прим. ред.) или Вову (Владимир Веселов, капитан команды Moskva River Runners). Они не притворяются, они такие, какие есть: Саша — классная девчонка, Вова — крутой парень. В каждом городе должен быть человек, который вдохновляет и мотивирует других. Конечно, это звучит банально — этот крутой, а этот нет, но если ты говоришь о лидере комьюнити, то это важно. Ты должен захотеть побежать за крутыми ребятами.

— Многие люди вне бегового комьюнити воспринимают новое беговое движение как часть войны спортивных брендов. Что вы на это скажете?

Шамик: Довольно неплохо иметь связи со спортивными компаниями, но, если бы они передумали нас поддерживать, движение бы не распалось.

Седрик: Это война между брендами, но не между нами. У нас, между прочим, есть что-то вроде десяти заповедей, и одна из них гласит: ты должен классно выглядеть, чтобы чувствовать себя хорошо (fashion first, safety second). В сентябре мы собираемся организовать забег Stop the Violence BTG по всему миру, потому что столько насилия происходит — терроризм, убийства. Мы решили показать, что нас слышно и нас много. Нам не нужно для этого нанимать специальных людей в агентствах — мы хотим показать, сколько сознательных людей вокруг. Нам предложили спонсорство, но мы отказались, потому что желание остановить насилие гораздо больше, чем какой-либо бренд.

— Шамик, вы уже приезжали в Москву раньше. На ваш взгляд, теперь здесь беговая культура догоняет лондонскую и американскую?

Шамик: По-моему, догоняет. Тут уже сформировались команды, проходят различные мероприятия. Разнообразие клубов делает бег доступнее: ты можешь выбрать, к какой тусовке присоединиться. Бегунов стало больше, и они лучше выглядят. Сейчас уже есть понимание — никому не хочется выглядеть как гопник во время пробежки. Хочется наслаждаться самим собой.

— А нет ощущения, что в Москве люди участвуют в забегах, словно на гей-парад ходят, — делают это не для себя, а для других? Будто какие-то свои права отстаивают?

Седрик: Нет, но марафонское движение имеет отношение к борьбе за права. В Нью-Йорке марафон проводится давно (с 1970 года. — Прим. ред.). Когда я был маленький, моя мама принимала в нем участие — она латиноамериканка, и тогда для Нью-Йоркского марафона это было редкостью.

— А насколько ваши идеи о том, чтобы классно выглядеть во время пробежек, пересекаются или противоречат популярной тенденции, которая пропагандируется феминистками? Речь про бодипозитив.

Седрик: Я, честно говоря, не слишком разбираюсь в феминистской теме. Мы принимаем людей в любой физической форме. Я даже хочу, чтобы к нам на пробежку пришел человек с лишним весом — готов привести его в форму. А если говорить о феминизме, то я стал замечать, что многие девочки предпочитают бегать в кругу других девочек; им нравится говорить на общие темы. Я бы не хотел бегать в компании, состоящей исключительно из парней.

Шамик: Возвращаясь к теме тела: у нас бегают ребята совершенно разнообразной комплекции. У нас нет цели создавать группу из «эмок» и «эсок».

Седрик: Есть беговые команды — не буду их называть, но есть такие, которые для фотосессии могут попросить выйти из кадра полных ребят. Для нас это неприемлемо! Я понял, что многие стесняются бегать, потому что приходят в группу, где все суперподтянутые и быстрые.

— Бег еще во многом зависит от инфраструктуры, от того, как устроены улицы и дорожное движение. Какой для вас самый удобный город в этом плане?

Шамик: По-моему, в Лондоне есть все: открытые дороги, где тебе никто не мешает, парки, красивые здания и даже немного сельской местности. Я живу в Хакни, это восточная часть города; перед Олимпийскими играми 2012 года туда на метро было ездить опасно — никто не сходил на моей станции, кроме меня. А сейчас вместе со мной там сходит по 30–40 человек. Теперь неподалеку находится Олимпийский парк, и когда ты бежишь оттуда, то попадаешь в мой район — «опасный» Ист-Лондон, а оттуда в центральную часть города. Этот маршрут напоминает о том, откуда я пришел и какое путешествие проделал. Моя жизнь могла сложиться совершенно иначе: у меня были все шансы остаться в мире, где важнее всего оружие и наркотики. Но я выбрал другую дорогу и стал примером для ребят из моего района.

Седрик: История красивая, и тем не менее Нью-Йорк удобнее. В Лондоне ты должен останавливаться на каждом светофоре — в Нью-Йорке есть негласное правило пропускать пешеходов, и автомобили уважают его. Хочешь побегать? В твоем распоряжении куча парков. А во-вторых, автомагистрали Вест-Сайд-хайвей и Ист-Сайд были сделаны именно для бегунов: людям всегда нравится двигаться вдоль воды.

— А вам приходилось когда-либо взаимодействовать с властями, чтобы убедить их как-то приспособить тот или иной район для бега?

Седрик: Нет, в Нью-Йорке нет необходимости убеждать в этом власти. Я пытаюсь работать с правительством, чтобы вовлечь в спорт детей: хочу, чтобы бег стал частью школьной программы, чтобы дети свою первую милю пробежали в нашей компании. Но это не должно быть в каком-то суперпринудительном порядке — пусть это будет в дружеском ключе: «Давай спокойненько, не спеша, начнем заниматься». Я слышал, что в России в школах есть нормативы, предписывающие, в каком возрасте сколько нужно бежать. Вот это ужас.

— Какой для вас обоих был самый сложный момент в беге и как вы его преодолели?

Шамик: Наверное, в 2013-м, когда я был вынужден уйти из футбола из-за травмы. Я был подавлен и долго не мог переключиться. Если до этого я бегал с Run Dem Crew Youngers 3 раза в неделю, теперь я стал бегать в 2 раза больше и тренироваться еще более усердно — это помогло мне стать сильнее не только физически, но и морально. Потом поехал с ними в Нью-Йорк, где познакомился с ребятами из Bridge Runners. Тогда я понял фишку: если в футболе ты можешь рассчитывать на команду, то в беге — только на себя. В жизни есть куча вещей, которые ты не можешь контролировать, и бег — одна из тех, которые можешь! В беге я тот, кто управляет временем и расстоянием, и это дает ощущение, что в этой жизни я по-настоящему чем-то обладаю.

Седрик: Самым тяжелым для меня было испытание, которое я сам себе устроил, — пробежать 100 миль зараз. Я был не готов: для такого надо тренироваться четыре-шесть месяцев. Занятно, что стомильная пробежка случилась во время другого зарока: в том году я обещал себе пробегать по 5 километров каждый день. Даже в путешествиях бегал — буквально сходил с трапа и бежал свою пятерку, если другой возможности не было. И о каждом забеге сообщал в соцсетях, запустив хэштег #5kaday. Люди благодарили меня, писали, что я их мотивирую. Один парень из Южной Кореи создал беговое сообщество «365».

В общем, где-то в середине года я решил, что мне нужно что-нибудь более мощное. Кто-то из наших знакомых пытался пробежать 100 миль, и у него не получилось, это нас с Майком Саэсом раззадорило, мы загорелись. Объявили, что пробежим, назначили дату — середина ноября 2013-го. Я потом еще месяц размышлял над тем, хорошая ли это была идея, и продолжал тренироваться как обычно. В соцсетях нас стали поддерживать еще больше — пришлось смириться с фактом, что, кажется, придется сдержать обещание. И вот день настал, и мы побежали. Люди писали нам: «Я проснулся, пошел на работу, уснул, проснулся — а вы все еще бежите». Нас поддерживали, это правда невероятно помогало. На середине пути я был готов сдаться — и сдался бы, если бы меня не подбадривали в соцсетях. Через 25 часов мы финишировали.

Но самое ужасное случилось на следующий день: впереди у меня оставались еще два месяца моего 365-дневного испытания — надо было заставить себя встать с кровати и побежать 5 км. А я не то что бежать — я не мог даже встать. Кое-как вышел я из дома. Незнакомые люди спрашивали меня, все ли в порядке и что со мной случилось. Я им отвечал: «Вам не понять!» Что сказать, это было печальное зрелище: я бежал как на костылях, не мог согнуть ногу. Потом, конечно, стало полегче. И это было самое сложное, что со мной случилось, за всю историю моего бега.

— Какой совет вы дали бы человеку, который еще не начал или только начинает бегать?

Седрик: Мне нравится высказывание сооснователя Nike Билла Бауэрмана: если у тебя есть тело, ты уже атлет. Эту мысль можно продолжить: если ты можешь ходить и бегать — ты пробежишь марафон. Если ты можешь пробежать марафон, то способен на все что угодно. Тело со временем привыкает к любой нагрузке, если правильно с ним работать, быть последовательным.

Шамик: А я процитирую свою маму. Когда я был помладше, она повесила мне на стену надпись: «Непреклонность — это ключевой пункт в достижении цели» (determination is a key to elevation). Я с детства занимался футболом профессионально, и бывало, что просыпался без особого желания играть, а эта фраза была первым, что я видел. В процессе достижения цели многое может не нравиться, но нужно вставать и идти.