«Юному неформалу тут выживать было сложно». Сотрудники кластера «Октава» — о своей Туле

Медиатор — такое непонятное слово для многих. Я посредник между гостем и экспозицией. Сам музей у нас необычный: мультимедийный и автоматизированный. А моя задача — встречать людей и общаться с ними. А по сути, я должен понять, что за человек передо мной стоит, чем я могу его заинтересовать в нашем музее и в кластере вообще.

Я могу провести человеку экскурсию по выставке, а могу приготовить ему кофе, так что занимаюсь всем понемногу.

Медиатор отличается от экскурсовода, наверное, в первую очередь тем, что экскурсовод — это человек, который произносит определенный текст, действует по определенному скрипту. У медиатора гораздо больше свободы, он может подискутировать на какую‑то тему и даже вступить в полемику. Медиатор — это полноценный собеседник, который, тем не менее, чуть больше может знать про выставку.

Иногда мне кажется, что я просто создан для этой работы: здесь я действительно на своем месте. Хотя я попал в «Октаву» по чистой случайности в мае 2018-го, да и так и остался. Точнее, в первый день мне сказали, что мест пока нет. Я уехал домой расстроенный, и на следующий день мне перезвонили.

Хотел бы я уехать в Москву и работать там? Я жил в Москве два года, пока учился в школе, и меня этот город немного пугает. Хотя, конечно, когда живешь в спальном районе, не чувствуешь, насколько Москва — огромный улей. В Туле мне все-таки гораздо приятнее.

Приходят ли к нам проблемные гости? Конечно, и довольно часто. Не у всех есть насмотренность в сфере искусства и музейного дела. Бывают конфликтные ситуации. Процентов шестьдесят споров удавалось перевести в нейтральное поле и тем самым решить. Так, одна женщина была на детской экскурсии, увидела, что один из проектов был сделан когда‑то давно в сотрудничестве с Фондом Сороса*, и стала говорить, что мы тут продвигаем какие‑то неправильные ценности. В такой ситуации нужно просто держать дистанцию и ничего не доказывать. Человек имеет право на свое мнение, но, конечно, мы стараемся наши ценности доносить до всех посетителей.

Что касается меня, то я формулирую главную ценность этого места достаточно буржуазно: это комфортное времяпрепровождение для человека — с пользой и с удовольствием. Попадая в «Октаву», человек настраивается на другой образ жизни. Многие приходят почитать в библиотеке или поработать в коворкинге регулярно.

Мне кажется, такие пространства должны менять оптику горожан и их взгляд на город. «Октаве» это, как вы видите, удается все пять лет.

Мы живем нормальной провинциальной жизнью, в которой есть отдых, рыбалка, есть смена сезонов — лето, весна, зима. Весной вот, когда пошла рыбалка, мы ни за какие деньги не станем перерабатывать. Приезжают москвичи и не понимают этого.

Я шучу сейчас, конечно. Тула многие годы была рабочей окраиной и одновременно городом 101-го километра, куда высылали проституток и тунеядцев («сто первый километр» — неофициальный термин, обозначающий способ ограничения в правах, его применяли в СССР к отдельным группам граждан. —Прим. ред.). В 1990-е Тула была довольно неприятным городом, и мне, как юному неформалу, тут выживать было сложно. Движ, который вы видите, появился не так давно: года с 2014-го началось развитие, в 2018-м открылся кластер.

Я здесь работаю техническим директором и отвечаю за все технические процессы. Получилось это так: в 1991 году я услышал группу Jоy Division и понял, что хочу играть такую музыку. Концертов не было, и я решил, что надо их организовать. Так я стал организовывать концерты — не ради заработка, а чтобы была возможность играть свою музыку. В какой‑то момент я понял, что организовывать концерты у меня получается лучше, чем играть музыку. Потом я достаточно долго работал на различных радиостанциях, и там был и RJ (так называют ведущих эфира. — Прим. ред.), и программным директором. Параллельно я начал организовывать ивенты: денег на жизнь не хватало, а у меня уже был ребенок. Так я стал одним из пионеров тульской ивент-индустрии.

Еще я был техническим директором команды «Русские каскадеры». Это те ребята, которые снимали все клипы «Ленинграда» и работали с Найшуллером. Три года они жили в Туле, и я был их техническим директором — так набрался опыта. Так что тут все меня знают, другое дело, что не все с лучшей стороны, ха-ха-ха.

Для «Октавы» я такой решала. Технически здесь [в кластере] стояла задача — стать лучшими. Задача шла и от руководства, и от меня лично. Как постоянный подрядчик, я работал с многими федеральными музеями. И когда ты работаешь с какими‑то непонятными государственными деньгами — это одно дело. А здесь средства конкретного частного инвестора, ты сначала обсчитываешь смету, просишь на конкретный проект, защищаешь его. Михаил Евгеньевич (Шелков — меценат и создатель «Октавы». — Прим. ред.) нас поддерживает, но ему важно знать, что и зачем. Лично меня частные деньги заставляют быть эффективнее.

Да, в одном федеральном музее у меня было восемь помощников, а здесь у меня помощник один, и мы вдвоем всю техническую часть тянем. Но для меня так работать интереснее, да и бумаг меньше.

Мы перестраиваемся внутри в зависимости от задач: мой коллега может быть мне подчинен в одном проекте, а в другом я полностью исполняю то, что он говорит.

Устал ли я тут за пять лет? Очень. Есть точка зрения, что спустя три года нужно менять работу, но так получилось, что я закончил свой гражданский брак и буквально через недели две устроился в «Октаву». Наверное, у меня какие‑то романтические отношения с этим местом. Оно мне нравится, я чувствую себя здесь своим. Да, в какой‑то момент придет время уходить, потому что я сильно устаю физически, в прошлом месяце мне исполнилось пятьдесят. Но пока есть силы, я здесь.

Когда в 2018 году открылся кластер «Октава», я стала его постоянным посетителем с самого первого дня, потому что такого места городу очень не хватало — именно такой концентрации творчества и креативных комьюнити.
С детства я очень люблю книги и в библиотеку «Октавы» стала приходить вместе с дочерью. Она выбирала вот это желтое кресло, брала книги, я тоже для себя что‑то выбирала, и мы могли так провести за чтением целый день. Я думала: «Господи, какое же прекрасное место! Как здесь приятно находиться и приятно работать, и какие же счастливые люди, которые работают здесь». Поэтому, конечно, когда я увидела вакансию библиотекаря, я сразу решила: it’s specially for me! Прямо с телефона сделала тестовое [задание], тут же отправила — успеть, чтобы никто меня не опередил.

Я написала сопроводительное письмо, честно объяснив ситуацию и добавив, что быстро учусь. Мое резюме юриста (а я работала в разных компаниях всю жизнь) совсем не соответствовало требованиям вакансии. При этом я хотела заниматься книгами и мероприятиями вокруг книг всю жизнь. Это же я честно рассказала на собеседовании. И вот уже год как я здесь. Кстати, это удивляет, но мой доход не упал: моя зарплата библиотекаря сейчас ровно такая же, как была у меня-юриста.

Наша библиотека особенная. Ее фонд формировался так, чтобы рассказывать об архитектуре, урбанистике и дизайне. Да, в Туле есть огромная областная библиотека, где очень много книг и огромный фонд, но там нет такой атмосферы и таких книг, которые есть у нас. Мы такие тульские «ГЭС-2» и «Гараж».

Иногда меня посещают мысли о том, что можно было бы уехать в большой город, но, с другой стороны, работая в «Октаве», я понимаю, что, наверное, я и не хочу никуда уезжать. Мне важно делать что‑то хорошее в том месте, где я родилась и живу. Не пытаться искать место, куда ты приедешь на все готовое.
Здесь же можно делать многое с нуля, и классно, когда есть такая возможность и когда тебя особо не ограничивают. Здесь у меня есть свобода — придумать классные проекты и самой их реализовывать.

Исторически вокруг «Октавы» сформировалась большая подростковая аудитория: это ребята от 13 до 18 лет, школьники и студенты колледжей. В Туле есть колледж культуры и искусств, колледж строительства и технологий, технический колледж, и их студенты как раз таки тусуются в этом районе. Нам хотелось сделать их пребывание в кластере максимально осознанным.

Так появилась идея создания досуговой событийной программы, направленной на подростковую аудиторию, с демократичными ценами на входные билеты. Но при этом мы решили прислушиваться к запросу этой аудитории, а не навязывать ей свой взгляд. Нам важно, чтобы наши зрители могли самостоятельно организовывать свой досуг, проводить мероприятия, создавать клубы по интересам, выбирать кино, которое мы будем смотреть на встречах в киноклубах.

Наши зрители любят «Королевство полной луны» режиссера Уэса Андерсона, «Сумерки» для них уже прошлый век. Хотя какие‑то подростковые мелодрамы, наверное, будут всегда популярны.

У меня у самого нет детей, но я много работал в детских лагерях вожатым, поэтому знаю, что люди в 16 лет и в 11 лет — из двух разных миров. И важная часть моей работы — научить их взаимодействовать друг с другом. Важно, чтобы старший понимал, что, так как он старше, у него есть доля ответственности за младшего. Чтобы он чувствовал, что младший видит в нем авторитет и пример для подражания. И когда дети разных возрастов находят общий язык, они начинают уже иначе общаться.

Подростки сегодня удивительные. Они кардинально отличаются от меня и моих друзей в таком возрасте. У них сейчас есть огромное количество возможностей. Они могут заниматься творчеством, они могут реализовывать себя, они могут зарабатывать деньги, не выходя из дома. Они намного сильнее нас продвинуты в технологиях. Они не боятся показывать себя, они не боятся делать рискованные шаги. И поэтому мне интересно работать именно с подростками и учиться у них.

Думал ли я уехать в Москву или Петербург? Сейчас соображу, как лучше сформулировать. Наверно, надо рассказать про локальный патриотизм, горизонтальные связи и веру в силу городского сообщества. Но я формулирую проще. Я люблю свой регион, свой родной город в Тульской области и саму Тулу. И хотя я понимаю, что в Москве объективно больше возможностей, мне хочется делать что‑то полезное именно здесь, у себя дома, для своих людей. Из Тулы последних лет действительно не хочется сбегать, и желание двигаться в лучшую сторону становится еще сильнее. Есть у нас еще дома дела.

В «Октаве» я отвечаю за всю визуальную историю: афиши, листовки, диджитал. Мне даже сложно перечислить все, что мы здесь делаем, — даже схемы расстановки мебели в кластере мы чертили. Все, что кластер визуально демонстрирует миру — как в реальности, так и в диджитале, — наших рук дело. Наших — это моих и моего товарища Кирилла.

Я был самым первым сотрудником «Октавы» — сначала менеджером, потом событийным менеджером. Было очень сложно, и меня хватило только на год. Но мне не захотелось расставаться с этим местом, и мне предложили работу по моему профилю: я по второму образованию дизайнер, а по первому — инженер.

У меня есть три причины (ну или цели), почему я остаюсь в Туле. Во-первых, у меня здесь все друзья и родственники, и мне морально сложно будет жить и работать в Москве. Во-вторых, у меня здесь бизнес, которым я занимаюсь уже почти два с половиной года. Бизнес — это два бара, один вот бар «Флигель», который дебютировал на пятилетии «Октавы» на выезде, и бар «Антагонист». И третье — мое желание когда‑нибудь жить в частном доме в лесу. Конечно, мне страшно, у меня собран аварийный рюкзак в связи со всем известными событиями. Но, наверное, в Туле даже лучше находиться, нежели в Москве, в наше неспокойное время.

С 2012 года я занимаюсь разными городскими историями. Я с друзьями делал «Картонную ночь», это был большой фестиваль, созданный волонтерами, школьниками, студентами. Всего я провел пять или шесть городских фестивалей. Поэтому я надеюсь, что внес свой вклад в облик города.

А мечтаю я, чтобы здесь появилось больше сознательных людей, которые ощущают себя гражданами, а не лохами и собаками. Когда я наблюдаю, как люди относятся к тому, что их окружает, как к грязи за их дверью, мне становится жутко неприятно — просто до злобы, до омерзения. Мне хочется, чтобы людей, которые относятся к своему городу как к своему дому, а не к общественному транспорту или к угробленному лифту, было больше.

Есть расхожая фраза: в Туле все спят под одним одеялом. Это в чем‑то правда. Здесь многие друг с другом знакомы, но все равно отношение к городу разное. Ладно, я уже начал какие‑то дедушкины речи вроде «не бросайте мусор, и будем жить хорошо». Но я правда мечтаю о большем уровне сознательности. А уезжать я не хочу.

*Open Society Foundation (Фонд Сороса) признан в России нежелательной организацией