«Рубинштейна тоскует, Невский плачет, новый центр — на Охте!» — сообщает реклама нового торгово-развлекательного центра за мостом Александра Невского. Для Петербурга это еще не как веселая фига от Бирюлево Патриаршим, но как если бы окрестности Электрозавода возомнили себя Покровкой: да, фактура есть, виды есть, но биение жизни здесь прекратилось с закатом советской промышленности. Шоссе Революции — трасса, вдоль которой тянутся линии электропередач и салоны по продаже китайских внедорожников: здесь никогда не было вообще ничего, за что петербуржцы любят свой город, а туристы в него приезжают. Теперь вот есть: это Музей уличного искусства на заводе слоистых пластиков, и о нем уже пишут Guardian и Wallpaper.
Слоистые пластики — это то, чем обшивают столешницы недорогих кухонь и вагонные купе. Экономические успехи завода описываются следующей цифрой: он занимает всего 10 процентов территории. Председатель совета директоров Дмитрий Зайцев прислушался к идеям своего сына Андрея о джентрификации, общими усилиями в 2013 году открыли музей.
Начали с современной российской классики: Тимофей Радя, Паша 183. Спустя 3 года выставку курирует уже британский исследователь стрит-арта, художники приезжают со всего мира, темы — как на хорошей европейской биеннале: беженцы, условность государственных границ, мир после нефтяного коллапса и обесценивание денег, толерантность и гуманизм как главная цель.
Тут надо сказать, что в городе-музее, где имеется одна из пяти важнейших коллекций классического искусства в мире, площадки современного искусства открываются отнюдь не каждый месяц. Например, здесь нет московских денег и никто не знает, как зовут председателя комитета по культуре (это бывший элдэпээровец Константин Сухенко, который обычно попадает в новости, когда называет мост Ахмата Кадырова «теплый и позитивный сигналом обществу» или осуждает серию «Открытые диалоги» в библиотеке Маяковского).
Идеолог Музея стрит-арта Андрей Зайцев говорит тихим, интеллигентным голосом, его любимые слова — это «внимательно», «тщательно», «щепетильно». Например: «Деньги — это важный момент. Но в выборе коммерческих партнеров мы очень щепетильны. Мне лично не нравится, когда искусство становится приманкой для рекламных целей. Вот Tele2 хотела сделать фестиваль гигантский — их мы не пустили. А фестиваль Present Perfect — с удовольствием».
При этом 95 процентов территории занимают арендаторы: здесь производят рампы для скейт- парков, складируют трубы, производят туалетную бумагу. Зачем тут социальное искусство, зачем приглашенные кураторы? Зачем, в конце концов, одна отдельно взятая петербургская семья вкладывает собственные деньги в назидательный стрит-арт о государственных границах?
Андрей Зайцев объясняет: «Этот завод — наш дом. Мы его любим, и мы о нем заботимся. Это был забытый богом район с какими-то гаражами, а сейчас сюда приезжает интеллигентная публика со всей страны. Что вокруг — сами видите, гаражи, рынки, разборки автомобилей. И мы уже стали альтернативным культурным центром не просто гигантского Красногвардейского района, но и, можно сказать, всего города. Хочется сделать креативный кластер, и это получается: к нам уже несколько кузнецов приехали. Скульпторы есть. Танцевальная школа заезжает. Если коротко, мы заменяем состав арендаторов. Были стеклоомыватели, приехала фотостудия. Мы собственным примером показали, как недорогими способами превратить захолустный район в центр творческих индустрий».
Команду петербургского музея позвали в Роттердам — делать аналогичный проект, уже подобрали индустриальную площадку и делают демоверсию. На вопрос, давно ли в Европе дефицит собственных специалистов по джентрификации, Андрей Зайцев скромно отвечает, что в мире толком нет других музеев уличного искусства: «Из всех художников, которые приезжают к нам со всего мира, нам еще никто не рассказал, что мы вторые. Поэтому мы полагаем, что мы первые. И в том числе поэтому администрации Роттердама стало интересно. И не только им: нас пригласили курировать павильон стрит-арта в Риме. Я бы даже сказал, что больший интерес наша деятельность вызывает у европейцев, чем у наших соотечественников».
Впрочем, все это пока выглядит как длинная, но временная экспозиция: каждый год пространство преображается, старые работы закрашиваются. Полноценного архива, образовательного центра и хотя бы каталогов, как в больших музеях, здесь нет, на что Зайцев отвечает: «Все будет. У нас просто денег нет пока на каталоги».
Сзади — произведение испанского Бэнкси SpY, работа «Crisis», выписанная пустыми нефтяными бочками. На переднем плане — «Качели русской тоски» — часть новой инсталляции под названием «Недетская площадка». По соседству имеются батут «Черный куб», «Русский лес из пустых бутылок» и «Черная мягкая песочница», наполненная советскими и российскими мягкими игрушками, покрашенными в черный цвет. «Недетскую площадку» собрало творческое объединение «Новые уличные», остроумно подметившие разные дворовые приемы в стиле «ЖЭК-арт». «Новые уличные» — это прекрасные «Осколки» (авторы произведения «Их разыскивают кураторы»
), Олег Кузнецов (автор запоминающейся «Ешечки»
), продюсер Bang! Bang! Studio Валерий Thewatt и Poslushai.
30 и 31 июля на площадке музея идет фестиваль Present Perfect: 19-часовая программа с открывающимися поочередно сценами (помимо прочих, сцена «Boiler Room»), вечерним музыкальным пикником, ночным рейвом, просторным арт-пространством, спортивными площадками, маркетом и зонами семейного отдыха. Среди выступающих — герои детройтского техно Aux 88 и DJ Stingray, концептуальный проект британского даб-артиста Кевина Мартина (также известного как The Bug) King Midas Sound, легендарные электронщики Plaid, эклектичный гамбургский продюсер Хелена Хауфф, мастер ломанных ритмов Machinedrum, известные российские артисты Kedr Livanskiy, Nocow, Lapti и многие другие.