— Расскажи, пожалуйста, что сейчас происходит в индустрии дизайна в целом? Как на нее повлияли события, связанные со спецоперацией и санкциями?
— Огромное количество ребят переехало. Кто‑то сразу, кто‑то позже, а кто‑то сейчас сидит на чемоданах и думает о релокации. Я и сам пробовал этот вариант. Мне стало интересно посмотреть, как они устроились в ближайших странах: Армении, Грузии и Турции. Я перекладывал их опыт на себя и понял, что это немного не моя история, и пока я остаюсь в Москве.
— В чем причина их отъезда?
— Первый импульс был на фоне общей паники, стресса. Люди совершали абсолютно необдуманные поступки: продавали квартиры, уезжали не пойми куда, покупали доллар за 150, а теперь он стоит 50.
— Релокация — это когда тебе помогает с переездом работодатель. А если ты переехал сам, то это уже эмиграция? Что это за опыт? Чем занимаются такие ребята, с кем теперь работают?
— Все очень по-разному. В основном это фрилансеры, которые могут принимать заказы из любой точки мира. Многие из них уже вернулись обратно. Потому что столкнулись с разными проблемами: денежные переводы, например, могут осложниться.
— Почему ты не уехал?
— Страны, которые я посетил, не подходят мне по темпераменту.
Я могу говорить только про Армению, Турцию и Грузию. Там все достаточно расслабленно. Города не такие большие. Безусловно, есть своеобразный шарм потертости и обветшалости, но не хватает какого‑то драйва и энергии, которая есть в Москве. Еще, на мой взгляд, там есть проблема с инфраструктурой: некуда ходить, не так‑то просто найти подходящее жилье. И вообще, все эти трудности, с которыми сталкиваются ребята, — открыть ИП, подписать договор аренды — не знаю, насколько это моя история.
— Чем ты сейчас занимаешься?
— Еще месяц назад я был отлично трудоустроен. Был дизайн-директором отдела коммуникационного дизайна в финтех-стартапе, но он закрылся. По ряду причин мы потеряли аудиторию и технологии, на базе которых разрабатывали продукт. После закрытия компании у меня не хватило пока энергии собраться и искать какие‑то другие варианты.
Я принял решение на несколько месяцев зафризиться и отдохнуть, подумать о том, что делать дальше. Это не значит, что я живу картошкой, — у меня есть проекты, которые я веду много лет, но в расслабленном режиме.
— Что ты можешь сказать в целом о нынешнем уровне дизайнеров из России?
— Я думаю, что дизайн в нашей стране за последнее время вырос в качестве. Мы абсолютно конкурентоспособны Западу. Специалисты, которые получили образование в Москве, могут занимать лидирующие позиции в лучших компаниях в Лондоне или Нью-Йорке.
С появлением таких звезд появляется запрос на то, чтобы перенять их опыт. И мы живем во время бесконечного обмена опытом. Воркшопы, мастер-классы, интервью. Эта индустрия сейчас процветает.
— Ты ведь и сам проводишь лекции и воркшопы?
— За свою карьеру я сделал большое количество ресторанного брендинга, эта тема меня влечет, интересует, но я это делаю в фоновом режиме. Это доставляет мне удовольствие. И поскольку я сую нос не только в дизайн-процессы и маркетинговые процессы, я везде могу рассказать об этой теме максимально углубленно, и есть большое количество интересных разных кейсов, на которых можно получить опыт.
— Насколько сейчас вот эта история с кенселлингом российских специалистов коснулась дизайнеров, которые находятся в эмиграции?
— Я не встречал пока никаких вопиющих кейсов на эту тему. Есть какие‑то мелкие неприятности, связанные с профессией. Ну, как минимум отменили русских и не дают возможности участвовать в международных конкурсах.
Конкурс — это всегда конкуренция, это всегда желание показать себя, сделать лучше. Наши компании и отдельные дизайнеры всегда занимали призовые места. Мой преподаватель из «Британки» вообще создал такой конвейер специалистов-студентов, которые стабильно на одном из международных конкурсов берут все три первых места. Поэтому, да, неприятно, что нас отстранили.
— На место ушедших компаний приходят новые бренды (McDonald’s — «Вкусно — и точка»). По идее, на дизайнеров сейчас должен быть повышенный спрос.
— Тут все зависит от специализации.
Многие компании сейчас переобуваются, но пока, кроме «Вкусно — и точка», я, пожалуй, не могу привести крупные примеры ребрендинга.
— Как тебе ее стиль
?
— Сложно сказать. Сначала думал назвать то, что получилось, дизайном курильщика, но это слишком грубо. Создание бренда — долгий и сложный процесс, а в случае с «Вкусно — и точка» у авторов просто не было времени, чтобы досконально все продумать.
— К разговору о логотипах и надписях: как у нас вообще сейчас дела обстоят с шрифтами? Times New Roman и Arial, например, официально недоступны в России.
— Эти шрифты являются базовыми в огромном количестве программ, и запретить их не так‑то просто. Самое грубое решение — скачать пиратский софт, но есть и обходные пути, позволяющие продолжить пользоваться тем же Photoshop вполне легально. Например, могут помочь друзья, оплатив лицензию с европейской карты.
По поводу западных шрифтов: разработку их кириллических версий и так отдавали носителям языка, которые лучше понимают правила построения букв. К тому же за последние десять лет в России сформировалась мощная шрифтовая школа. При необходимости разработать отечественный аналог ушедшего шрифта не составит проблем.
— Как ты считаешь, сейчас нам стоит отталкиваться от традиции, вдохновиться авангардом и модернизмом? Периодом, которым вдохновляются дизайнеры во всем мире.
— Можно и нужно опираться на наследие и анализировать это с точки зрения дизайна. Вообще, мне кажется, что классный специалист — это тот человек, который в первую очередь изучил то, что было до него. И, опираясь на эти знания, он может сформировать что‑то новое. Иначе, не зная историю, ты не будешь знать…
— …что тебе делать дальше в принципе?
— Да, и как это делать.
— В Советском Союзе задача художников заключалась в том числе в отработке идеологических сюжетов, а дизайн, наоборот, считался вредной буржуазной деятельностью, направленной только на то, чтобы звенела касса. Какая позиция тебе ближе?
— Вторая.
Дизайн — это инструмент, который позволяет бизнесу добиваться намеченных целей. Успех напрямую зависит от того, какая у тебя визуальная коммуникация.
Идеология всегда сопровождается репутационными рисками. Например, дизайнеры зачастую не готовы сотрудничать с производителями алкоголя или сигарет — так же и с политикой. Когда ты работаешь на заказчика, то становишься причастным к его деятельности и продвигаешь его взгляды. За спорную работу можно разово получить приличные деньги, но безупречный имидж в долгосрочной перспективе принесет самые масштабные и интересные заказы.