В России про Воверайта знают, что он открытый гей, однако это не исключение: удивляться ориентации градоначальников в Европе перестали лет 10 назад (примерно тогда вышел номер журнала «Большой город» с материалом «Все гей-мэры мира»). Куда меньше людей в курсе, что его фамилия переводится словом «бельчонок», на пике популярности его называли сокращенно прозвищем Вау и свой пост он покинул в 2014 году на два года раньше срока из-за давления, связанного с безуспешным строительством нового берлинского аэропорта.
Этому человеку город во многом обязан тем, что в середине нулевых туда устремились потоки молодежи — учиться, жить и работать или шляться по клубам. А в середине десятых те же молодые люди стали ругать его за то, что средняя цена на пиво поднялась с 2 до 3–4 евро, вместо клубов по берегу Шпрее выстроились фешенебельные кварталы, а тот самый аэропорт так и не достроили.
В 2001 году он нанял на должность директора Берлинале Дитера Косслика, который до сих пор удерживает Берлинский кинофестиваль в тройке главных. Косслик, работавший редактором левого журнала konkret, делает акцент на политическом кинематографе. В 2006-м он привозил на фестиваль бывших заключенных тюрьмы Гуантанамо, в прошлом году главный приз получил невыездной иранец Джафар Панахи, в этом — «Золотой медведь» достался итальянскому документалисту Джанфранко Рози, снявшему работу о повседневной жизни на Лампедузе, куда каждый день прибывают беженцы.
В 2007 году было принято решение возвести точную копию зимней резиденции прусских королей на Унтер-ден-Линден. По окончании строительства в 2019 году в нем разместится культурный центр «Гумбольдт-форум», музеи, магазины и рестораны. Это своего рода Храм Христа Спасителя Воверайта, который считал, что дворец-новодел в 2019 году поможет привлечь туристов. Многие берлинцы думают иначе.
Берлинский Сенат во главе с Воверайтом активно работал и над законодательством, упрощающим деятельность высокотехнологичных стартапов. В итоге в Берлине сидят офисы SoundCloud (на фотографии), европейского Google, самого крупного в Европе разработчика игр для социальный сетей Wooga, европейского ретейлера Zalando и масса других компаний, некоторые из которых завтра наверняка станут новыми big thing.
Идея построить большой музей современного искусства — как МОМА в Нью-Йорке, Тейт в Лондоне и Помпиду в Париже — была идеей фикс Воверайта. 5 лет назад он получил согласие от партнеров по коалиции — Партии христианских демократов — на привлечение финансирования из частных источников, но с тех пор о планах создания главного немецкого музея совриска ничего не слышно.
Самый амбициозный и в то же время самый провальный проект Воверайта, который в итоге стал катализатором его отставки. Несмотря на наличие двух исправно работающих аэропортов, бургомистр дал согласие на их замену одним большим. Строительство ведется с 2006 года, открытие откладывается с 2013-го. За это время было выявлено множество не только технических и строительных недостатков в конструкции, но и некомпетентность заказчиков и подрядчиков.
3 группы населения, с которыми Воверайт дружил (и воевал)
Геи
Свой знаменитый каминг-аут Воверайт совершил еще до того, как стал бургомистром Берлина, — в июне 2001 года, когда он выступал по поводу выдвижения своей кандидатуры на пост главы немецкой столицы. Признание «Я гей, и это хорошо» стало крылатым выражением.
Оказавшись в кресле мэра, он уверенно начал поддерживать инициативы, связанные с ЛГБТ-движением. Во время выступления на гей-прайде в 2003-м заявил, что «это не мероприятие для целевой аудитории — это массовое движение». В том же году представил свое научное исследование о преследовании гомосексуалов во времена национал-социализма. А еще выступил перед школьниками в мэрии с докладом на тему «Сексуальность и общественное мнение», пообещал сделать Берлин местом проведения олимпиады Gay Games, а также слетал в Филадельфию, где на Equality Forum всячески рекламировал немецкую столицу как прекрасное туристическое направление для американских геев. В его же бытность мэром берлинский Музей гомосексуализма получил частичное государственное финансирование и новое помещение на Лютцовштрассе.
Воверайт был и одним из инициаторов открытия Мемориала гомосексуалам — жертвам нацизма. Его автором стал дуэт художников Elmgreen & Dragset, он установлен в Тиргартене. Сквозь небольшое окошко, прорубленное в немного наклоненном бетонном блоке, можно увидеть короткий фильм режиссера Томаса Винтерберга и оператора Робби Мюллера. Он сверху.
Рейверы
Бывший мэр во всех своих интервью заявлял, что ночная жизнь Берлина — неотъемлемая часть концепции Сената по привлечению туристов. Тем не менее одной из первых инициатив его команды стало санирование района Пренцлауэр-берг, знаменитого своими клубами и барами. В результате джентрификации одно из самых старых заведений города Icon закрылось — на него нажаловались новые респектабельные жильцы. Теперь он обитает в более терпимом Кройцберге под названием Gretchen. Дольше всех продержался Klub der Republik на Паппель-аллее, но и о нем сегодня ничего не напоминает — занимаемую им гэдээровскую стекляшку снесли, теперь здесь находится стилизованное под фабрику здание, его лофты занимают стартапы и коворкинг.
Стремление Клауса Воверайта совместить андеграундный дух Берлина и современные урбанистические тенденции в глазах многих героев клубной сцены не имели обоснований. Основатель Love Parade — позднее Fuck Parade — Доктор Мотте в 2009 году сказал, что его следующий парад «…положит конец гей-политике городских властей», и, естественно, тут же был освистан прогрессивными коллегами. Позже, в интервью немецкому таблоиду BZ рейв-ветеран признался, что целью его провокации было привлечение внимания к джентрификации Воверайта, из-за которой страдали легендарные места SO36, YAAM, Tacheles и Bar 25.
Одним из ее результатов стало повышение арендной платы не только на квартиры, но и на помещения, подходящие клубам. Например, едва ли не главный клуб в Митте White Trash Fast Food съехал с Шенхаузер-аллее в Кройцберг из-за резкого повышения арендной платы два года назад. Однако его помещение до сих пор пустует. С другой стороны, именно при Воверайте техно-энтузиасты из объединения Ostgut получили в свое распоряжение здание электростанции, которая в 2004 году превратилась в клуб Berghain.
Туристы
В том, что Берлин уверенно занимает третье место среди европейских городов по количеству туристов, после Парижа и Лондона, заслуга исключительно Клауса Воверайта. Понимая, что в отсутствие серьезных активов — финансовая жизнь сосредоточена во Франкфурте, промышленностью хвалится Бавария — выжить Берлину удастся, лишь используя свой исторический и культурный капитал, он поручил расписывать городской бюджет так, чтобы значительная его часть учитывала планы и интересы арт-институций.
В 2004 году Воверайт запустил процесс по переводу вывесок, указателей и прочих информативных медиумов на английский. Способствовал проведению чемпионата мира по футболу в 2006 году — его финал прошел в Берлине. Чего он не успел или не захотел, так это ввести налог на посещение Берлина — Citytax, на котором уже давно настаивают представители художественной сцены в городском Сенате.
Как бы там ни было, целенаправленная работа Клауса Воверайта принесла свои плоды — в 2004 году количество бронирования номеров в отелях составляло 13 миллионов, в 2013-м оно увеличилось более чем в два раза, а в прошлом году эта цифра превратилась в 30 миллионов. Как на нее повлияет введенный ранее в этом году частичный запрет на аренду квартир через Airbnb пока неясно — возможно, появится больше совсем простых гостиниц за 25 евро/ночь типа Easy Hotel (на фотографии).
6 громких заявлений Воверайта
«Я гей, и хорошо, что это так» (из речи перед делегатами Социал-демократической партии, 10 июня 2001 года)
«Берлин бедный, но сексуальный» (из интервью журналу Focus Money, ноябрь 2003 года)
«Аэропорт Берлин-Бранденбург — это история успеха» (из интервью газете Tagesspiegel, 10 мая 2010 года)
«Герта» станет сексуальной командой тогда, когда начнет играть привлекательно» (из интервью газете Tagesspiegel, 23 апреля 2013 года)
«Я хотел уйти с этого поста еще в июле, но тогда мы стали чемпионами мира» (из речи по поводу своей отставки 26 августа 2014 года — тогда немецкая сборная победила в чемпионате мира по футболу в Бразилии)
«Мы хотим стать богаче, но остаться сексуальными» (из выступления перед городскими руководителями во время Берлинских экономических диалогов, 4 декабря 2013 года)
«Берлин — это мой проект»
Интервью с Клаусом Воверайтом
— Раньше ваш город был привлекательным местом для творческих людей. Цены на жилье, недорогие коммунальные услуги, простота переезда привлекали уйму талантливой молодежи. Сейчас в том числе из-за наплыва беженцев и популярности города правила стали строже. Считаете ли вы разумной такую политику?
— Берлин остается доступным городом. Посмотрите на Нью-Йорк, Лондон, Париж или даже Москву. Да, ситуация меняется, но не так фатально. Все больше молодых людей — их рост составляет приблизительно 50 000 человек в год — приезжает в Берлин на временное или постоянное житье. Правила тоже не претерпели особых изменений.
— Вы хотите сказать, что недовольных вообще нет?
— Есть, конечно, отдельные группы, которые страдают от открытости города: пенсионеры, студенты и люди с низкими доходами. Мы работаем над тем, чтобы не оставить их обделенными.
— А что делать с ростом цен на недвижимость?
— В Берлине 1 900 000 квартир. Из них 300 000 принадлежат городу, 200 000 — в кооперативном управлении, и эта четверть в сумме — она не зависит от застройщиков. Мы предлагаем их по особым ценам тем людям, чьи доходы не могут угнаться за ростом цен на аренду. Кстати, для художников есть такие же специальные программы, чтобы они могли арендовать себе мастерские.
— Не испытывает ли сейчас город комплекса нувориша — бедняка, который разбогател. За пару лет все жутко подорожало.
— В былые времена Берлин действительно был бедным. После падения Стены было закрыто много промышленных предприятий, не было денег, не шли инвестиции. Мы долго боролись за то, чтобы привлечь внешние деньги. Мы развиваем новые области, застраиваем новые участки, город растет — растут и цены. Мне кажется, это не проблема, ведь доходы населения тоже растут.
— Значит ли это, что Берлин все еще сексуален, но уже не беден?
— Не богат, но не так беден, как несколько лет назад.
— Удастся ли вам сохранить этот микс из художников, тусовщиков, маргиналов, эмигрантов, которым так славен Берлин?
— Мы сохраняем наше многоголосие как можем. Например, сейчас расширяем стартап-индустрию, в которую приезжают много работников из разных стран мира. У нас намного больше венчурных инвестиций, чем в Лондоне.
— А какая часть населения занята в так называемых креативных индустриях? В том же Лондоне — каждый 6-й житель.
— Мы не отстаем в этом плане от столицы Великобритании.
— Какую роль в городском устройстве играет музыка?
— Музыка очень важна. От индустрии в целом до вдохновения для горожан.
— Я слышал, что на ежегодную первомайскую демонстрацию, проходящую в Берлине, в этом году напала полиция…
— У нас сейчас при власти консерватор Мюллер. И несмотря на то что в сентябре будут новые выборы, он хочет показать свою силу против демонстрантов. Это в корне неправильная политика.
— Каким вы видите развитие города в ближайшие 5–10 лет?
— У Берлина есть шанс стать по-настоящему интернациональным городом. Это значит, что мы рады людям со всего мира. Не только беженцам, но и ученым, художникам, креативщикам. Мы приглашаем их пожить здесь некоторое время или остаться навсегда, принять участие в создании этой особой атмосферы открытости и толерантности. Это значит, что люди разных наций, религий и сексуальных ориентаций могут прекрасно жить вместе в Берлине. Вот он — тот самый микс, о котором мы говорили. И они все будут иметь равные права. В нашей конституции есть одно предложение: «Все люди равны». Мы хотим добиться этого открытого общества, и это были мои идеалы и амбиции во время правления. Построить город, где люди будут успешными и свободным.
— А как вообще такой жесткий канцлер, как Меркель, позволяла Берлину и вам всю эту свободу и крутость?
— Ей ничего не оставалось. У нее нет полномочий, чтобы влиять на развитие города. Да, она живет в Берлине, но представляет другую ветвь власти. Страна — это ее проект, столица — мой.
— И вы до сих пор думаете, что ваш?
— Фактически уже нет, но когда я смотрю на Берлин, чувствую, что да, мой.