«Суть конфликта в том, что на Малой Бронной работает огромное количество ресторанов и питейных заведений — по площади они маленькие. Туда не вмещались все желающие, поэтому стояли на улице. Иногда по 1000 человек. Эта толпа притягивала криминальные элементы — у нас стали машины обворовывать. Кроме того, приходило много проституток и наркоманов. Во дворе останавливается машина и торгует шариками с газом. После этого газа начинаются, естественно, крики и битье бутылок. Толпа приезжала не столько в сам ресторан, сколько в модное место — многие привозили выпивку с собой. Часам к двум-трем отдельные группы выплескивались во дворы — в каждом заведении по одному туалету, который всех обслужить не может. Гулять в наших дворах и на детских площадках теперь просто невозможно — извините, из-за того, что там кучи».
«Что тут комментировать? Неспособность к компромиссу между частными лицами убивает свободу. Это отвратительно. Я не знаю деталей, но вижу опечатанные двери. Опечатанные двери — зло для общества. Компромисс давно известен и зафиксирован в законодательстве: заведения закрываются в 23.00. Все остальное — унылое нытье».
«То, что происходит этим летом на Патриках, похоже на цирк: «24/7. На арене сидят и едят, это происходит в так называемом прогрессивном гастрономическом кластере». А зрителей на это посмотреть приходят толпы. Чрезмерная публичность отвлекает от еды. Делает суть того самого, простите, кластера необязательной. Главное — это «быть в обойме», вечное светское правило работает и тут в полный рост.
Мне в возбужденной толпе находиться не хочется, поэтому я хожу в совсем маленькие и относительно тихие места, выбираю «окна» без часа пик. И очень хорошо понимаю местных жителей. Жить на Патриарших теперь не хочется, как не хочется жить, например, на Старом Арбате. Жажда организовать ресторанный бум в отдельно взятых пяти кварталах и выкачать из этого по максимуму привела к тому, что единственная в своем роде территория стала штамповать один и тот же формат ресторанов и кафе. И это путь в никуда.
Думаю, через год-полтора все уляжется и отфильтруется. А сейчас район перегрет так, что хочется сбежать подальше. Например, на Миусы — они сейчас напоминают по сравнению с Патриаршими буржуазный пригород».
«Мы находимся подальше от всей суеты и закрываемся как раз в одиннадцать — у нас как-то поспокойнее. Наверное, конфликты из-за того, что люди выходят на тротуары с алкоголем и выпивают. Если бы я жил где-нибудь рядом с шумом, мне бы тоже это мешало. Пару раз вечером я проходил по Бронной в сторону Садового, и такого скопления людей и машин я давно не видел. Понятно, что это раздражает. Не уверен, что с этим можно как-то справиться и что конфликт исчерпан».
«Мой дом стоял немножко в глубине, и шум не доходил, несмотря на то что рядом у нас было кафе, — на главных улицах, конечно, жизнь всегда кипела. Тем и примечательны Патрики — как в любых европейских городах, все сидят на улице, общаются, наслаждаются жизнью. Конечно, есть те, кто выходит за границы дозволенного и начинает слишком орать в силу выпитого алкоголя. Мне трудно судить, насколько подействует эта мера о закрытии в 23.00: я вот не понимаю тех, кто непосредственно живет на Партиарших сейчас. Коренного населения, мне кажется, там почти не осталось, в основном там арендуют квартиры — молодые люди и семьи. Мне кажется, там все равно будут тусоваться и пить, и тут какие-то тупые методы могут подействовать — ну выливать ведро воды из окна. Так поступают бабушки в Венеции, когда идет Биеннале, и там тоже все сидят, орут и пьют. Саманта в «Сексе в большом городе» поливала трансвеститов на своей улице в модном районе, которые мешали ей заниматься любовью. Или пусть заведения деликатно объясняют своим клиентам, что лучше не шуметь, — это их ответственность».
«Конфликт касался преимущественно заведений на Малой Бронной — там их много сосредоточено. По остальным улицам таких жалоб не было. Мне этот шум никогда не мешал — по причине возраста и активного образа жизни. А вот бабушка-соседка, живущая при этом на последнем этаже, действительно сильно возмущалась и по полночи не могла заснуть. Само по себе настроение района со всеми этими гуляньями ей нравится. Говорит, классно, как в Европе, — а она дама светская такая, по полгода живет между Москвой и Веной, — но вот после полуночи хотелось бы, чтоб было потише».
«Суть конфликта простая: к профессору Преображенскому пришел Швондер и предложил уплотниться. Не мог не прийти, так как условный журнал Tatler он читает и, конечно, хочет поучаствовать. Проблема в том, что люмпенов, которые теперь считают, что «Патрики-наше-все», туда приходит слишком много и они начинают вести себя, как лошади, которые, как известно, не слишком сдержанны в плане дефекации. Притом сами они, понятное дело, этого не понимают. Некоторые из жителей Париарших забили тревогу еще в прошлом году, когда на расширенной и красивой Малой Бронной хотели установить скамейки. От скамеек отбились, но легче не стало. Потоки туристов из Люберец естественным образом приклеились к ресторанам, которые не имеют возможности контролировать свой уличный трафик.
Третий закон Ньютона никто не отменял: сила действия равна силе противодействия. Жители Патриков вдруг вспомнили, как эффективно у них в свое время получалось бороться с рестораторами поодиночке. В итоге в один день вызвали всех рестораторов на ковер в префектуру и сказали: пока не разберетесь со своими буйными гостями, которые зассали все подворотни и драки устраивают, — работать будете до одиннадцати.
Естественно, выручки упадут. Что будет дальше, неясно, слухи ходят самые тревожные: что чуть ли не готовят отряд казаков для патрулирования. Маячит создание некого общественного наблюдательного совета, который будет решать, закрывать ресторан или нет. Судя по дикой скорости развития событий, история темная, явно с двойным дном. Что, конечно, очень печально для рестораторов.
А вообще, это совершенно нормальное построение ситуации в районе, неприспособленном для гулянок. Если бы среди вашего тихого двора проложили трассу, через которую пошли толпы пьяных орков, вы бы сказали: «Окей, я за урбанизм и пешеходную Москву»? Вряд ли».
«Пока я жила на Патриарших, меня ничуть не беспокоили ни клубы, ни люди на улице. Я люблю городскую жизнь, а она не возникнет, если у жителей города не будет возможности для неформального освоения пространства. Что мне действительно мешало, так это работы по реконструкции района, которые велись почему-то ночью.
Честно говоря, я не понимаю, в чем суть проблемы: беспокоящие жильцов места располагаются на одной улице, а во дворах тишина. При любом решении останется кто-то недовольный, но если будут проведены открытые обсуждения — их нужно несколько — и найден консенсус, то решение станет правилом. Проблема в том, что подобная практика в России не работает, нет политической воли к этому. Со стороны местных властей, по крайней мере».
«Всегда было такое выражение «тихий центр», и, видимо, там жителям Патриарших и хочется находиться. В 1937 году было очень тихое время, а вообще тише всего в нескольких городах мира — в Пхеньяне и Минске, в тоталитарных столицах, где не забалуешь и не пошумишь. Надо понимать, что либерализм идет вместе с кафе, шумом и проститутками в комплекте. Это пакетное соглашение».
«Сейчас началась борьба всех подряд, в которой нет ни правых, ни виноватых, — одни эмоции. Я не виню рестораторов: Патриаршие — уникальный район, собирающий уникальные проекты. В большинство мест не ходят те, кто мешает жителям спать, и мне странно как местному и как социально активному человеку, что вдруг стали включаться жесткие регуляции без обсуждений. Меня удивило, что город так испугался: обычно он не слышит о наших проблемах. Например, после реконструкции улиц забетонировали многие сливы — и каждый дождь на Патриарших превращался в потоп.
Зачем нужно закрывать ресторан в 11 вечера, если внутри находятся люди, которые никому не мешают? Конечно, рестораторы приняли условия — а что им еще оставалось? Но лучше бы случился цивилизованный диалог, который мы как раз хотим построить с группой жильцов и представителей бизнеса, — чтобы самим регулировать ситуацию. Объединение будет называться РАПП — Районная ассоциация Патриарших прудов. Сейчас мы провели уже две встречи, думаю, что объявим в течение месяца регламент работы. Это будет намного более созидательный путь, чем то, что происходит сейчас».