«Мода на домашние тропики — из советского прошлого»: кто и зачем коллекционирует винтаж

Мой интерес к винтажу начался с ароматов. Сейчас у меня их больше семидесяти, и, наверное, самый ценный экземпляр — нетронутый флакон 500 мл одеколона Habit Rouge от Guerlain. Цитрусовые ноты в нем все еще свежи — не верится, что этот бергамот созрел полвека назад. Я обожаю винтажную одежду: свободные рубашки из восьмидесятых и пиджаки с накладными плечами. Найти хороший и недорогой дизайн сегодня сложно, зато винтаж стоит адекватно, и ты можешь быть уверен, что будешь выглядеть не как все.

То же самое с интерьером. Я живу в сталинских «красных домах» возле метро «Университет». Предыдущий владелец сделал здесь перепланировку, но, к счастью, аккуратно обошелся с интерьерами. Жаль, что из‑за переноса стен утерян оригинальный паркет в елочку: говорят, что на момент постройки дома в 1952–1954 году его еще привозили в Советский Союз из Франции. Я фанат скандинавского минимализма и точно знал, как должно выглядеть мое пространство. Но бюджетно сделать его нескучным могли только мебель и декор середины прошлого века из СССР и Восточной Европы.

Почти все винтажные предметы интерьера я нашел на «Авито». Например, два торшера приехали ко мне из Иркутска и Красноярска и стоили каждый в районе 1500 рублей. Один из них оказался торшером Estoplast — эстонской фабрики пластиковых изделий, которая в середине века делала самые стильные в СССР светильники. На фотографии абажур был цвета слоновой кости, а в реальности оказался ярко-желтым. С третьей попытки я нашел ребят, которые сделали аналогичный плафон, но подходящего цвета. Основание, латунные и хромированные детали остались оригинальными. Да, я потратил время, но остался очень доволен — торшер идеально вписался в обстановку. Есть в нем даже что‑то скандинавское, от Алвара Аалто. Ну это и неудивительно: как‑то слышал от эстонцев фразу «мы скандинавы, а не прибалты».

Когда охотишься за винтажом, вопрос подлинности встает всегда. До какой степени можно реставрировать? Покупать ли реплики? Я всегда стремлюсь найти баланс. Мне важно, чтобы каждая вещь подходила моему интерьеру, и если ее нужно доработать, то я сделаю это. Так, у этого торшера был оригинальный белый провод, пожелтевший от времени. Я решил его заменить на новый, но тоже белый: это не самое изящное решение, зато максимально близко к оригиналу.

Я комбинирую винтажную мебель с современной, потому что не хочу уйти в стиль «бабушкин сундук». Моя мама — художница, человек с хорошим вкусом, строго бдит все мои покупки и часто говорит: «Хватит винтажа, добавь уже чего‑нибудь современного». Когда Советский Союз распался, родители бросились радостно избавляться от всего, что о нем напоминало, в том числе от мебели — почти сразу сделали евроремонт. Бабушка с дедушкой вслед за родителями тоже начали все переделывать на новый лад, и в итоге почти ничего фамильного у меня не осталось. Так что моя любовь едва ли тянется из детства — она скорее результат интереса к истории и насмотренности на хороший европейский дизайн.

Советский период мидсенчури, когда делали действительно красивый дизайн, был очень коротким. Вещи были не самого хорошего качества, поэтому к моменту моего детства мало что сохранилось. А после восьмидесятых дизайн был уже слишком тяжеловесным и приземистым. Но, например, мода на «домашние тропики» — это тоже из советского прошлого, и здорово, что она возвращается: блогеры заново открывают для себя те предметы, что раньше стояли у наших бабушек, в детских садах или поликлиниках. Но теперь мы смотрим на них другими глазами.

В 2015 году я жил в Венгрии. Там я влюбился в дизайн Восточной Европы прошлого века и тогда же увлекся советским модернизмом. Заскучал по дому и захотел найти то, что о нем напоминает. Будапешт – очень красивый неоклассический город, почти не тронутый социалистической архитектурной рукой, в отличие, например, от Варшавы. Во всей Венгрии зданий в таком стиле совсем мало. Я начал искать и снимать эти редкие вкрапления модернизма, а по возвращении взглянул на Москву другими глазами.

Полюбив дизайн стран соцлагеря, я начал изучать его сам. Самым сложным оказалось правильно читать и произносить имена авторов — в этом очень помогла лекция историка искусств Артема Дежурко про дизайн Восточной Европы. Автор этих стульев — дизайнер Франтишек Йирак. Их я купил буквально из гаража, в котором хозяин собирает советское мебельное наследие. У них же заказал реставрацию. Думал, что все, что нужно, — это выбрать ткань, цвет морилки и ждать. Но реставратор оказался настолько дотошным фанатом своего дела, что я раз пять ездил в его мастерскую в промзоне на «Речном вокзале», согласовывал оттенки лака, делал выкрасы — в итоге процесс растянулся на полтора месяца.

Главный вопрос в том, сколько усилий ты готов приложить, чтобы обладать вещью: разобраться, найти, доставить. Когда только начинаешь охотиться за винтажной мебелью, тебе нравится почти любое «старьишко», но когда ты просмотрел тысячу объявлений и фотографий в винтажных аккаунтах, начинаешь думать иначе и замечать разницу: «этот чешский столик куда изящнее, чем похожий советский, а за этим гэдээровским и вовсе стоит поохотиться. Такая советская стенка симпатичная, но румынская аккуратнее и сделана лучше, не из фанеры, а из шпона ореха, и ручки у нее почти как у датской».

Самая большая боль — когда находишь вещь, договариваешься о покупке, переводишь деньги, а тебя обманывают. У меня так было с латунными чайками — настенным украшением, которое сегодня можно найти у перекупщиков винтажа и за 20 тысяч рублей. Если уж мне что‑то понравилось, то я это из‑под земли достану. В итоге нашел их в Мурманске за смешные 700 рублей, но продавец отказалась отправлять почтой или транспортной компанией и не хотела получать деньги на карту, только наличными. Я нашел человека на Youdo, который должен был забрать их и прислать мне. Я перевел ему деньги, после чего он пропал. В итоге знакомая знакомых нашла в Мурманске парня, который тоже долго тянул, почти две недели. Я весь извелся, но в итоге сделка состоялась, он их упаковал и отправил мне в Москву, за что ему огромное спасибо.

Не меньше времени и сил потребовалось, чтобы найти тумбу под телевизор. Я сразу определился, что хочу винтажный хайборд, однако он не должен был быть слишком высоким или низким: до 140 см и иметь нишу под проигрыватель. Подходящий предмет нашелся на «Авито»: по фотографиям сложно было понять, что из этого сильно потрепанного рыжего румынского трюмо получится красивая тумба. Но я сразу приметил его резные ручки — почти как у датчан! — и изящные ножки. Полка у него была, правда, сильно покосившаяся и столешница со странной выемкой. Однако я увидел потенциал тумбы и привез ее буквально на коленях из подмосковного Пушкино. Нашел мастера, который выпилил новую столешницу, выпрямил полку, снял жирный слой лака и тонировал вещь за 20 тысяч рублей. Недешево, но цена на новый хайборд в похожем стиле начинается от 40 000. Это я к тому, что вся морока стоит того, потому что на выходе ты получаешь уникальную вещь. Но чтобы найти что‑то действительно крутое, нужно бесконечно тренировать насмотренность и «затачивать» глаз.