Уже на подходе к киноцентру «Соловей» толпятся люди. Кто‑то фотографирует разрисованные стены, другие собирают подписи против сноса, некоторые вообще объявляют голодовку. У строительных лесов сидит девушка с гримом как у Пьеро и держит плакат с надписью «Голодовка за «Соловей». Ее зовут Ирина Хазанова, и это ее первый активистский опыт.
Она сидит у киноцентра с семи утра, но ночью планирует уйти, потому что за ней весь день тщательно следят какие‑то люди из машины напротив. «Сегодня я здесь, потому что мне безумно нравится этот кинотеатр и мне очень грустно, что его хотят снести, — говорит Ирина. — За этим стоит какая‑то большая идея о сохранении культурных памятников и истории Москвы. Мне кажется, такой ажиотаж вокруг, потому что все чувствуют: «Соловей» — это некая реликвия для столицы, и никому не хочется, чтобы вместо хорошего кинотеатра появилась очередная многоэтажка. Хазанова считает, что идея сносить «Соловей» и строить новый киноцентр — глупость. Она уверена, что петиции и пикеты помогут киноцентру выстоять.
Через каждые пять метров слышатся крики: «Подпишите петицию за спасение «Соловья»!» По словам активистов, они собрали уже несколько десятков тысяч подписей, которые собираются отправить в мэрию Москвы и лично Владимиру Путину. Один из тех, кто собирает подписи, — местный житель Петр Федосов. Он не состоит в инициативной группе, но проникся идеей сбора подписей за сохранение киноцентра. «Он функционирует еще с прошлого века, и за тридцать лет стал по-настоящему народным кинотеатром. Здесь образовывались пары, заводились знакомства, творилась история. Я считаю: то, что сейчас творится с «Соловьем», — полный беспредел, и я пришел, чтобы положить ему конец», — делится мужчина. По его словам, он ходит в кинотеатр с самого его открытия, а в 2004 году даже проводил там фестиваль американского кино. Петр думает, что «Соловей» — одно из немногих мест в Москве, которое приносило людям счастье и добро. «Ну где еще можно посмотреть классику кинематографа за сущие копейки, 100 рублей по утрам? Нигде такого больше нет, и навряд ли еще будет», — сокрушается Федосов.
«Да, я полностью согласен! — говорит проходящий мимо молодой человек, студент московского вуза Дмитрий Яковлев. — Место правда знаковое, всегда можно было посмотреть любую премьеру, которую ты пропустил, спустя пару месяцев, особенно когда ты учишься. Благодаря «Соловью» я полюбил Паоло Соррентино: посмотрел «Великую красоту», и понеслось».
На входе в центр толпятся люди. Внутри все по-прежнему, выделяются лишь стены — теперь они все исписаны пожеланиями, сожалениями, возгласами и цитатами из кинофильмов. Оставить свой след в истории «Соловья» хотят все и передают маркер друг другу. «Ну если ничего не делать, то в Москве ничего не останется вообще…» — вздыхает девушка и пишет что‑то на стене. «Да. Если все старые здания снесут, то во что вообще столица превратится?» — отвечает ей подруга.
Внутри «Соловья» тоже собирают петиции. Антонина Сергеева, активистка и помощница депутата Пресненского района Татьяны Яновицкой, уверена, что благодаря хорошей огласке киноцентр еще можно спасти. Она рассказывает, что в эту пятницу в Госдуме был круглый стол, на котором обсуждалась судьба «Соловья». По ее словам, на собрание ходили депутаты Пресненского района и отдали 40 тыс. живых подписей. Активистам вызвался помочь Владимир Жириновский, а Собянин и Мединский закрыли на проблему глаза. «Я лично задавала министру культуры вопрос про «Соловей» на прямой линии, но он очень ловко перевел дискуссию на «Иллюзион». Остается надеяться только на Путина — кто знает, может и выкупят киноцентр [за федеральные деньги] после нашего обращения», — говорит Антонина.
Сергеева возмущается открытым письмом, который написал владелец кинотеатра Вадим Меркин — в нем он сравнил «Соловей» с трагично известной «Зимней вишней». По ее мнению, это сравнение глупое, «ведь торговый центр в Кемерово открылся в 2013 году, а «Соловей» в 1989-м — правила пожарной безопасности были совсем разные». Она отмечает, что активисты пытались связаться с Меркиным, но ничего не вышло. «Лишь один раз на круглый стол явился Юрий Соловей, юрист и бывший владелец доли кинотеатра. Он тонко намекнул, что Меркин готов пойти на переговоры о продаже здания за несколько миллиардов рублей, и только при условии, если ему предложит это мэрия Москвы», — делится она.
Пожилая женщина со спутником проталкивается сквозь толпу желающих попасть на последний сеанс и вздыхает: «Так много людей! Сразу видно, что место знаковое. Праздник какой‑то. Скажи, Саш, прекрасно? Все-таки «Соловей» воспитывал поколения». Другие вспоминают, как когда‑то встретили в «Соловье» своих партнеров. «Костя, знаешь, а я ведь с девушкой бывшей здесь познакомился. Ну, Ира, ты помнишь. Смотрели Вуди Аллена в одном зале, и прям искра…» — говорит с грустью в глазах худощавый парень.
Около кинобара стоят маленькие дети в костюмах, которые раздают газету «Правда» за 1989 год — в этом выпуске написано про открытие киноцентра на Красной Пресне. Первый показанный там фильм, кстати, был именно «Великий диктатор» Чаплина, которым теперь, уже в 2019 году, киноцентр закрывают. Газета, правда, оказалась фейковой: в реальном номере за 31 марта именно такой заметки на первой полосе не было, но об открытии киноцентра все равно говорилось
.
Три девочки — Катя, Женя и Ангелина — ученицы школы «Дети кино», которая находится здесь же, в «Соловье». Они резво бегают по первому этажу и раздают газеты. «Мне грустно, что кинотеатр закрывают. Не только потому что теперь неясно, где мы будем заниматься, но и потому что здесь шли фильмы, которые нельзя было посмотреть на большом экране в других местах. Кажется, что важно иметь в Москве такое место, как «Соловей», а теперь его не будет», — говорит одна из девочек.
Настроения вокруг разные, но ясно одно: все пришедшие неравнодушны к судьбе киноцентра. Несколько раз проскальзывает недоверчивое: «То, что говорят про пожарную безопасность, — полный бред» (собственник здания Вадим Меркин заявил, что в нем проблемы с пожарной безопасностью. — Прим. ред.). Другие вздыхают: «Пойдем сосиску купим на прощание» — и становятся в очередь в буфет.
Парень, облокотившись на столик возле кассы, говорит с кем‑то по телефону и, почти плача, произносит: «Понимаешь, в какой‑то момент я очень привязался к кинотеатру на ментальном уровне. Ходил сюда каждую неделю и не мог остановиться. Потом как‑то забросил, давно меня тут не было. Но пришел сегодня — попрощаться с лучшим местом в Москве. До сих пор не могу в это поверить».
Жителям Пресненского района «Соловей» особенно дорог. Максим Городсков родился и вырос на Пресне и пришел на закрытие поностальгировать и проститься. Он посмотрел в кинотеатре почти все части «Звездных войн», выкупал «самые козырные места в премьерном зале», первый ряд на три кресла. У него и его друзей даже была традиция праздновать в «Соловье» Новый год. «Закрытие этого кинотеатра для меня — просто дно, которое дальше уже невозможно пробить. Это же идеальное место для нищих студентов, где можно посмотреть кино за сущие копейки», — говорит Городсков.
«Я против того, чтобы Москву превращали в спальный район. Надеюсь, что в последний момент все-таки у властей что‑то в голове щелкнет», — говорит девушка с плакатом «Спасем «Соловей» и отправляется дальше стоять у дверей кинотеатра.
Начинается последний в «Соловье» сеанс, и люди постепенно расходятся: кто успел взять билеты — в кинозал, кому повезло меньше — по домам. На улице спустя два часа все еще собирают петиции. «Мне почему‑то кажется, что его не закроют. Что мы победим, — с печалью в голосе говорит молодой парень и закуривает сигарету. — Иначе это просто закат эпохи какой‑то».
