Знакомьтесь с «Ночлежкой» — проектом помощи бездомным, против которого выступают москвичи

«Мой младший брат умер от малярии, когда мне было восемь лет. В тот момент я впервые начал просить еду, чтобы прокормить маму, которая ушла в запой. Через три месяца она взяла себя в руки, и мы поехали в Тульскую область, чтобы найти нашу бабушку — вдруг поможет. В середине пути мама вышла из поезда. Я доехал до Москвы один — с проводницей. И оказался в детдоме».

Эту историю группе рассказывает Дмитрий Князев. Ему тридцать один год, он зеленоглазый блондин с доброй улыбкой. И не подумаешь, что у него четыре судимости. В первый раз, за кражу, Князеву дали условный срок, три других сложились в десять лет колонии. В месте лишения свободы Дима впервые попробовал героин. Когда вышел, работать не смог — у мужчины все еще нет гражданства, он родом из Таджикистана. Полгода назад он узнал, что инфицирован ВИЧ.

— Вы мне объясните, а то я не понимаю, — вставляет реплику кто‑то из группы. — Цена шприца совершенно несопоставима с ценой наркотиков. Неужели так сложно купить себе личный шприц?

— Я понимаю, о чем вы, — речь Димы становится медленнее. — Но когда живешь на улице, не думаешь о таких мелочах. Вообще, многими вещами приходится пренебрегать…

— Вы очень сильный человек! — произносит девушка рядом.

— Только не жалейте меня, — говорит рассказчик.

— Я имею в виду… Надо иметь мужество, чтобы вот так, незнакомым людям…

— Это я по поверхности прохожусь.

Мы сидим в белом трейлере на территории петербургского приюта для бездомных «Ночлежка». Все пятнадцать человек пришли на экскурсию «Глазами бездомного» в рамках проекта «Открытая карта». Такие экскурсии проводят сами горожане, рассказывая о местах, которые по каким‑то причинам для них важны. Сегодня экскурсию проводит житель приюта.

Дима — один из образцовых обитателей места. Он борется со своей зависимостью, работает волонтером и уже на пороге к тому, чтобы получить гражданство — у него все еще нет паспорта. Перед тем как пройти в сам приют, экскурсовод начинает со знакомства: он рассказывает гостям свою историю. Возможно, чтобы сразу ушли те, кто не хочет иметь с ним дела. Пара лиц выражает сострадание. Остальные слушают с вниманием и интересом, будто сидят на лекции по культурологии — в некотором смысле так и есть. Дима рассказывает подробности жизни на улице.

Проект помощи бездомным «Ночлежка» основал Валерий Соколов в Петербурге, после того как в 1991 году из Уголовного кодекса убрали статью за бродяжничество. Валерий сам когда‑то остался без дома: родственники выписали его из квартиры, когда он путешествовал по Украине. Ему было 22 года. Это сподвигло его основать приют — еще в СССР он выпрашивал регулярные талоны на еду для бездомных и относил в сквотируемый дом на Пушкинскую, 10, в котором когда‑то сам жил, а в перестройку создал свою организацию.

За больше чем двадцать лет работы волонтеры успели организовать «Ночные автобусы» по раздаче еды, три пункта обогрева на 50 мест каждое, «Культурную прачечную», пункты консультации и помощи по оформлению документов, а также реабилитационные приюты, в которых помогают найти работу, восстановить документы и психологическое здоровье, получить медицинскую помощь или направить в одну из организаций по борьбе с алкогольной или наркотической зависимостью. В ноябре 2019-го в приюте «Ночлежки» единовременно находятся 52 человека, в год оказывается около 150 бездомных. Выгнать из приюта могут только по одной причине: если обитатель многократно нарушил «сухой закон».

Благодаря всем этим инициативам в Петербурге «Ночлежку» знают все и поддерживают многие, в столице — почти никто. Пару лет назад организация начала готовиться к тому, чтобы открыться в Москве, и этим летом уже готовилась к переезду — но наткнулась на ярое сопротивление. Некоторые жители Бегового района возле метро «Белорусская», где «Ночлежка» планировала обосноваться, выступили против того, чтобы в районе находился приют.

«Идея хорошая и правильная, но только не для спального района рядом с жилыми домами и детскими учреждениями! — пишет пост в фейсбуке Сергей Ладочкин, член Общественной палаты. — В свое время я вместе с коллегами предлагал данной некоммерческой организации помочь найти необходимое здание, но не в черте жилого массива. Не захотели».

«Как архитектор я говорила, что размещение подобного объекта в районе с такой высокой плотностью населения, как в Беговом и других центральных районах, неуместно и ничего, кроме негативного восприятия проекта жителями, не принесет», — комментирует Зоя Андрианова, депутат Бегового.

«Ну вы полюбуйтесь! Не успели закончиться выборы, как инфраструктура для бомжей опять рванула в центр Москвы», — пишет в соцсетях Александра Андреева, депутат округа Лефортово, выступающая против «Ночлежки» уже не раз.

В 2018 году в Москве «Ночлежка» попыталась договориться об устройстве бесплатной прачечной в Савеловском районе около вокзала. По задумке, утром и вечером около тридцати человек могли бы бесплатно постирать свои вещи, вечернее время также отдавалось бы для стирки одежды, которую отдали нуждающимся для последующей раздачи. Но местные жители выступили против инициативы.

«Родители детей, посещающих детский сад, категорически против прачечной, — говорил сотрудник детского сада Савеловского района в одном из интервью. — Представьте, они ведут ребенка в ясли, а рядом такой контингент. Тут и болезни, и педикулез в том числе. Не удивлюсь, если бездомные приспособят под спальные места веранды детского сада. Или же рядом с территорией они будут устраивать свои посиделки».

По словам Дениса Олешкевича, депутата Савеловского района, идеальным вариантом было бы, если бы правительство Москвы само занялось организацией приезда «Ночлежки» и договорилось о выделении зоны прямо на Савеловском вокзале, но место, которое смогла найти «Ночлежка» самостоятельно, находилось лишь в двадцати минутах ходьбы от места скопления бездомных и в 10 метрах от жилых домов. «Усугубило ситуацию еще и то, — комментирует он, — что местные жители о приезде «Ночлежки» узнали из газет. Из‑за этого отношение к проекту у них возникло сразу негативное. Они стали искать законы, которые бы остановили переезд, собирались обращаться в суд». После возмущения жителей района Федеральная служба по надзору и защите прав потребителей выпустила предостережение о том, что планируемый проект нарушает требования санитарного законодательства. Они отнесли прачечную к 4-му классу опасности, а это значит, что расстояние такого объекта до ближайшего жилого дома должно составлять минимум 100 метров.

Сами организаторы приюта говорят, что не ожидали настолько негативной реакции: в Петербурге их с самого начала принимали намного легче. Вторая попытка случилась в Беговом районе Москвы. Перед тем как подписывать документы об аренде помещения, организация попросила независимых экспертов «Ксилаб» провести социологический опрос жителей.

По результатам опроса, 53% подтвердили, что в районе есть бездомные люди. 73% подтвердили, что им нужна помощь. 81% поддержали открытие социального проекта в своем районе. Цифры говорили о благоприятном результате, но уже на личной встрече с «Ночлежкой» горожане сказали, что вопросы были слишком «размытыми» — они «не поняли, что речь идет о приюте».

— В анкете был также вопрос, готовы ли вы принять участие в обсуждении конкретных проектов, — говорит Григорий Свердлин, директор «Ночлежки». — Шестьдесят опрошенных ответили, что готовы, и наши волонтеры перед встречей с жильцами начали всех обзванивать. Мне кажется это забавным: из всех этих людей только один подтвердил, что придет. Наверное, закономерно, что на такие встречи приходят только противники. Люди, которые выступают «за», не хотят тратить свой вечер.

Но пока одни просто не откликаются, другие делают все, чтобы «Ночлежка» прекратила свою работу в принципе: депутат Зоя Андриановна подала открытое письмо Владимиру Путину с подписями жителей Бегового с просьбой признать проект иностранным агентом. «В район, находящийся в 5 км от Кремля, будут стекаться бездомные со всех концов города, страдающие алкоголизмом и другими зависимостями, а также страдающие инфекционными и паразитарными болезнями», — говорится в письме.

Петербургская «Ночлежка» находится на периферии, между центром и спальным районом. С одной стороны Лиговский проспект, одна из самых длинных петербургских улиц, с другой — промзона, в двадцати метрах стоят жилые дома, железнодорожная станция и завод, через квартал строится жилой комплекс.

Основное здание на Боровой отдано под реабилитационный приют и службу юридической консультации, кроме него в трех нецентральных районах города располагаются пункты обогрева. В этом году их можно найти на станциях «Площадь Мужества», «Обухово», «Приморская» — в сумме на 150 человек. На станции «Обухово» пункт круглогодичный, два остальных зимние. По статистике за 2018 год, в двух зимних пунктах переночевали 1299 человек, некоторые люди по многу раз. Количество возможных ночей в тепле волонтерами не ограничено.

Чтобы зайти в «Ночлежку» в неприемное время, надо позвонить в домофон на заборе. Когда пустят — подождать в белом фургончике своей очереди (если все не помещаются в коридоре). Просто так заселиться нельзя — сначала дадут направление в больницу Боткина на прохождение флюорографии и санитарную обработку. У «Ночлежки» есть особые договоренности с больницей, и бездомным делают необходимые процедуры за один день. Рекомендуется также сдавать тест на ВИЧ, но уже позже. При входе в приют стоит курилка и больничные коляски, фургон с одеждой и предметами гигиены. Рядом припаркован «Ночной автобус» — каждый день он развозит бесплатную еду по четырем пунктам города в ночное время.

В коридоре внутри здания длинная доска объявлений о пропавших. Весь первый этаж отдан под кабинки для консультаций с юристами и соцработниками. В каждую кабинку заходят по одному, для удобства есть электронная очередь.

Нашу экскурсионную группу ведут через хозпомещение: на икеевских полках лежат коробки с телефонами, теплыми вещами, посудой — всем, что может понадобиться бездомным прямо сейчас. На полу стопки желтых буклетов — это «Справочник бездомного». В нем перечислены адреса, которые могут понадобиться. На последней странице книжки советуют сходить в Эрмитаж, это отрывок из главы «Бесплатные книги, музеи, выставки». «Это естественно, — говорит мужчина, видимо, соцработник. — Бездомным тоже надо досуг проводить».

Аргументы противников «Ночлежки» в Москве таковы: организации помощи помогают даже тем бездомным, которые не хотят возвращаться в социум, что неправильно, — это раз. Приюты строятся в жилых кварталах, и этим способствуют распространению вирусных заболеваний, подвергают опасности детей и портят район эстетически — это два. В-третьих, они снижают рыночную стоимость недвижимости неподалеку (хотя официального подтверждения этому нет). Наверное, можно найти еще.

Депутат Бегового Зоя Анрианова и депутат Лефортово Александра Андреева, пожалуй, главные лица группы тех местных жителей, которые выступают против переезда «Ночлежки» в центр города. «Мест в приюте на всех бездомных все равно не хватит», — беспокоится Александра Андреева. По ее логике если «Ночлежка» арендует помещение в спальном районе, приютить всех бездомных округа она все равно не сможет, и это приведет к тому, что в подъездах и на детских площадках число бродяг увеличится в несколько раз.

По мнению депутатов, в Москве и так достаточно организаций помощи: в пример приводится «Ангар спасения», а также «Дом трудолюбия Ной», в котором бездомные обязаны работать. «Пусть строят приюты в промзоне, где никто не живет. Это наши условия», — говорит Зоя Анрианова. Конечно, до тех районов сложно добраться, но противники «Ночлежки» все же считают, что если «сильно надо», то бездомные все равно смогут получить помощь, — в их приоритете удобство налогоплательщиков, а не тех, кто лишился работы и дома.

— Дима, вы ведь из Москвы? Наверняка были в похожих организациях. В «Доме труда», например? — спрашиваю экскурсовода, пока мы поднимаемся наверх по лестнице. Всего в «Ночлежке» три этажа и мансарда.

— Вы имеете в виду «Ной»? — отвечает он. — Я пробыл там две недели и ушел… Очень сложно там остаться, особенно если ты с характером. У меня были тогда ломки, мне не дали никакой помощи, а через неделю уже отправили работать. Это всегда физически тяжелая работа, за день получаешь 300 рублей, если не дадут выговор. А если сорвешься и придешь пьяным, по условиям будешь работать неделю бесплатно. Немногие готовы на такие унижения.

— То есть вы были и в других «трудовых домах»?

— Меня туда пытались заманить. Почти все эти места нелегальны, их много — местный участковый получает откат и закрывает глаза, а якобы волонтеры ходят по вокзалам и отлавливают бездомных, чтобы те за самую дешевую еду и койку шили для них кроссовки или таскали фургоны.

На втором этаже три мужских комнаты, на третьем одна мужская и одна женская. Мы идем в мужскую — комнату, где живет Дима.

По коридору — рукоятки для людей с инвалидностью и бортик в просторную душевую, чтобы заезжать на колясках. Всего в приюте 52 места. В комнате — 12 спальных мест, все кровати двухъярусные. Обстановка как в хорошем хостеле. На столе микроволновка, рядом стоит небольшая иконка, в шкафу посуда для еды, небольшой телевизор — включены новости. У каждой кровати тумбочка. На одной из них вегетарианское молоко и хумус, на другой — шарф футбольного болельщика «Зенита». Прямо сейчас в комнате три человека. Мужчина читает книжку, пожилой человек на верхней полке — газету. Еще один спит.

— А про «Ночлежку» вы как узнали? — спрашивают у Димы.

— Из организации помощи наркоманам, очень хорошая. Они там даже дают шприцы, чтобы уменьшить риск заразиться СПИДом.

На последнем этаже находится комната отдыха. В ней есть стол для пинг-понга, три компьютера с интернетом, стеллаж во всю стену с настольными играми, книгами и фильмами на DVD. Мужчина средних лет, с бородой и в толстовке, сидит за компьютером в «Одноклассниках».

В мансарде расположен офис постоянных работников и картотека на каждого бездомного, который обращался за помощью. Историю Димы, как и монологи других бывших бездомных, можно увидеть на сайте. Кроме волонтеров в «Ночлежке» есть три психолога, четыре юриста, шесть социальных работников и два водителя — они получают зарплату.

— Это правда, что бывших наркоманов не бывает, — рассказывает Дима и ведет нас на мансарду. — Если у меня будет депрессия, психолог мне ничего такого сверхъестественного не скажет, из‑за чего я не пойду покупать дозу. Но чтобы оставаться в «Ночлежке», мне надо несколько раз в месяц отмечаться на групповых занятиях, и я туда хожу скорее для галочки. Тут также нельзя употреблять алкоголь, и если ты живешь в приюте, то уже невозможно скрыть, употреблял ты или нет. Это сдерживает. Если есть мотивация вернуться в социум, то все реально.

Каждый год организация «Ночлежка» запрашивает официальную статистику о бездомных. В год в Петербурге умирает 1000 бездомных, в Москве — 3000. По мнению организации, эти цифры означают, что Москва не справляется с потоком людей, оказавшихся на улицах, и аргумент, что организации помощи в столице уже существуют, не выдерживает критики. Директор «Ночлежки» Григорий Свердлин говорит:

— Организовывать помощь для бездомных — непростое дело. Сложно найти на это деньги, сложно пройти все необходимые согласования. Два с половиной года работы нам понадобилось, чтобы открыть круглогодичный «Ночной приют» на 40 человек (у метро «Обухово». — Прим. ред.), с душами и стиральными машинами. Мы открыли его в Петербурге в июле этого года. Пять лет мы мечтали открыть бесплатную прачечную, это казалось недостижимым, но в 2016 году все получилось. По нашим расчетам, предстоит еще десять-пятнадцать лет развивать и государственную, и общественную систему помощи, чтобы на каждом вокзале появился соцработник, который сможет подсказать людям, оказавшимся в беде, в какие проекты обратиться. Мы очень хотим, чтобы в стране изменилось отношение к бездомным. Это невозможно, если не изменится отношение в столице. И нам очень странно слышать, что в Москве и так есть аналоги — конечно, они есть, да здравствуют наши коллеги. Но очевидно, что проектов помощи не хватает.

Каждого бездомного, который приходит на прием к соцработникам и юристам, «Ночлежка» просит заполнить анкету с вопросами от просьбы указать образование до причины оказания на улице — это помогает вести регулярную статистику уже более десяти лет. По ней, из‑за алкогольной или наркотической зависимости на улице оказывается 6 процентов, а из‑за переезда в другой город — 49,8 процента. Школу не закончили 28 процентов, 12 процентов имеют высшее или неполное высшее образование.

В «Ночлежке» рассказывают, что для выбора расположения приюта существуют критерии, и самое сложное в их работе — найти подходящее место. Например, не подходит промзона с пропускным режимом — у многих бездомных по тем или иным причинам нет паспорта. Место должно быть неподалеку от вокзала и рядом с метро. На Беговой улице все это было.

Отвечая на вопрос, выступали ли петербуржцы против «Ночлежки», директор приюта отвечает, что в самом начале они столкнулись с недоверием людей, но место предоставила администрация города, а через пару месяцев шум утих. Когда в Петербурге стали появляться пункты обогрева, жительница одного из районов составила петицию. На следующую зиму их перенесли в другое место.

Несмотря на то что часть жителей района Беговой против, «Ночлежка» по-прежнему планирует открыть реабилитационный приют в этом районе, соблюдая все законодательные нормы и выходя на диалог с горожанами.

Каждый год чуть больше половины бездомных из реабилитационного приюта «Ночлежки» возвращаются к нормальной жизни.

— Но что происходит с другой половиной? С ними ничего нельзя сделать? — спрашиваю у Димы в конце экскурсии.

— Когда проводишь на улице десять лет, уже не видишь смысла в другой жизни. Нельзя переубедить человека — тут нечего скрывать, это правда. Но неужели вы считаете, что помощь нужно оказывать только в обмен на что‑то? Почему не покормить их просто так?

Только по официальной статистике, бездомных в России 65 тысяч. Это один маленький город.