Я родился в Саратове — небольшом городе на Волге — и прожил там до 23 лет. Я учился в разных вузах и на разных специальностях: менеджер государственного управления, юрист, социолог. В начале нулевых мне стало окончательно понятно, что оставаться ни в Саратове, ни в России я не хочу: жить в небольшом провинциальном городе было грустно и безысходность ощущалась постоянно. Ее можно и сейчас почувствовать, если ты живешь не в столице, а на периферии, но уже тогда мне было очень важно вырваться.
У меня не было промежуточного этапа вроде Москвы или Петербурга, я сразу же уехал из страны — на Цейлон — и прожил там полгода. В 2003-м поехать туда было намного проще, чем сейчас, к тому же я был в тесном контакте с международной студенческой организацией Aiesec. Они отправляли только что выпустившихся специалистов на стажировки, вот и меня отправили. Сначала я устроился в аутсорсинговую компанию, но долго там не проработал, занялся другими вещами. Возил туристов по магазинам и подрабатывал актером. Белые актеры на Цейлоне вообще востребованы, потому что туда часто приезжают снимать кино: дешево и красиво. Я попал на съемки фильма о матери Терезе, тогда ее только собирались канонизировать, и потом стал приводить на студию своих знакомых. На Цейлоне на актеров из-за рубежа всегда был спрос — если не в большом кино, то в рекламе. Мое путешествие туда, впрочем, закончилось, и через полгода я вернулся в Саратов. Тропическая жизнь меня испортила. Оставаться в сером, холодном городе, окруженном поволжскими степями, я уже не хотел и скоро опять начал собирать чемодан.
Мне снова помогла Aiesec: отправила меня на стажировку на Тайвань. Выбор я сделал пальцем в небо: о Тайване я ничего не знал и о том, чем я там в итоге буду заниматься, тоже. 2004 год, май, я выхожу из самолета. Работать я должен был в гостинице консьержем. К такой работе в азиатской стране, тем более на довольно традиционном Тайване, нужно быть готовым: отношения между клиентами и прислугой любого сорта там совсем не такие, как мы привыкли. Я вот готов к этому не был и уволился из гостиницы через три дня. В кармане оставались сто долларов и виза на месяц. Я был в жутком шоке от страны.
Тайвань — это не то чтобы другая планета. Это другая вселенная. Если у вас есть какие-то привычные и очевидные для вас представления, здесь, скорее всего, все наоборот. Белый — цвет траура. Вкусное мясо сладкое. Белая кожа красивая, а загар нежелателен. Дракон не злой, а мудрый. Однако мне очень понравилось, что народ здесь контактный и отзывчивый. Я говорил по-английски, а люди в тех местах, куда я приехал, практически его не понимали и все равно помогали как могли.
Я не знал, что делать, но точно знал, что не хочу возвращаться. Тогда я нашел провинциальную школу, где была свободной вакансия преподавателя английского. Поехал в этот городок на автобусе с бумажкой, на которой на китайском был написан адрес. Вышел и начал каждому встречному эту бумажку показывать. За сорок минут дошел и устроился на работу.
Официальный язык страны — литературный китайский, мандарин. Местный диалект — тайваньский язык, который ни один китаец не поймет. Большое влияние на языковую среду оказали эмигранты — в основном из южных провинций Китая, — которые приехали сюда несколько веков назад, и китайская интеллигенция, которая бежала, когда к власти пришел Мао (это такие китайские белогвардейцы). Однако вся страна пытается научить своих детей английскому, поэтому иностранные учителя здесь очень востребованы. Если на Тайване живет белый человек, то он, скорее всего, из Северной Америки и учит детей своему языку. Учитель английского — это стиль жизни. Стоит заметить, что многие из этих учителей никогда бы не заработали таких денег дома. Например, мне в школе за уроки детям пяти-шести лет платили 25 долларов в час (в Саратове я получал 60 долларов в месяц). Я не скрывал, что английский не мой родной язык, хотя знаю, что русские, украинцы и белорусы здесь обманывают, чтобы найти место получше. Моя школа была провинциальной, и с меня много не спрашивали.
Я проработал в школе две недели. Английский я преподавал так, как мне его преподавали в советской школе: по принципу «встал и ответил». Здесь пытаются использовать американскую систему: урок должен быть игровым, интерактивным. Детям здесь уделяют много внимания: они должны быть образованными и толстенькими. В общем, я понял, что нам с тайваньской системой образования не по пути.
До конца действия визы оставалось десять дней, но я нашел компанию по производству оборудования для средств связи, которой требовался русский переводчик. Снова выписал адрес на бумажку и сам к ним поехал. Со мной разговаривал руководитель филиала Майкл, и с тех пор мы с ним работаем в непосредственном контакте. Постепенно у компании стали открываться офисы в России, и я стал часто навещать родину, но скорее как экспат.
Тайваньская деловая этика построена на японской с заметной примесью конфуцианства: беспрекословное уважение к руководителю, готовность работать и показывать исполнительность, иногда напускную. На Тайване очень много работают: например, оставаться на рабочем месте допоздна — хороший тон. В нашей компании к этому относятся с юмором, потому что здесь работают иностранцы, но в других местах официальное окончание рабочего дня еще ничего не значит.
За все годы, проведенные на Тайване, я никогда не слышал, чтобы люди друг на друга кричали на публике. Гуаньши — лицо, которое ты показываешь обществу, твоя репутация, — то, чем на Тайване очень дорожат, потерять его нельзя. Идея гуаньши приехала сюда вместе с китайскими эмигрантами, а в самом Китае уже давно утеряна. Тайванец всегда вежлив и аккуратен в выражениях, поэтому многим русским с ними работать тяжело. Здесь никто не скажет нет в лицо, будет что-то в духе «я подумаю» или «постараюсь». Из-за этого русские, которые ведут деловые переговоры с местными, иногда чувствуют себя обманутыми. Я за годы работы здесь научился общаться с тайваньцами так, чтобы все стороны оставались довольными. Например, я стараюсь объяснять, как вести с ними переписку.
На Тайвань иностранцы едут работать по двум причинам: учить детей английскому или работать в IT-сфере. Многие компании с мировыми именами производят продукцию здесь. Даже айфоны собирает тайваньская компания, правда, на территории Китая. Профессиональная среда динамичная и конкурентная, но визу сюда получить все еще сложно. Власти медленно меняют законы, но иммиграционные правила все еще строгие. Например, невозможно устроиться в компанию, если у тебя нет двухлетнего опыта работы и диплома магистра. Однако есть и плюсы: здесь запрещено платить иностранцу меньше 1600 долларов в месяц.
Мы почти не общаемся с местными, действительно плохо понимаем их, а они — нас. У меня была компания русских друзей, человек пятнадцать, но они все разъехались. Тайвань — это все-таки край земли, и от этого проходной двор. Все здесь проходят и через этап, когда очень грустно и непонятно, что делать, но я думаю, так случается с каждым, кто уезжает.
Тайвань — очень удобная страна, к тому же здесь нулевая преступность, а полиция плюшевая. Я уверен, что дело в местной культуре, хотя традиционная мафия существует, но она, как и в Японии, безобидная и отделена от общества, занимается обычными для мафии делами: проституцией и бинланом (это орехи с наркотическим эффектом). На дорогах можно увидеть девушек, выряженных в одежду из секс-шопа, которые сидят в малюсеньких прозрачных кубах. Они-то и продают орехи, кофе и сигареты местным дальнобойщикам и водителям.
Тайваньский средний класс — абсолютное большинство. Доход обычной семьи обычно составляет около трех тысяч долларов в месяц, часто пары живут с родителями, в каждом хозяйстве есть одна, иногда две машины. Готовить еду дома не принято, поэтому часто вечером тайваньцы покупают что-то навынос в местных Costco или 7-Eleven и едят дома перед телевизором. Кроме телевизора в обычной семье есть еще кожаный диван и алтарь. Религия здесь смешанная: что-то между конфуцианством и буддизмом, особенно тайваньцы любят богиню Мацзу. Отношения с богами здесь кредитно-финансовые: кинул в алтарь яблоко, а тебе в ответ боги должны что-то дать. Здесь часто гадают, причем в храмах и сами себе, а еще сжигают специальные деньги: по легенде, они отправляются к предкам в загробную жизнь, чтобы им хорошо жилось. Обменный курс не знаю, но покупают эту валюту тележками.
Никакого особо выраженного мнения о русских здесь нет, подозреваю, потому что Тайвань не имеет с Россией общих границ. А стереотипы обычные: холодно, водка, ракеты, снег, Путин. Путина здесь, кстати, уважают, потому на Тайване существует культ силы. Несмотря на это, тут однажды посадили президента, потому что он воровал бюджетные деньги. Пожизненно, до сих пор сидит.
В самом начале я не интересовался российской политикой, но со временем понял, что большое видится на расстоянии, поэтому со временем начал понимать Россию лучше. И от нее никуда не денешься, потому что невозможно избавиться от иррационального, абсолютно нелогичного патриотизма, так крепко он в нас вбит. Иногда послушаешь кого-нибудь критикующего Россию и начинаешь краснеть, взрываться, спорить. У меня есть необъяснимое желание быть частью русского мира, хотя я и не поддерживаю текущий курс правительства. Сейчас я понимаю, что у русских есть определенные черты, несвойственные многим другим нациям: фатализм, предрешенность. Этим вообще многое можно объяснить. Я часто бываю в России по работе, но Тайвань — моя вторая родина, мне хорошо и здесь, и там. А раньше только на Тайване было хорошо.