Я работаю на выборах последние шесть лет — с выборов президента 2012 года. Этот опыт стал для меня прекрасной школой убеждения и решения конфликтов. Мне повезло несколько раз поработать с людьми, у которых можно было учиться приемам ведения переговоров. Например, в мои первые выборы одна из коллег на участке оказалась психиатром. Она мастерски «гипнотизировала» председателя комиссии, проговаривая процедуру подсчета голосов и убеждая его все делать как положено.
После президентских выборов 2012 года, на которых я была наблюдателем, общественная организация «Гражданин наблюдатель» предложила мне стать постоянным членом какого-нибудь УИКа (Участковая избирательная комиссия. — Прим. ред.). Такие участники комиссий называются «с правом решающего голоса». Им платят за работу, но приходится трудиться не только в день выборов, но и в субботу до них. И за неделю-две дежурить на участке, принимая заявления от голосующих на дому. Я приняла предложение и в 2013 году стала членом УИКа от КПРФ.
Период митингов и как учитель обещал сломать ногу «навальнисту»
Период с 2011 по 2013 год был временем массовых митингов оппозиции и подъема гражданской активности, поэтому работать наблюдателями на избирательных участках пришли много новых оппозиционно настроенных людей.
По неопытности мы с коллегами думали, что в комиссии сидят злодеи, которые только и ждут момента, чтобы вбросить бюллетени и ущемить оппозиционных кандидатов. Из-за этого общение с учителями, из которых, как правило, состоит «провластная» часть комиссии, выходило конфликтным. Например, когда меня долго не звали на первое организационное собрание комиссии, я написала гневное письмо председателю вышестоящего ТИК (территориальная избирательная комиссия. — Прим. ред.). Угрожала заявить в прокуратуру, что он препятствует моей работе.
Во время выборов 2013 года из ТИК приехал независимый член комиссии, который обнаружил в книгах с данными избирателей пометки и написал по этому поводу жалобу. Это довело председателя участка до слез.
На надомном голосовании в том году тоже были происшествия: коллега, который пришел от Навального, чуть не подрался с другим членом комиссии. «Навальнист» спросил пожилую избирательницу, писала ли она заявление на голосование на дому. Когда выяснилось, что заявление вместо нее написал социальный работник, «навальнист» сказал, что голосования не будет и он сейчас оформит жалобу председателю комиссии.
Бабушке стало плохо, ситуация сильно накалилась. Другой член комиссии, учитель, в сердцах пообещал сломать «навальнисту» ногу. Конфликт разрядил полицейский, который сопровождал членов комиссии на выездном голосовании.
Художественные перформансы на участке и как голосуют на дому
На дому из года в год голосуют практически одни и те же люди, так что члены комиссий невольно узнают подробности жизненных историй. Как правило, это пожилые, тяжелобольные и одинокие люди. Они склонны больше общаться с комиссией, пытаются получить внимание.
Иногда избиратели вызывают сочувствие. У меня на участке есть бывшая спортсменка-лыжница, которая била рекорды, а потом получила травму позвоночника и больше не встает. Еще есть мужчина средних лет, который ухаживает за двумя пожилыми родственниками. В позапрошлом году у него была гражданская жена, а в прошлом — уже не было. Это заметно сказалось на бедном мужчине и на состоянии его жилья.
Не все избиратели вызывают теплые чувства, есть и настоящие вредины. Одна бабуля на прошлых выборах десять минут криком отчитывала меня за то, что я ничего не принесла ей к чаю, а только явилась со своей дурацкой урной. Другая пенсионерка звонила по телефону в комиссию во время моего дежурства и просила помочь ей сдать квартиру в аренду. Я ведь «все равно бездельничаю там до вечера».
Как-то раз голосующая на дому меня разозлила: 18-летняя девочка простыла и решила вызвать нас, потому что не могла дойти 200 метров до участка. Учитывая, что нам приходится в течение дня обходить десятки квартир, каждая дополнительная дается физически тяжело.
Художественных перформансов в день голосования тоже хватает: периодически произносят пламенные речи посреди участка или просят передать что-то властям. На бюллетенях постоянно рисуют: мне попадался лист с надписью «Я за Бэтмена!», а в прошлом году на другом участке бюллетень раскрасили в цвета радуги и написали «Я выбираю любовь».
Что пришло на смену «каруселям» и о позитивных изменениях
Когда для получения нужных результатов в Москве перестали использовать «карусели»Метод фальсификации результатов голосования, связанный с подкупом избирателя и повторным голосованием одних и тех же лиц на разных участках., вбросы и другие топорные инструменты, административная машина сфокусировалась на голосующих на дому.
Соцработники стали убеждать пенсионеров и немощных обязательно проголосовать и непременно сделать это на дому. По заявлениям на надомное проще прогнозировать явку и количество голосов, которое может набрать нужный кандидат.
По моему опыту, большинство надомников голосуют за партию власти. Именно поэтому на последних президентских выборах соцработники уговаривали своих подопечных голосовать. В результате мы, члены комиссии, получили около 100 квартир на обход. Учитывая, что на одну квартиру приходится 5-7 минут в лучшем случае, совокупно обход такого количества надомников занял около десяти часов. Все это время приходится провести на ногах, что тяжело даже мне, молодой и здоровой.
Самая последняя инновация, которую опробовали на выборах мэра Москвы в 2018 году, — продление времени голосования до 22.00. Учитывая, что комиссии приходят на участок к семи утра, а подсчет голосов после окончания голосования занимает в лучшем случае часа два, рабочий день получается 17-часовым. А на следующий день после выборов надо идти на свою обычную работу.
Хорошие нововведения тоже есть. Например, автоматизированные урны — КОИБы. Они позволяют не считать голоса вручную, а просто после окончания голосования распечатать протокол с результатами. Использование КОИБов, когда они не ломаются, позволяет сэкономить комиссии пару часов.
Еще один позитивный тренд связан с наблюдателями — теми, кто не работает в комиссии постоянно, а приходит следить за конкретными выборами. Если раньше в Москве в наблюдатели шли просто оппозиционные граждане, то сейчас все больше районных активистов идут на местные участки. Тем самым они берут ответственность за то место, где они живут. Надеюсь, в Москве будет больше гражданской активности.
Мэрские выборы 2018 года были последними для текущего состава моей избирательной комиссии. Теперь у меня шесть лет опыта работы на участках, и нужно принять решение, хочу ли я выдвигаться в комиссию еще на пять лет. Я считаю важной свою работу по контролю за соблюдением законов, поэтому, скорее всего, пойду на продление полномочий.