Поскольку каждое интервью начинается с того, что актеру называют имя журналиста и страну, из которой тот приехал, а сюжет «Последствий» крутится вокруг похищения трех российских атомных боеголовок, то Саймон начинает беседу первым: «Простите, что с Россией так вышло».
— Да ничего, я, собственно, как раз ищу тут наши боеголовки. Еще вчера они были на eBay — и вот пропали.
— (Смеется.) Если увижу, обязательно их вам верну!
— Но шутки в сторону. Когда вы были студентом, вы посвятили диплом исследованию «Звездных войн» с позиций марксизма. Можете в тех же категориях проанализировать проект «Миссия невыполнима»? Чем он так цепляет? Что говорит о мире, в котором мы живем?
— Думаю, «Миссия невыполнима» — отражение нашей, мягко говоря, озабоченности распространением оружия массового поражения. Эти страхи были сильнее в 1980-е годы, когда еще продолжалась холодная война. Мы, будучи детьми, очень боялись что между странами что-то произойдет. Точнее, скажу за себя: я точно боялся. А потом всем показалось, что это позади. Но теперь такая угроза снова замаячила на горизонте, однако отношение к ней изменилось. Сейчас мы боимся не столько самого оружия, столько того, что государства утрачивают монополию на его применение. То есть страшно то, что ракетой может завладеть отдельный человек, — совершенно непредсказуемый терроризм. В нашем фильме у этого человека — я имею в виду анархиста Соломона Лейна — вдобавок есть сложная мотивация. Он одержим желанием подвергнуть старый мировой порядок деконструкции (раз уж мы говорим научно). Хотя в итоге он все делает неправильно, в его поступках можно разглядеть некий странный, но смысл. Ведь нам всем присуще недоверие к нашим правительствам и страх, что власть недостаточно прозрачна. Так что, я думаю, наш фильм содержит достаточно аллегорий и отражений сегодняшней действительности — и это делает его еще интереснее.
— Известно, что вы или автор, или соавтор многих из фильмов, в которых играли, будь то «Стартрек» или комедии Эдгара Райта. Вы придумывали шутки для «Миссии»? Импровизировали на площадке?
— Наш режиссер и сценарист Кристофер МакКуорри оставил мне простор, чтобы добавлять что-то к характеру Бенджи, но он такой замечательный автор, что мне, в общем-то, и не пришлось пользоваться этим предложением. Мне кажется очень важным, чтобы актер мог довериться автору и не поддавался этой иллюзии: вот тут я, вальсируя, что-то подправлю. Потому что даже малейшие вмешательства в сценарий могут потом привести к непредвиденным последствиям для всей истории. Потому что сценарист держит в уме всю картину, а актер, как правило, движется от сцены к сцене. Но иногда, да, я не мог удержаться и играл с какими-то моментами в тексте. Это было здорово. Знаете, мой Бенджи — интересный персонаж, поэтому со стороны Кристофера было очень мило дать мне возможность слегка похулиганить.
— Сцены, в которых вы меняете человеческие лица как маски, напоминают французский фильм «Фантомас». Кажется, в этих моментах «Миссия» нарочно становится старомодным кино и, что ли, посмеивается над самой собой. Был такой замысел или мне показалось?
— Ну, эти маски — одна из отличительных черт вообще всей франшизы про Итана Ханта, а не только последней части. Люди превращаются в других людей — и это позволяет запутать сюжет еще сильнее. Поэтому каким бы безумным и нереалистичным ни казался этот гаджет — если так можно назвать маски, — мы сохраняем его от фильма к фильму. Между прочим, это особенно важно для моего Бенджи, потому что он одержим масками с четвертой части. Ему всегда хотелось примерить их, ему не дали этого сделать ни в «Протоколе Фантом», ни в «Племени изгоев»! И вот наконец он добился своего в шестой части. Эта его давняя амбиция, конечно, делает сюжет чуточку ироничнее.
— Назовите пару комиков, за которыми стоит следить, если тебе нравятся шутки в духе Саймона Пегга.
— В первую очередь это, конечно, Ник Фрост — мой второй пилот в куче проектов и просто лучший друг. Еще режиссер Эдгар Райт — веселый парень и великий выдумщик. Другой отличный комик — Стив Куган. Наберите в ютьюбе словосочетание «британская комедия» — там полно скрытых сокровищ!
— Вчера (интервью было взято 10 июля. — Прим. ред.) в The Guardian вышло большое интервью с вами о непростых темах — депрессии и саморазрушении. Во-первых, большое спасибо вам за него, потому что это может помочь многим другим людям…
— Я очень на это надеюсь!
— А во-вторых, скажите: как вообще так выходит, что такие проблемы часто бывают у людей, которые всем кажутся самыми веселыми на свете?
— Знаете, это ведь может случиться с каждым. Депрессия не знает, что такое дискриминация. Не важно, чем ты занимаешься, где ты, что у тебя есть, а чего у тебя нет. Очень важно понимать, что этому может поддаться кто угодно — поэтому внимательно посмотрите по сторонам: где-то внутри тяжело может быть даже людям, у которых все, казалось бы, хорошо.
— Меня в свое время вдохновил ваш фильм «Путешествие Гектора в поисках счастья» — так что уже не первый год хочу спросить: какое же определение у слова «счастье» по Саймону Пеггу?
— Счастье — это радуга: его нужно видеть полностью, иначе оно не работает. Просто чувствовать себя хорошо и ждать, что счастье вот-вот наступит, недостаточно. Вы должны знать каждую полосу эмоционального спектра счастья, понимать каждый из его цветов. Для меня успех в жизни определяется именно счастьем. Не важно, что вы делаете, но если это занятие приносит вам счастье, то вы успешны. А вот материальные блага или там известность — это все к успеху отношения не имеет. Оценить свой успех на самом деле просто: вы либо счастливы, либо нет. Так что чтобы быть счастливым, нужно найти что-то, что вы полюбите больше всего на свете, и сделать так, чтобы за занятие этим вам еще и платили.
— А вы фанат футбола?
— О да, я фанат, и в этот раз я просто прикован к турниру, потому что наша команда вроде как выступает хорошо, а в прошлом, знаете, болеть за Англию было куда проблематичнее. Потому что сборная выступала, скажем так, беспорядочно, и хотя у нас всегда были великие игроки, настоящие личности, они никогда не сливались в то, что можно было бы назвать командой. А сейчас дела идут хорошо. Я вижу молодых и голодных парней, а Гарри Кейн кажется мне отличным капитаном. Хоть и я люблю сделать вид, что мне все равно, что там происходит в футболе, в эти дни я все чаще обнаруживаю себя прилипшим к экрану. Надеюсь, у парней все будет хорошо.
— Можете пообещать что-то на случай, если Англия станет чемпионом мира? Типа: «Сыграю в еще одном фильме Эдгара Райта!»
— (Смеется.) Знаете, что самое ужасное? Финал чемпионата мира выпадает как раз на те часы, когда я буду лететь в Южную Корею! И вряд ли у нас в самолете будет вайфай, так что часть меня, если честно, надеется, что Англия не доберется до финала. Потому что если я пропущу первую за 52 года (или сколько там) победу своей страны на мундиале, то это еще долго будет грызть меня изнутри. И это я вам даже не как болельщик сейчас говорю. Но если мы все же победим, то я, пожалуй, съем самый вредный на свете бургер.
Спустя два дня мы вновь встречаемся с Саймоном — но уже на красной дорожке фильма. К этому моменту Хорватия успевает выбить Англию из чемпионата мира.
— Саймон, помните, два дня назад вы сказали мне, что не хотите, чтобы Англия победила…
— Да…
— Первый вопрос: сколько вы готовы заплатить, чтобы это интервью никогда не вышло?
— (Смеется.) У меня с собой ни пенни!
— А второй: часто вообще бывает, что ваши слова сбываются?
— Да, я как тот осьминог с другого чемпионата (смеется). На самом деле это единственный раз, когда все сбылось. И вообще, я ведь на самом деле хотел добиться эффекта реверсивной психологии — то есть сказал вам одно, а надеялся, что они, наоборот, победят. И то, что у них это не получилось, конечно, очень меня разочаровало. Но в игроках я не разочарован: они здорово выступали, в этом году у нас подобралась настоящая команда. Образцовые джентльмены — в и игре, и в поведении за пределами поля. Я даже в какой-то момент почувствовал, что снова люблю футбол. Но теперь я рад, что в финале не будет Англии и я не пропущу матч. Да, я такой!