Субтильного подростка Дениса (Денис Власенко) из интерната хочет забрать объявившаяся мама (Анна Слю), которая по молодости сдала его младенцем в детдомовский бэбибокс, а теперь называет его котеночком, покупает ему подарки и зовет к себе домой. Денис совсем не против и ласково откликается на все мамины прихоти, хотя его не отпускают из-за врожденной анальгезии — чудодейственной патологии, при которой не чувствует боли. Вскоре выясняется, что мама работает помощником судьи и хочет использовать эти суперспособности в коррупционной схеме. Денис подбрасывается под предварительно выбранные машины, знакомый дэпээсник (Данил Стеклов) со своей мамой из больницы (Наталья Павленкова) делают освидетельствование, а потом, если водитель не хочет давать взятку за уничтожение дела, судья (Александра Урсуляк), адвокат (Вильма Кутавичюте) и прокурор (Павел Чинарев) сажают человека далеко и надолго. Все хвалят Дениса, пока он делает все правильно, а с его лица постепенно исчезает ангельская улыбка.
Любимчик «Кинотавра» и активно продвигаемый на западном рынке режиссер Иван И.Твердовский к своим 30 годам уже вполне себе выстроил узнаваемую киновселенную образов, где жесткая российская реальность всегда получает прививку чудом и от фильма к фильму становится все мрачнее. В «Классе коррекции» российская школа поставила инвалида на ноги, в «Зоологии» фрустрация русской женщины вырастила у героини фрейдистский хвост, а в «Подбросах» чудотворного человека без боли впутывают в кровавый режим государственных госслужб. Третий фильм окончательно сдвинулся в авторское пространство аллюзий и практически фэнтезийного мира, поэтому не стоит воспринимать его как реалистичное высказывание о брошенных детях и российский суд. Хотя «Подбросы» стояли в программе «Кинотавра» в один день с «Кислотой» Александра Горчилина, Твердовский внезапно оказался ближе не к голосу молодого поколения, а скорее к голосу свыше, которым тоже разговаривает режиссер Григорий Константинопольский в новом фильме «Русский бес».
Неожиданно и то, что после подросткового зверинца в «Классе коррекции» у Твердовского именно детский интернат стал воплощением всего доброго и светлого, практически райским приютом, где всегда поймут и одобрят, а верные друзья научат терпеть боль только лишь для того, чтобы быть готовыми к выпуску в злой мир за стенами. Интернат предстает чуть ли не небесной канцелярией, куда подбрасывают младенцев, а потом оттуда подбрасывают ангелов на грешную землю. Русский мир выглядит инфернальным местом, где бесконечно слушают певицу Луну и Ивана Дорна, а бесовская свита отмечает свои коррупционные победы в черном ресторане на фоне российского триколора. Здесь практически всегда ночь, в неоновом свете москвичи пожирают друг друга — и даже родная мать оказывается искусительницей. Повсюду разбросаны знаковые неоновые вывески: заведения «13», «Везде чужие», Terpila (исключительно терпилами группировка называет своих клиентов), неоновая туча с грозой висит над кроватью главного героя, напоминая о его небесном происхождении. В своем прямолинейном вкраплении религиозных отсылок в социальный контекст Твердовский напоминает своего румынского коллегу Корнеля Мундруцо, который показывал на Каннском кинофестивале в прошлом году ленту «Спутник Юпитера», где над коррумпированной Европой парил ангел тоже родом из ущемленных слоев общества, только там был не сирота, а беженец.
По-хорошему Твердовский тоже уже вполне себе готов покорять каннские горизонты (особенно учитывая то огромное количество европейских спонсоров, заставки которых занимают пару минут в начале фильма) — мировая фестивальная публика после Звягинцева уже подогрета к инфернальному взгляду на Россию. Но «Подбросы» прозвучали на родном «Кинотавре», а европейская премьера пройдет в конкурсе кинофестиваля в Карловых Варах. Наверное, это не так уж плохо, но чувство досадного упущения есть, ведь, наверняка, «Подбросы» готовили под Канны, а теперь после третьего фильма Твердовскому уже сложнее будет попасть в закрытый каннский пул, ведь Иван Иванович уже далеко не начинающий режиссер.
С другой стороны, это действительно не самый сильный его фильм из условной трилогии «российской аномалии» — возможно, даже самый вымученный и слишком схематично все подытоживающий. Не зная прошлых работ и отношений данного автора с документальной повседневностью (Твердовский рос на документальном кино), конечно, покажется, что режиссер свалился в абстракцию. Пожалуй, фильму не хватает радикализма, он все время как будто парит в воздушном пространстве, что великолепно подчеркивается оператором Денисом Аларконом Рамиресом, заслуженно получившего на «Кинотавре» приз за лучшую операторскую работу. Например, так ловко поставлены одним планом судебные заседания, которые оказываются тщательно разыгранным действом преступной группировки. Учитывая, как в нашей стране театральные постановки вызывают суды, а суды превращается в театральные постановки, возможно, для российского автора сейчас это единственный адекватный способ отображения реальности — переход на язык фантасмагории и высших духовных инстанций.
