Польша, 1949 год. Виктор (Томаш Кот), талантливый музыкант, по поручению партии набирает по разрушенным войной деревням молодые таланты для народного ансамбля песни и пляски. Один из рекрутов — Зула (Йоанна Кулиг), блондинка с красивым голосом, непосредственными манерами и обещающим погибель взглядом. Плюс у нее, говорят, судимость за нож, всаженный в собственного отца. Но Зула поет «Сердце, тебе не хочется покоя», и о покое Виктор, действительно, может забыть.
60-летний Павел Павликовский — космополит, долго живший во Франции, Германии и особенно Англии, работавший в России, сделавший международную карьеру, в последние годы вернулся в родную Польшу. Этот фильм, действие которого по большей части разворачивается в 1950-е, режиссер посвятил родителям и их поколению, но в изломанном маршруте героев отражается и его собственная судьба. Виктора и Зулу бросает по Европе, разделенной между СССР и Западом, — Берлин, Париж, Белград, — но в конечном счете им никуда не деться от Польши. Это очень понятный, такой близкий русской культуре мотив: злая родина-мать, не любящая своих детей, но и не отпускающая их, как бы далеко они ни убежали.
«Война» во многом наследует «Иде», которая принесла Павликовскому «Оскар»: примерно те же годы, такое же изысканное черно-белое изображение, такой же щадящий хронометраж — каких-то 80 минут. Скромность, которая обманчива, поскольку при демонстративном минимализме поляка интересуют большие, эпические темы, и за маленькими человеческими фигурками поворачиваются, невидимые глазу, колеса истории.
Виктор, полный страсти, но внешне невозмутимый, напоминает героев Каурисмяки и, как некоторые из них, много времени проводит во французских барах: еще в первой трети фильма он бежит на Запад, когда партийное начальство начинает требовать от фолк-ансамбля петь про Сталина и аграрную реформу, и устраивается в парижский джаз-клуб (тамошних знакомых героя играют режиссер Седрик Кан и культовая актриса Жанна Балибар в забавной роли поэтессы). Зула же — славянская femme fatale в духе, условно говоря, молодой Дорониной. В мире, устроенном чуть более справедливо, чуть менее абсурдно, их отношения обернулись бы комедией — что, собственно, Павликовский долгое время и отыгрывает, — но в нашем мире на них все равно будет печать трагедии.
Автор тоже сохраняет непроницаемый вид, с некоторой ленцой перебирая, как фотографии, геометрически восхитительно выстроенные кадры, какие-то явно пропуская, на каких-то задерживаясь, к каким-то даже возвращаясь. Это формально блестящая работа, настоящий мастер-класс режиссерской экономности. То, что фильм при этом умудряется парой точных движений вдребезги разбить сердце, наоборот, кажется какой-то даже излишней щедростью.
