— Это, конечно, сумасшествие — говорить с вами о чем-то, что вы еще не видели, да еще и со мной, который просто пока не может еще об этом говорить!
— И тем не менее, вы можете рассказать о темах, которые будут подняты во втором сезоне?
— Да, в первом сезоне мы обозначили саму природу этого места, познакомились с персонажами и рассказали о правилах игры, которые там действуют. Мы поднимали саму тему экзистенциализма, тему природы человека, поднимали какие-то базовые вопросы — например тему морального выбора человека. Во втором сезоне будет что-то подобное, но иначе. Что прекрасно в этом сериале и что меня привлекло в первую очередь, когда я впервые прочитал сценарий, так это то, что здесь есть безграничные возможности: мы можем пойти в любом направлении; единственное, что может нас ограничить — это наше собственное воображение. Сама природа парка заключается в этом: что бы ты ни хотел и куда бы ты ни хотел отправиться, ты можешь это сделать в парке. Весь второй сезон построен на этой идее. В первом сезоне мы видим своего рода только зеркальное отражение этого мира, видим двойственность этого мира, будь то Бернард Лоу, двойственность в рассказе Уильяма и Человека в Черном… Так, и на этом я должен остановиться (смеется).
— Тем не менее именно благодаря вашему персонажу происходит один из самых интересных поворотов сюжета в первом сезоне. Вы изначально знали, что все так обернется?
— Нет, когда я подписался на этот проект, я ничего об этом не знал. Не знал об этом, даже когда мы снимали пилотный эпизод. А вот когда мы вернулись, чтобы снимать второй эпизод, один из сценаристов, Лиза Джой, отвела меня в сторону и вскрыла мой роботический мозг и заложила эту идею (смеется), что было довольно круто. Потому что я думал, что Бернард будет эдаким обычным человеком, недооцененным и мягкотелым, который будет потихоньку пытаться решать эту головоломку, этот пазл, который мы пытаемся разгадать как с точки зрения технологии, так и с точки зрения зрителей, разбираясь в отношении природы этого места. И я думал, что Бернард будет нас вести в этом — и тогда я решил, что это будет круто! А потом я понял, что это путешествие будет и своего рода путешествием к самому себе, к тем тайнам, что хранятся внутри него самого, его происхождения и его жизни, и это добавило определенных слоев к самой истории, ну и больше нюансов для моей актерской игры.
— А остальные актеры на вас потом не обижались, что вы не рассказали им с самого начала, что собой представляет ваш персонаж? Многие сказали, что это буквально им мозг взорвало!
— О да, многие были удивлены — никто не знал, я не рассказал об этом ни одной живой душе, так что когда пришло время снимать эту серию, Эван отправила мне сообщение: «Чувак, что-о-о?!», и я отправил ей ответ: «Да, крошка, я в команде хостов!». И Эван, конечно, пыталась все время выпытать из меня секреты, но я все держал в тайне за железным замком и делился информацией, только когда приходило время. Я думаю, что многие зрители, конечно, удивились, хотя я почти уверен, что есть актеры, с которыми я не работал, есть те, кто работал на шоу и не знали вплоть до выхода серии о том, что происходило на самом деле, потому что не видели сценария.
— То есть некоторые из вас получали сценарий только частично?
— Ну да. Если, к примеру, вы и ваш персонаж появляетесь только в пятом эпизоде, вы не увидите сценарий к десятой серии и так далее.
— А что происходит за кадром? Хосты общаются только с хостами? Люди с людьми?
— Нет, на съемочной площадке сегрегации не существует, борьбы хостов и людей за камерой не происходит (смеется). Когда я не в кадре и у меня было время, я ездил к океану — мы ездили серфить, так что если вы не видели меня в сериале, теперь вы знаете, что я делал. Родриго Санторо и Люк Хемсворт — очень крутые серфингисты, чего я не могу сказать о себе!
— Ваш персонаж побывал на обеих сторонах, возникнут ли у него из-за этого сложности во втором сезоне?
— Это хороший вопрос, не могу вам рассказать все, но его позиция в этом хаосе довольно уникальная. У него есть опыт сосуществования с обеими сторонами, при этом он чувствует себя чужаком по обе стороны этого мира. Так что да, это тот вопрос, который он будет задавать буквально самому себе в начале второго сезона: «Где мое место во всем этом?». В конце первого сезона он пустил себе пулю в голову, так что, сами понимаете, он не очень хорошо себя чувствует и ощущает в этом мире с пулей в его робомозге. Его механизмы подпорчены во всех смыслах.
— У вас было так много сцен с Энтони Хопкинсом, и, конечно, безумно жаль, что, скорее всего, во втором сезоне их уже не будет. Существует теория, что Долорес застрелила только хост-версию Форда, что вы думаете об этом?
— А что, фанаты теперь сценарии нам пишут? Это круто! На самом деле, я обожаю читать фанфики, потому что их теории — это как будто еще одно измерение, в котором живут наши персонажи, мы же сами тоже часто думаем о том, что будет с нашими героями — косвенные сюжеты, некоторые из них иногда пересекаются, иногда нет, — но мне нравится, что зрители погрузились в этот сериал так глубоко. Но что касается Форда, вероятно, было бы лучше, если бы у него был мозг робота, а не человека…
Скучаю ли я по Тони? О да, с ним было так круто работать в кадре, но не менее приятно было проводить время с ним и за камерой. Он очень любит историю, помешан на ней, ну а я — политический наркоман. Когда шли съемки «Мира Дикого Запада», как раз проходили выборы, так что оторвать нас от болтовни друг с другом не мог никто! Кроме того, он же современник Лоуренса Оливье, он так много и интересно рассказывал о своей кино- и театральной карьере, о тех постановках и проектах, в которых он работал — это что-то потрясающее. Он очень интересный рассказчик, я обожал проводить с ним время.
— В первом сезоне Форд в разговоре с Бернардом объясняет, что для хостов очень важно иметь собственную историю, краеугольные воспоминания, а в вашей собственной жизни — не личной, а профессиональной — какой момент повлиял на те решения в карьере, которые вы принимаете сегодня?
— О, для меня это бродвейское шоу «Ангелы в Америке» — это то, что определяет все в моей карьере, все, что было до и после, все так или иначе опирается на это. Это было идеально в то время и лучше быть не может.
— А вы не считаете это проклятьем, после которого вам пришлось стать избирательнее в ролях?
— Нет, это точно не проклятье! Я не думаю, что это сделало меня избирательнее, хотя… Благодаря этой постановке мне стало понятно, что меня вдохновляет в работе и как этого добиться. Благодаря этой постановке у меня появилось рвение к работе, которая может быть сложнее, но креативнее, новее, но в тоже время она будет важна для нашего общества, она будет беззастенчиво политической. Это две соперничающие стороны самого себя, которые я смог соединить воедино в своей работе. Я вырос в Вашингтоне, моя мама работала юристом для американского правительства, я сам получил степень в политологии — ничего с этим не поделаешь. Кроме того, сам уровень написания того материала установил некий стандарт в работе, и я все время ищу что-то на этом уровне. Конечно, «Мир Дикого Запада» совсем другого жанра, но для меня очень важен сценарий и то, как он написан.
— А вы думали о том, как мы, люди, отличаемся от хостов. Ведь мы, в той или иной мере, тоже запрограммированы?
— Эта метафора — одна из самых привлекательных черт сериала для зрителей. Мы часто видим самих себя только через призму своего «я». Мы задаемся вопросами о нашей природе, о том, насколько мы на самом деле контролируем то, что с нами происходит. Или же есть какие-то сверхъестественные силы, которые нас контролируют или даже программируют наши действия? Это метафора, которая в итоге резонирует со всеми нами. Мне кажется, что это был умный ход — показать этот мир с точки зрения хостов: только тогда мы импонируем им. Казалось бы, они другие, но в тоже время у нас с ними слишком много общего, мы находим в них наше отражение. Они все представляют собой различные архетипы людей. Часто люди подходят ко мне и говорят со мной о своих теориях и о том, как отреагировали на первый сезон.
Так, когда я давал речь на Human Rights, LGBT Advocacy Group, пожилой мужчина подошел и заговорил со мной. Он сказал, что Бернард и его дуальность его заворожила, потому что это все напомнило ему о том времени, когда он еще не сообщил о своих сексуальных предпочтениях. У него были эти «внутренняя» и «внешняя» жизни, которые никак не пересекались. Моя первая реакция была: «Что?!». У меня в этот момент мозг взорвался, потому что я никогда не рассматривал историю этого персонажа с этой точки зрения (смеется).
— В первом сезоне мы, зрители, симпатизировали хостам, изменится ли это во втором сезоне и начнем ли мы сопереживать людям?
— Я думаю, что мы постараемся в этом сезоне понять, за кого мы. Бернард так точно. В первом сезоне он, в том или ином виде, служил глазами зрителей. Он пытался разобраться, что же происходит, и потом к нему обращались зрители с вопросами и искали ответы. К примеру, почему происходит сбой в системе? По своей природе Бернард — человек, который решает проблемы. Бернард в самом начале не может понять, с кем же он, за какую команду он болеет, и я думаю, что, может быть, он снова будет иными глазами зрителей.
— Когда смотришь сериалы вроде «Мира Дикого Запада» или «Черного зеркала», так или иначе начинаешь немного бояться, что же будущее нам готовит. Не было ли у вас своего рода проявлений «посттравматического» синдрома?
— Да, когда съемки сериала подходили к концу, у меня очень странные вещи происходили с телефоном. Порой мне казалось, что мой телефон просыпался вместе со мной: я открывал глаза, а он смотрел на меня — как будто наши циклы сна совпали, как будто я и мой телефон стали единым целым! Очень странная штука!
И вот недавно я разговаривал с кем-то о ботинках, которые видел в реальной жизни, и вот очень странное дело, поверьте мне сейчас — восемь часов спустя после разговора на экране появляется реклама с этими ботинками! Хотя я их даже не искал в интернете! Безусловно, последние несколько лет ведутся разговоры о слежке, и безусловно, в зависимости от природы вашего государства и того, кто управляет им на самом деле… Знаете, это очень серьезный вопрос, но я думаю, что вопрос корпоративного контроля — это как раз тот вопрос, на котором нам надо сфокусироваться, мы не уделяем этому вопросу должного внимания! Кому принадлежат эти технологии — и каковы их намерения? Кстати, это как раз то, что мы постараемся узнать во втором сезоне. Мы знаем, что парк существует, но почему? Во многом это все о том, кто этим владеет и зачем?
— А если бы у вас была возможность усовершенствовать человека с помощью технологий, что бы вы изменили? Сделали лучше?
— Я бы хотел иметь что-то вроде кнопки, которая могла бы нам помочь проводить больше времени с самими собой и не отвлекаться на все и сразу. Эдакая кнопка безопасности.
В России новые серии будут выходить с 23 апреля в «Амедиатеке» одновременно со всем миром в русской озвучке и на языке оригинала с субтитрами.