100 лет Бергману: главные фильмы, по версии Антона Долина

Самый необычный и дикий фильм раннего Бергмана, с которого, тем не менее, ни в коем случае не следует начинать знакомство с режиссером. Осуществив свою первую мечту — став профессиональным кинематографистом и даже заработав некоторую славу, — именно в «Тюрьме», своем шестом полнометражном фильме, Бергман пустился во все тяжкие: написал оригинальный сценарий без соавторов и первоисточников, а также превратил добрую половину картины в масштабную галлюцинацию. Бергман всегда считал, что показатель гениальности режиссера — его способность безболезненно переходить границу между реальностью и сном (на этом основании он считал лучшим режиссером в истории Тарковского). Сюжет крутится вокруг идеи фильма об аде на Земле, которым управляет непосредственно Сатана; к нему Бергман еще вернется в «Оке дьявола» в 1960-м. Среди главных героев — проститутка, кинорежиссер и сценарист. Главную роль исполнил красавец Биргер Мальмстен, центральный актер восьми ранних бергмановских лент.

Принято считать, что с этой картины начинается зрелый Бергман. Во всяком случае, она близка к совершенству. Эмоциональное и эстетическое равновесие, которого Бергман добился в сотрудничестве с Гуннаром Фишером, оператором его лучших фильмов вплоть до «Лица» (1958), впечатляет по сей день. В основе — роман Пера Андерса Фогельстрема, история краткой летней любви двух молодых людей из рабочего класса. Школа мейнстрима дала Бергману многое: здесь он демонстрирует виртуозное владение мелодрамой, чуть скрашивая сентиментальность юмором и скепсисом. Трудно поверить, но из-за краткой и вполне целомудренной сцены наготы эта картина была расценена как фривольная, едва ли не эротическая, а Харриет Андерссон ненадолго превратилась в международный секс-символ. От этого штампа ее избавили последующие работы у Бергмана — в частности, в картинах «Как в зеркале» и «Шепоты и крики».

Бергман-комедиограф: бесценный пример моцартовской легкости, свойственной режиссеру и в более мрачных его работах. Этот оммаж Мольеру или Мариво, почти водевиль, фаворит бокс-офиса в Швеции и за ее пределами, — сложносочиненная сказка о превратностях любви, разыгранная несколькими парами персонажей и актеров (среди них выделяются постоянные бергмановские артисты: та же Харриет Андерссон, Гуннар Бьернстранд и молоденькая Биби Андерссон). В Каннах фильму выдали специальный приз «за поэтический юмор» — о, прекрасное время, когда на фестивалях еще давали такие награды!

Средневековый романс о рыцаре-крестоносце, играющем в шахматы со Смертью (сюжет позаимствован с фрески Альбертуса Пиктора, самого выдающегося шведского художника XV века). С этой картины началось многолетнее сотрудничество Бергмана с Максом фон Сюдовом, неподражаемым в роли рыцаря Антониуса Блока. Образ Смерти, сыгранной Бенгтом Экеротом, стал одним из самых запоминающихся в истории кинематографа. Для многих — главный фильм режиссера; любил его и сам Бергман, говоря, что «Седьмая печать» «нигде не жмет и не натирает». К этому он добавлял известный анекдот о съемках финальной пляски Смерти: «Мы уже все упаковали, приближалась гроза. Вдруг я увидел удивительную тучу. Гуннар Фишер вскинул камеру. Многие актеры уже отправились на студию. Вместо них в пляс пустились техники и какие-то туристы, не имевшие ни малейшего представления, о чем идет речь. Столь известный потом кадр сымпровизирован за несколько минут».

Невероятно, но факт: Бергман снял два шедевра в течение одного года. Как и «Седьмая печать», это фильм о смерти, который так же начинается со сна главного героя, обреченного в финале умереть. Бергман с детства был одержим «Возницей» (1921) — эффектной кинопритчей живого классика Виктора Шестрема — и всю жизнь пытался снять свою вариацию этой картины. Здесь ему это удалось. Во всяком случае, это тоже фильм-путешествие: по сюжету профессор Исак Борг едет через всю страну, из Стокгольма в Лунд, чтобы получить почетную премию, а по пути вспоминает детство и студенческие годы, готовясь к уходу из жизни. В роли Борга выступил сам 78-летний Шестрем, его невестку сыграла Ингрид Тулин — отныне одна из любимых актрис Бергмана. Фильм получил «Золотого медведя» в Берлине.

Суровая и поэтичная картина о человеке, отомстившем за изнасилование и убийство своей дочери, поставлена по шведской народной балладе «Дочери Тере из Вэнге». Это единственный фильм Бергмана, действие которого происходит в древней Швеции, еще до окончательного прихода христианства (одна из героинь молится Одину), что отчасти определяет аскетичную и жесткую эстетику. Роль хозяина хутора исполнил Макс фон Сюдов. Начиная с этого фильма, все следующие картины Бергмана снимал гениальный Свен Нюквист, также известный по фильмам Андрея Тарковского, Вуди Аллена и Луи Маля. «Девичий источник» имел успех в Штатах, где подверглась цензуре натуралистичная сцена изнасилования, а потом получил там «Золотой глобус» и «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке.

Один из немногих фильмов, которыми сам Бергман гордился. Вероятно, лучшая роль Гуннара Бьернстранда. Соблюдая единство места, времени и действия, режиссер рассказывает историю пастора, потерявшего веру. Суицидальное ледяное спокойствие, царящее в этой минималистской картине, пробирает до костей. Ни любовница, ни прихожане, приходящие к герою со своими вопросами, не способны успокоить его тревогу, вывести из состояния апатии. Роли второго плана сыграли Ингрид Тулин, Гуннель Линдблум и Макс фон Сюдов. «В картине нет ни единого солнечного кадра. Мы снимали только в пасмурную погоду или в туман», — вспоминал режиссер, считавший этот фильм квинтэссенцией шведского характера. Кстати, источником вдохновения послужила Симфония псалмов Игоря Стравинского.

Известная актриса однажды посреди спектакля теряет дар речи и замолкает, кажется, навсегда. Психиатр отправляет ее на отдаленный остров, где та будет жить в компании сиделки. Фильм на двух героинь и актрис, которые в какой-то момент необъяснимым образом становятся единым целым. Здесь потрясающе сыграли Биби Андерссон и Лив Ульман; для Ульман «Персона» стала настоящим прорывом — и началом новой жизни в качестве музы и возлюбленной режиссера, которому она родила дочь. «Персона» — самый любимый фильм Бергмана, который, как он считал, спас ему жизнь. А еще помог найти новый дом, остров Форё, где снималась картина и куда вскоре переехал жить режиссер. «Самое важное — мне впервые было безразлично, как воспримут картину зрители. Я наконец-то послал к черту (где ему и место) евангелие понятности… Сегодня мне кажется, что в «Персоне» — и позднее в «Шепотах и криках» — я достиг своего предела. Что я свободно прикасаюсь к бессловесным тайнам, выявить которые способен только кинематограф».

Самый незаметный и наименее известный из бергмановских шедевров 1960-х, который, однако, высоко ценил сам режиссер (в отличие от окружающих его «Страсти» и «Прикосновения»). Трое обвиненных в порнографии актеров-гастролеров на допросе отвечают на вопросы следователя, раскрывая подробности одного странного инцидента и пытаясь оправдаться: процесс заканчивается необычным ритуалом. По словам автора, в этой картине он выплеснул злобу и обиду, испытанные после расставания с Драматеном, стокгольмским театром, художественным руководителем которого он был на протяжении долгих лет. В главных ролях Гуннар Бьернстранд и Ингрид Тулин. Тема невротизма странствующего артиста, начатая в «Вечере шутов», «Седьмой печати» и «Лице», здесь доведена до апофеоза; больше Бергман к ней не возвращался.

В большом доме умирает женщина. Все, кто живет вместе с ней, готовятся к этой смерти — каждый на свой лад. Смертельно больную Агнес сыграла Харриет Андерссон, ее сестер Карин и Марию — соответственно Ингрид Тулин и Лив Ульман. Роль доктора исполнил Эрланд Юсефсон, ближайший друг Бергмана с юности, здесь впервые показывающий себя недюжинным артистом, — хотя его главные работы еще впереди. С этого эзотерического, радикального, прицельно точного в каждом кадре фильма начинается поздний Бергман: демоны изгнаны, вопросы стиля решены, остались лишь пронзительная ясность, покой и воля. Труднее всего поверить в то, что подобная сугубо авторская картина могла получить целых пять номинаций на «Оскар» и одну статуэтку — за выдающуюся операторскую работу Свена Нюквиста.

Гениальность этой картины, которая, невзирая на внушительный хронометраж (почти три часа в киноверсии, четыре с половиной в телевизионной), может идеально послужить для первого знакомства с Бергманом, в частности, в том, как скромны использованные художественные средства. Мужчина, женщина — и больше практически ничего, не считая немногочисленных второстепенных персонажей, скромных нейтральных интерьеров и текста, в котором Бергман-драматург достигает стриндберговских высот. Это настоящая энциклопедия отношений полов — забавная, душераздирающая, мудрая, эмоциональная и вместе с тем иронически отрешенная. Работы Лив Ульман и Эрланда Юсефсона трудно назвать не иначе как умопомрачительными. Режиссер, чья личная жизнь была бурной и сложной, испытывал к этой во многом автобиографической ленте особые чувства. Неслучайно последним его фильмом стало продолжение «Сцен» — единственный сиквел в его карьере, «Сарабанда».

Бергман был увлеченным меломаном, но в фильм превратил лишь одну из поставленных им опер — «Волшебную флейту» Моцарта. Масонская запутанность либретто не оставила и следа в этой прозрачной сказочной комедии, все действие которой происходит на театральной сцене. Бергмановская версия шедевра влюбляет в себя зрителя уже в первые минуты, когда на экране появляется на удивление милый дракон, преследующий принца Тамино. Дураковатый Папагено режиссеру явно милее, чем романтический герой; для Бергмана моцартовский юмор — ключ к лирической силе его музыки. Наверное, поэтому бергмановская киноопера не фильм, а праздник. «Стоял поздний августовский вечер, волшебный лунный свет заливал море. Выпив шампанского, мы зажгли цветные фонарики и устроили небольшой фейерверк», — вспоминал режиссер о премьерном показе на Форё.

По причинам, не до конца понятным, один из самых знаменитых фильмов Бергмана. Не в том ли дело, что главную роль — властную и взбалмошную пианистку — сыграла однофамилица автора, великая актриса Ингрид Бергман, которой тогда было уже за шестьдесят? Работа Бергмана с Бергман не ладилась, одни амбиции разбивались о другие. Этот опыт режиссер вспоминает как травматический, а картину считает неудачной, называя своим «фильмом Бергмана» — то есть каталогом самоповторов и персональных штампов. Тем не менее тонкий музыкальный слух автора ощущается не только в звучащих здесь прелюдиях Шопена и сюитах Баха, но и в нервной, задевающей за живое драматургии. Снимавшаяся в Норвегии «Осенняя соната» — один из фильмов, сделанных Бергманом в изгнании, когда из-за проблем с налогами он временно покинул Швецию.

Наиболее удачный, жесткий и концептуальный из двух фильмов, снятых Бергманом в Германии: другой, антифашистская притча «Змеиное яйцо», обернулся провалившейся попыткой сделать «продюсерскую» картину и попробовать свои силы в коммерческом кино. «Из жизни марионеток» снимался в Мюнхене на немецком языке и с немецкими актерами. В центре событий — жестокое убийство проститутки мужчиной, которому изменила жена. Доводя до логического предела идеи и темы «Сцен из супружеской жизни», Бергман отказывается от нежности, жалости и иронии. В этой картине он вновь возвращается к черно-белому изображению. В Германии, где бежавшего с родины Бергмана приняли с восторгом, отмечали бескомпромиссность картины и восхваляли работу режиссера с актерами.

Пятичасовой в телеверсии, в кино на два часа меньше святочный рассказ. Прощание Ингмара Бергмана с кинематографом, после этого не снимавшего для широкого экрана. И просто один из самых волшебных и невероятных фильмов всех времен и народов, включающий моменты острейшего счастья и экзистенциального ужаса. И то и другое — глазами брата и сестры, чьи имена вынесены в заголовок фильма. После смерти отца дети вместе с матерью оказываются в плену у отчима — епископа, равнодушного к магии театральных иллюзий, царивших в доме Фанни и Александра. Сбежав оттуда, в лавке старого мудрого еврея (потрясающая роль Эрланда Юсефсона) дети встречаются с Богом… Разбираясь в этой монументальной ретросказке с давними детскими фрустрациями, комплексами и страхами, Бергман обеспечивает зрителю мощнейший катарсис, послевкусие от которого может длиться годами.

После «Фанни и Александра» Бергман снял еще четыре фильма для телевидения. Каждый интересен на свой лад, но самый парадоксальный и удивительный — этот, навеянный событиями (реальными или вымышленными) из жизни родного дяди режиссера, чудака Карла. Действие происходит в 1920-х. Изобретатель и профессор встречаются в психиатрической лечебнице, где придумывают, как сделать немое кино звуковым — возя с гастролями по стране и озвучивая на каждом показе. Свидетелем происходящего становится и клоун — точнее, пугающая старуха в костюме паяца. Последний из образов Смерти в творчестве Бергмана, который ушел из жизни ровно через десять лет после премьеры «В присутствии клоуна», на острове Форё, где и похоронен.

Материал был впервые опубликован в августе 2014 года на «Афише Воздух».