— Пожалуй, этим фильмом вы угодили всем — «Первому игроку приготовиться» понравится и современным детям, и детям постарше, тем, что из 1980-х.
— Знаете, почему я скучаю по 1980-м? В те времена не политика была у всех на уме, а всех интересовала индустрия развлечений. Музыка, стиль — все это было гораздо интереснее. По большей своей части то десятилетие было довольно аполитичным. Конечно, тогда происходили определенные события в мире, которые требовали политического ответа, но в целом, вспоминая 1980-е, вы думаете не о политике. Это было десятилетие, когда культура затмила Вашингтон!
— А вы бы хотели повернуть время вспять и снова жить во время, когда культура и индустрия развлечений были важнее политики?
— Политика стала нашим развлечением, но вот в чем беда — мне почему-то не смешно…
— В фильме виртуальная реальность приходит в настоящий мир и молодые люди берут все в свои руки, прямо как сейчас в Америке с «Маршем за наши жизни».
— Да, это удивительно, когда искусство переходит в нашу жизнь. Вчера я ехал на встречу в машине и через открытое окно услышал, что кричат дети. Оказывается, мы проезжали мимо двух школ — одна напротив другой, все дети были на улице и держали плакаты, они протестовали. Чем дальше я ехал по Голливуду, тем больше видел таких школ, где происходило то же самое: дети митинговали. И тогда я подумал: «Вот так мир и изменится». Не из-за политиков, не из-за взрослых, у которых есть право голоса. Наш мир изменится, потому что у детей появился голос, точно так же, как и у тех детей, которые остановили вьетнамскую войну. Теперь это снова происходит — и это дает мне огромную надежду на будущее.
— В «Первому игроку приготовиться» создатель виртуальной реальности OASIS Джеймс Холлидей не любил следовать правилам. Скажите, случалось ли вам нарушать правила и в итоге от этого только выигрывать?
— Мне было 16 лет, и я проник на киностудию Universal. Я хотел стать режиссером, и мне казалось, что все, что для этого требуется, — проникнуть на киностудию и тогда уж все точно сложится, меня заметят и сделают режиссером. Вышло не совсем так! Если быть до конца откровенным, тут я не просто правило нарушил, я закон нарушил! Они мне дали пропуск на три дня, но я нарушил закон снова — я стал приходить каждый день в течение трех месяцев во время летних каникул. Я все лето незаконно пробирался на студию. Классные вышли каникулы, кстати!
— А теперь же у вас даже есть свой офис на студии?
— Да, теперь они мне за это платят! (Смеется.)
— В фильме корпорация IOI пытается захватить OASIS. Это что-то созвучное вашим мыслям сегодня?
— Да, но в этом случае я сам на себя тыкаю пальцем. Я сам порой олицетворяю корпоративную политику, так что я ударяю сам себя!
— А вы же сами большой геймер?
— Да, но когда я прочитал книгу, то сразу сказал, что если я буду снимать по ней фильм, то хочу сделать это так, чтобы он был интересен даже людям, которые не играют в видеоигры. Я посчитал своей миссией сделать фильм для всех, а не просто подмигивать геймерам или поклонникам 1980-х. Так что в итоге я немного переделал сюжет, чтобы он стал ближе зрителю. Стал более приключенческим.
— Книга Эрнеста Клайна — признание в любви 1980-м, а вы лично по какому времени ностальгируете?
— По 1960-м. Вы же понимаете, что моя ностальгия старше на два десятка лет. Тогда я был в колледже, мир менялся, в стране происходили большие перемены. В то же время были убиты президент, его брат и Мартин Лютер Кинг. Тогда же и назревал Кубинский кризис, который мог привести к концу света. Это был очень травматичный период в истории, а я был достаточно зрел, чтобы воспринимать все происходящее. В итоге это именно то десятилетие, о котором я постоянно думаю. Что же касается культуры, то 1968 год был самым сильным годом для кинематографа — «Выпускник», «Беспечный ездок», «Бонни и Клайд». Это был год, когда Голливуд отдал пальму первенства независимому кинематографу. Это было время рождения независимого кино.
В 1980-е годы я был занят съемками фильмов, но в тоже время был невероятно погружен в культуру того времени — в кино, телевидение, музыку. Я жил полной жизнью, сама жизнь — это рабочее топливо. Активная социальная жизнь всегда стимулировала меня как профессионала. Я никогда не уходил в работу с головой, а всегда знал, что происходило вокруг меня в мире. Рождение ребенка в 80-е еще больше сблизило меня с реальностью. Мой первенец родился в 1985 году. Я начал принимать на себя ответственность с рождением сына как родитель. С середины 80-х я познавал настоящую жизнь, а не через призму чьей-то книги или сценария.
— А что касается творческой свободы и возможностей — сейчас этого больше, чем раньше?
— В 1980-е начался переход с аналога на цифру, а с диджитал-революцией у нас появилось больше возможностей узнавать о чем-либо. Как раз тот цифровой доступ ко всему миру — это то, о чем наш фильм. Потому что OASIS дает путевку в мир информации, в мир образования, гейминга и развлечений. Это доступ к миру, где вы можете стать кем захотите, лучшей версией себя самого. Вы буквально создаете лицо — ваш аватар, который может быть совершенно не похож на вас. Там же находите друзей, правда, практически под ложным предлогом, потому что вы не совсем честны в том, кто вы есть на самом деле.
Я думаю, что сейчас больше свободы и возможностей в том числе благодаря социальным медиа. Хотя меня нет в социальных сетях — не хочу писать что-то в фейсбуке или твиттере, а потом исчезать на несколько недель, таким образом подводить людей и возвращаться только для того, чтобы извиниться за свое отсутствие. Наверное, если бы я так много не работал, то я бы там был.
— Так что же сейчас, получается, виртуальный мир лучше реального?
— В фильме сотни миллионов участников привлекает не просто желание выиграть конкурс Холлидея и найти все пасхальные яйца, которые принесут огромные деньги. А то, что цифровое общество понимает и принимает их гораздо лучше, чем общество, в котором люди застряли в 2045 году. И тут уже дело выбора каждого, что делать, если виртуальная жизнь гораздо лучше реальной. Как говорит Холлидей, единственное, что по-настоящему круто в реальной жизни, — это отличный обед. Видимо, готовить в цифровом мире они еще не научились. (Смеется.)
