В начале мая 1940 года британские парламентарии перессорились из-за неудачной норвежской кампании, нацисты вошли в Бельгию и Голландию, и премьер-министр Невилл Чемберлен (Роналд Пикап) подал в отставку. На пороге, возможно, рокового столкновения с Германией единственным консерватором, который мог бы возглавить коалиционное правительство, признают Уинстона Черчилля (Гэри Олдман), яростного противника мирных переговоров с Гитлером и эксцентричного мужчину. Георг VI (Бен Менделсон) без энтузиазма назначает его премьером, тем временем английские и французские войска попадают в окружение.
Действие «Темных времен», исторической драмы Джо Райта («Анна Каренина», «Искупление»), занимает около месяца: если измерять в речах Черчилля, примерно от «я обещаю вам кровь, пот и слезы» (холодное молчание) до «мы будем сражаться на пляжах» (аплодисменты, переходящие в овации). Такая единица измерения кажется вполне логичной, поскольку именно речи составляют главное содержание фильма. Как они задумывались, как они произносились, как они воспринимались, даже как они диктовались и печатались. Оно и понятно — Черчилль знаменит не вышиванием, — но будущему зрителю, вероятно, стоит иметь это в виду.
В остальном событий, в общем, не так много, а сюрпризов еще меньше. Вялый король Георг — герой не менее логоцентричного, но еще более попсового «Король говорит!» — постепенно проникается к Черчиллю уважением. Лорд Галифакс, известный негодяй, плетет с Чемберленом интриги. Жена Черчилля (Кристин Скотт-Томас) с иронией и достоинством исполняет незавидную, в общем, роль боевого товарища. Новая молодая секретарша (Лили Джеймс) — Элизабет Лейтон, которая останется с премьером до конца войны и однажды напишет о нем мемуары, — с подходящим воодушевлением стучит по клавишам печатной машинки, а в паре сцен даже перестает на мгновения быть предметом мебели.
«Времена», разумеется, идеальный компаньон «Дюнкерку» — те же события, но увиденные с другой стороны Ла-Манша и из высоких кабинетов. Это куда менее эффектная точка обзора (справедливости ради, Райт на 10 лет раньше Кристофера Нолана организовал величественную массовку на дюнкеркском пляже в «Искуплении»). Впрочем, режиссер старается разнообразить темный в соответствии с названием и много времени проводящий в помещении фильм и визуально: камера тяготеет к затяжным проездам, а время от времени совершает внезапный вертикальный взлет в небо. На третий раз это уже, конечно, не так занимательно.
Главный спецэффект в любом случае — Гэри Олдман на пути, не исключено, к своему первому «Оскару». Его грим, его пластика, его чудовищная дикция (фильм стоит, конечно, смотреть с субтитрами): герой первым делом впечатляет не столько сходством с реальным Черчиллем, сколько непохожестью на реального Олдмана, что, должно быть, тоже можно считать достижением. Политик изображен — вероятно, как раз таки близко к исторической правде — барином с причудами: виски по утрам, шампанское за обедом, сложные отношения с интервалами в тексте, препирательства с монархом и время от времени какое-нибудь бонмо для благодарных потомков. Плюс, конечно, минуты слабости, своевременные триумфы воли и все такое прочее: гений Олдмана расцветает не благодаря, а вопреки тяжеловесному, а порой и примитивному сценарию.
В центральной и самой безобразной сцене фильма премьер-министр идет в народ: хочется сказать, как Гарун аль-Рашид, но Черчилля с его сигарой, очками и шляпой не узнают разве что голуби, и кончается все братанием, декламацией стихов и слезами на плече у девочки, похожей на маленькую Надю Михалкову. Видимо, британскому народу в эти дни и правда непросто, если кинематограф начал поднимать его дух такими дедовскими методами.