Английская глубинка вскоре после Второй мировой, Шерлок Холмс (Иэн МакКеллен), которому сто лет в обед, разводит пчел, испытывает терпение своей очередной няньки (Лора Линни) и дружит с ее неприятным, но любознательным маленьким сыном (Мило Паркер). Тридцать лет назад Холмс забросил практику после неудачного дела, связанного с некой женщиной (Хэтти Морахан) и ее обеспокоенным мужем. Доктор Ватсон обессмертил этот случай со свойственным ему богатым воображением, а теперь, в 1947 году, Холмс пытается сам записать, как все было на самом деле. Проблема в том, что судьбоносное событие выветрилось из памяти сыщика: у него Альцгеймер.
Почти двадцать лет назад Билл Кондон прославился фильмом «Боги и монстры» про режиссера Джеймса Уэйла, автора классической дилогии о Франкенштейне, который превратился в одинокого угасающего старика и напоследок вожделеет своего садовника. Главную роль играл тот же Иэн МакКеллен. «Мистер Холмс» — редкий фильм, в котором 76-летнему артисту требуется возрастной грим, — сделан в схожем элегическом духе. Впрочем, зритель, который, учитывая сложную личность героя и состав творческой группы (отметим также, что «Холмс» поставлен по роману Митча Каллина), ждет уж рифмы «розы», ее не дождется. Если бы в туманном прошлом сыщика соткался мужчина, это в данном случае было бы слишком банально, а значит, вульгарно, в то время как и Холмс, и Кондон вульгарность презирают всей душой.
Довольно долго, напротив, кажется, что фильм оседлает другого популярного среди любителей околохолмсовских спекуляций конька — сердце, разбитое условной Ирен Адлер. Но авторы, к счастью, хитрят: разгадка окажется и проще, и сложнее. Здесь сразу несколько квазидетективных линий — старинное дело, поездка Холмса в Японию по приглашению загадочного поклонника, мор пчел, в конце концов, — и пусть распутываются они без конан-дойловского изящества, это не беда. Предмет фильма — не чулан Шерлока Холмса и не его дедуктивный метод, а его мировоззрение, убеждения, если угодно. И это красиво: взять образец человеческой породы, известный именно своей уникальностью, причудливостью, радикализмом, и на его основе сделать некие обобщающие наблюдения о людях в целом.
И конечно, Шерлок Холмс в маразме — превосходная, очень богатая идея сама по себе (фильм, надо сказать, далеко не исчерпал ее потенциал). Супергерой, лишившийся — не до конца, впрочем, — своей суперсилы. Сыщик, который раскрыл преступление, но не может вспомнить, кто был жертвой, а кто — преступником. Кондон не давит на жалость, но и не срывается в комедию, аккуратно проходя где-то посередине — благодаря, в первую очередь, деликатной и выразительной игре МакКеллена: его Холмс остается монументальной, полной чувства собственного достоинства фигурой, даже превратившись в бабушку, ищущую очки, которые лежат у нее на лбу.
Наверное, это слишком отполированный, слишком культурный и слишком сентиментальный фильм, чтобы оставить по-настоящему глубокое впечатление: он ни минуты не скучен, но оказывает несколько убаюкивающее воздействие своим ровным ходом. Первое, что мы видим, — это поезд, и в дальнейшем картинки сменяются словно пейзажи за окном: воспоминания красочными флешбэками роятся в голове Холмса, однако стоит в них слегка погрузиться, они обрываются — дальше герой забыл. Но поезд по крайней мере куда-то идет, и Кондон знает, что хочет сказать. Холмс, похоронивший Ватсона, Майкрофта, миссис Хадсон, как-то проживший две мировые войны, увидевший Хиросиму, не только увядает, но и освобождается, перестает быть проекцией чужих фантазий: одна его половина, во многом вымышленная, отлита в бронзе, другая, реальная, ухаживает за пчелами в Сассексе, и единственная нить, которая их как-то соединяет, память, вот-вот окончательно порвется. Фильм примирительно подводит к тому, что помнить на склоне лет и нужно совсем немного, только главное. А после тебя все равно останется одна выдумка, и слава богу.