Прошлый выпуск о детективных сериалах мы прервали загадкой: как может сыщик прожить 20 лет на телеэкране, ни капли за это время не постарев. Ответ, как и было обещано, знаком ребенку и стар, как само кино: может, если он — нарисованный, а сериал, в котором он раскрывает невероятные преступления, — мультипликационный. Но по иронии именно великий сыщик из японского мультсериала «Детектив Конан» одержим не вечной молодостью, а как раз наоборот — тем, как бы прибавить себе 10 лет. Довольно безумный персонаж — как и все, что касается этого аниме, где трепетная любовь к детективному жанру возведена в высшую и абсолютную добродетель.
Мальчик в круглых очочках, красном галстуке-бабочке и коротких штанишках вот уже с января 1996 года каждую неделю бесперебойно наведывается на экраны японских телевизоров, чтобы запросто щелкать дела, достойные самых придирчиво отобранных детективных антологий. Если вы помешаны на детективах — ума не приложу, как вы справлялись без Конана: его нарисованный мир — рай, где находят пристанище души, безутешные, что Агата Кристи и Эллери Куин не зададут нам новых загадок. Вот дело о наглухо заколоченном окне — из которого, однако, порой кто‑то пристально смотрит в сад, достойное зыбкой фантазии Конан Дойля. Вот загадка в духе Честертона — гости шли, держась друг за друга, по узкому пустому коридору, а когда вылетели пробки и на минуту погас свет, стоило вернуть электричество — в его конце материализовался окровавленный труп. Вот дело о монастыре в горах, за которое удавился бы сам Джон Диксон Карр: словно по мотивам легенды о носатом демоне тумана Киритэнгу, который пробивает стены и вешает своих жертв, здесь в запертой изнутри молельной раз за разом находят очередного повешенного на недосягаемой балке под десятиметровым потолком и развороченную стену.
Здесь есть изящные, остроумные судебные разборки в стиле Перри МейсонаПерсонаж из детективных романов Эрла Гарднера., шарады с зашифрованными предсмертными посланиями и картами сокровищ для поклонников «Пляшущих человечков», шумные, воющие сиренами, напористые выпуски в стиле американских полицейских боевиков 70-х и даже приветы от пани Хмелевской — вроде той истории о 50-летней бабе, пившей хлеще и веселее всех мужиков, и это подсказало ее недругу в высшей степени поучительный способ имитации ее самоубийства в а-ля конановском «Деле об убийстве в доме великого гончара». Детективы о Конане вообще не чужды исконно взрослым формам приятного времяпрепровождения, и в нынешнем притворно-стерильном мире освежающим душем смотрятся все эти «Портсигары удачи», «Шифр из звезд и сигарет», «Трясущийся ресторан» или, скажем, двухсерийное дело с четким и бескомпромиссным названием «Когоро напивается в Сацуме».
Но как первокласснику-вундеркинду разобраться во всех этих недетских паттернах поведения, без которых не уловить, скажем, мотив убийства? Видите ли, на самом деле Конан — некогда знаменитый сыщик-старшеклассник Синъити Кудо. 17 лет от роду он преследовал злоумышленников по кличкам Джин и Водка, и они заставили его принять новую, еще не испробованную на людях отраву. Думали его убить — а он только уменьшился и превратился в себя семилетнего, сохранив ум и опыт взрослого парня. Выдать, что жив, только стал ребенком, — значит, спровоцировать новый виток охоты на себя и своих близких зловещей «Черной организации», на которую работают Джин и Водка. И когда его в таком плачевном состоянии нашла его одноклассница и возлюбленная Ран, ему пришлось выдумывать на ходу, что он дальний родственник, а на вопрос, как его зовут, он ничего не успел придумать, кроме как Эдогава Конан, — потому что только и успел бросить взгляд на книжную полку своего отца, прославленного сочинителя детективов, а там рядышком стояли томики Артура Конан Дойля и гения японского детектива Эдогавы РампоЭдогава Рампо, чьим именем воспользовался Конан, стал в 1920-х годах прародителем жанра, ему пришлось стать сразу всеми одновременно, кого японский детектив пропустил, — Эдгаром По, Конан Дойлем и Честертоном в одном флаконе. Не случайно, смешав все это, получилось нечто вроде Агаты Кристи, которая у него порой пачками и заимствовала: вы будете поражены, сравнив один из лучших романов Кристи «Смерть на Ниле» (1937) и более ранний рассказ Рампо «Простая арифметика» (1929).. И теперь он живет с Ран и ее отцом, сыщиком-пьяницей Когоро Мори (сыщика из книжек Рампо зовут Когоро Акети), и разгадывает за него преступления. Вернуться в прежнее тело ему лишь ненадолго помогает китайский 45-градусный ликер. Так что, как видите, между упоением детективами и пьянством фильм совершенно справедливо ставит знак равенства.
Из Конана получился герой, откликающийся в сердцах всех возрастных групп, при условии, что реципиент инфицирован детективной лихорадкой. Он хорош для детей, которым скучно со сверстниками. Он хорош для отроков, которые боятся открыться в любви и от растерянности драпают в убежища своих подростковых интересов, как Конан убегает от объяснений с Ран в очередное расследование. Он хорош для взрослых, которые, хоть и создают видимость, на самом деле не в состоянии контролировать свою жизнь и, проявив свой талант во всем блеске, ждут, что им утрут нос и уложат в постельку. Вообще, этот культурный феномен достоин отдельного исследования для психологов (в Японии наверняка такие опубликованы). Но если не удаляться в дебри, то секрет обаяния Конана, вечного полуребенка-детектива, упрется в написанную некогда Конан Дойлем эпитафию: «Я выполнил свою простую задачу, если дал хотя бы час радости мальчику, который уже наполовину мужчина, или мужчине — еще наполовину мальчику».
Что обаяние есть, и нешуточное, говорит масштаб бедствия под названием «Детектив Конан». На сегодняшний день вышло уже 867 серий о его приключениях, часть из них — спецвыпуски продолжительностью до двух часов, 21 полнометражный мультфильм, из которых многие становились самыми доходными единицами японского кинопроката и выдвигались на премии, плюс всякие DVD-бонусы, спин-оффы, мидквелы, игры и т. д. Есть также около сотни переработанных серий на английском, где героям приделаны английские имена, но за пределами Японии, по правде, Конан плохо приживается как объект массового спроса. Одна из причин — многие его шарады слишком замешены на японских письменностях и лингвистике, мифологии и атрибутике, чтобы неяпонский зритель мог принять участие в их расшифровке наравне с героями (хотя такой ненавязчивый и занимательный способ проникновения в японскую культуру — это как раз большой плюс).
Но основная причина культа в том, что к классическому детективу сегодня нигде не относятся с тем благоговейным трепетом, как в Японии. Страна традиций и чистоты канона, Япония с ее полудюжиной премий за детектив года (многие из них — денежные; так или иначе они гарантируют блестящие книгоиздательские контракты) блюдет жанр в неприкосновенности сверхзадачи — создав герметичную загадку, вложив в руки читателя все ключи, изобрести трюк, чтобы истина всю дорогу висела перед глазами, оставаясь невидимой до финального авторского гонга. И сегодня, когда Запад все охотнее перекладывает детектив на плечи психопатов с их непостижимой логикой или бродит в трех соснах ставших популярными после «Шестого чувства» сюжетов шиворот-навыворот, Япония продолжает порождать выдающихся авторов из породы фокусников-реалистов.
Сериал про Конана появился как результат такого сверхценностного отношения, но со временем превратился в его запускающий механизм: посчитайте сами, сколько поколений детворы он воспитал в почтительно-восторженном отношении к детективу за 21 год. За это время вокруг Конана вырос целый параллельный мир — проведите с ним один сезон, и вам также будут не давать покоя размер груди учительницы английского Джоди-сэнсэй (а также совершенно типичные для школьников фантазии о ее причастности к секретной организации), причина очередного раздора родителей Конана — писателя и теледивы, сойдутся ли разведенные родители Ран — сыщик и адвокатесса, где еще и как конкретно напьется хлыщ Когоро и о чем шептались на тайном свидании в парке аттракционов влюбленные, но нерешительные полицейские Сато и Такаги.
Но помимо юмора, теплоты и человечности в прорисовке второстепенных персонажей, без которых не продержится ни один сериал, этот, мультяшный, прорисован еще и в буквальном смысле. «Детектив Конан» — обласканный утренним солнышком, словно заглянувшим из сказок Миядзаки, мир со своей любовно воссозданной топографией: узнаваемый до последней калитки токийский район Бэйка (от Бейкер-стрит), где за уголовные расследования отвечает инспектор Мегурэ (от Мегрэ), с протекающей через него рекой Тэмузой и кафе «Пуаро», где отмокает с похмелья Когоро Мори в компании «нахлебника», как он его представляет незнакомцам, Конана. Это мир со своими поп-звездами и теледикторами — порой они становятся фигурантами дел, порой даже оказываются преступниками и жертвами, но так или иначе присутствуют в жизни и телеэфире квартала и даже записывают под вступительные и финальные титры «Конана» отпадные песенки — их уже набралось больше 30 дисков. Здесь есть старенький кинотеатр — серия об убийстве в его зрительном зале выстроена так, чтобы посеять в младших зрителях мысль о важности сохранения таких вот старообразных киноуголков в эпоху мегамоллов. Так, «Конан» бесконечно творит и поддерживает миф о мире, который его породил, — мире детективов, телевидения и кино.
Сочувствие к убийце, плач по жестокости и несправедливости жизненного устройства, толкающего людей прорубать себе право на жизнь и счастье, по несовершенству и искореженности человеческой психики, представляющей собой результат постоянного подавления порывов и желаний, — обязательная финальная кода японского детектива. И даже карапуз Конан частенько завершает свои дела поэтичным, прочувствованным монологом вроде того, что мы слышим в финале дела о «Серийных убийствах на роскошном лайнере»: «Эта трагедия произошла из‑за любви, которую застенчивый молодой человек не осмелился выразить словами. И пока наш корабль пробирался к причалам Токио, семья Хатамото созерцала закат, окрашенный печалью и отчаянием».
Наверное, потому абсолютно все постоянные герои «Конана», старые и молодые, школьники и полицейские, адвокаты и звезды эстрады, так хронически останавливаются в миллиметре от поцелуя, у кромки всякого судьбоносного решения и с такой охотой бросаются за расследование вовремя подвернувшегося убийства, что разоблачать пусть и трагедию, но чужую, все ж отраднее, чем посмотреть в упор окончательности собственной жизни. И по той же самой причине мы, поклонники детективов, считаем выпуск новых похождений любимого сыщика достаточным поводом забить на свою жизнь. Совсем как в песенке, что венчает очередную серию про Конана: «Я буду неторопливо пить чай и в ритме босановы решать загадку за загадкой. Шаг за шагом — мне некуда спешить. Следствие за следствием — все это так забавно, и пусть я смешон: я не беспокоюсь — она меня всегда дождется, а я пойду своим путем».