Гринвич-Виллидж, 1973 год, истекающий потом мужчина (Бобби Каннавале) в дорогом авто, отхлебывая из горла «Чивас Ригал», покупает у уличного дилера кокаин, а потом, привлеченный грубыми аккордами, которые вдруг материализуются в ночном воздухе вместе с визжащими девицами, устремляется в клуб за углом. Играющая там молодая группа называется New York Dolls, мужчину зовут Ричи Финестра, и у него, как мы уже поняли, все не слава богу.
Финестра — хозяин звукозаписывающего лейбла American Century, который он пытается продать европейскому гиганту PolyGram. У лейбла тяжелые времена, новых артистов нет, а главное сокровище — контракт с Led Zeppelin — вот-вот превратится в тыкву. Вдобавок на них обиделся эксцентричный владелец сети радиостанций. Вдобавок у Финестры начинаются большие неприятности частного характера. И вот он сидит в своем «мерседесе», делает дорожки на выломанном зеркале заднего вида визиткой детектива из отдела убийств и слышит New York Dolls.
О том, что это телесериал, напоминают лениво разворачивающиеся на втором плане сюжеты: амбициозная ассистентка (Джуно Темпл) окучивает самым доступным ей способом лидера начинающей панк-группы (Джеймс Джаггер, сын сопродюсера «Винила» Мика и Джерри Холл). Появляется человек из прошлого Финестры (Ато Эссандо), его первый клиент, чернокожий блюзмен. Домовитость и пристрастие к минералке красавицы жены (Оливия Уайлд) недвусмысленно намекают, что там тоже есть что рассказать.
Но в главном это безошибочно узнаваемый кинематограф Мартина Скорсезе с подобающим случаю хронометражем: пилотная серия идет без малого два часа. Длинные проезды камеры, выразительные ракурсы, рубленый монтаж, изобилие флешбэков и, конечно, очень много музыки: меломан Скорсезе впервые (не считая, может быть, «Нью-Йорка, Нью-Йорка») делает про музыкальную индустрию художественный, а не документальный фильм и ни в чем себе не отказывает. Музыка, очевидным образом, будет служить центральной метафорой сериала, взаимодействуя с временами, местами, социальными слоями и характерами: для флешбэков остались блюз и рок-н-ролл, позднее наверняка появится диско, мелькнул зарождающийся хип-хоп, ну а панк — он уже вот, за углом; первый сезон явно будет именно о нем.
Среди первых отзывов оказалось довольно много негативных; во всяком случае, больше, чем предполагала вывеска — Скорсезе, Джаггер, HBO, Теренс Уинтер (человек, сделавший со Скорсезе «Подпольную империю» и «Волка с Уолл-стрит») и так далее. Люди, искушенные в музыке, недовольны тем, что им с порога тычут в нос Робертом Плантом и Dolls. Люди, искушенные в сериалах, ворчат, что в «Безумцах» все было посложнее и потоньше. И действительно, в «Виниле» узнаваемая музыка, узнаваемые типажи и в общих чертах узнаваемые интриги. Видали мы и амбициозных ассистенток, и страдающих жен, и сделки с совестью, и кокаин. Когда герой проезжает мимо кинотеатра, там и правда идет банальная «Глубокая глотка» (а что было бы правильно: Хесус Франко? «Изгоняющий дьявола»? Может быть, «Злые улицы»?).
Но тут вот в чем штука: Скорсезе — он вообще не про потоньше. И это одна из причин, по которым он — Мартин Скорсезе, величайший американский режиссер, а имена тонких авторов сериала «Безумцы» сложены где-то в братской могиле, которую раскапывают раз в год перед вручением «Эмми». Вот уже сорок лет Скорсезе год за годом снимает примерно одну и ту же довольно незамысловатую историю про взрослого гетеросексуального белого мужчину, у которого на одном плече ангел, а на другом — черт. Еще и актеров использует одних и тех же. Потому что сюжетов много, а герой один, и история одна, и он знает, как ее рассказать, и каждый раз рассказывает как в первый. И так делают лучшие — от Вуди Аллена до Спилберга. Скорсезе даже не пишет сценариев: то, что ему нужно, все равно окажется в кадре. И это будет грубо: грубые страсти, грубый юмор, грубая музыка. Таким образом работает кино — та традиция, которую он представляет, рок-н-ролльная, если угодно. Если ты правильно споешь простые слова, в них появится и глубина, и сложность, и все остальное.
Телевидение — более коллективный продукт со своими правилами, но «Подпольная империя» показала, что Скорсезе с Уинтером умеют, так сказать, поставить производство — будущие серии, снятые другими людьми, особого беспокойства не вызывают. Впрочем, пилот, конечно, стоит особняком. Может быть, он действительно местами небрежен в смысле драматургии — не волнуйтесь, сейчас телевизионщики все настроят, — но в нем столько прекрасного, что было бы абсурдом себе в этом отказывать. Бобби Каннавале с его рожей — кажется, это единственное верное определение лица артиста — идеальный скорсезевский италоамериканец, Джекилл, из которого в любой момент можно достать Хайда (а также маму, Деву Марию и далее по списку). Оливия Уайлд, несмотря на обманчиво унылое амплуа, уже украла пару сцен и явно только разминается. Работники рекорд-лейбла — вполне адекватная замена гангстерам или, например, брокерам. Кульминационный эпизод с участием Black Sabbath, Бориса Карлоффа и фразы «Посмотри в лицо своим страхам» — величественная смесь ужасного и смешного, которая украсила бы любую классическую работу Скорсезе. Апокалиптический финал тоже на загляденье. А кому не понравился Плант — с теми поговорим, когда появится обещанный Дэвид Боуи.
Смотреть «Винил» можно в «Афише-Сериалы»